Об академике Василии Николаевиче Шлапунове

В небольшом кабинете академика в центре по земледелию на редкость уютно. Может, уют — от добродушия хозяина. А возможно, его навевают золотые початки кукурузы, выложенные на широком подоконнике.

Каждое зернышко — сплав далекого и близкого прошлого. В нем слились и параллели, и меридианы. Такой же сплав и жизнь человека. И как сладостно погружаться в былое, когда за плечами 82 года! Но вот что интересно: давнее прошлое может сегодня оказаться более близким, чем тогда, когда было настоящим. И выплывут вдруг издалека большак и поля по обе стороны дороги. Зубчатая кромка леса у самого горизонта. Да высокое небо над головой. Как легко, как радостно шагалось восемнадцатилетнему Васе Шлапунову по дороге, что вела в колхоз имени Сталина. Он чувствовал себя счастливым человеком. А как же! Техникум окончил. Назначение получил: участковый агроном Мостовской МТС. Двенадцать колхозов на его участке. И вот первый рабочий день. Все начиналось хорошо. Одно, правда, смущало его: странное задание директора МТС «выкатывать семена». Что это означает, уточнять Василий не стал. И в техникуме этому не учили. «Разберусь на месте», — решил агроном, бодро шагая по большаку. В его–то годы 10 километров — сущий пустяк. Уже деревня замаячила вдалеке, когда его догнал на мотоцикле милиционер. «Куда топаем?» — «В колхоз имени Сталина». — «Садись, подвезу». Возле дома, где стояла лошадь, впряженная в бричку, милиционер тормознул. «Председатель здесь. Заходи, не стесняйся», — подбодрил он агронома. И укатил по своим делам.

За столом восседали человек семь. Колхозное начальство да финагенты из райцентра. Судя по красным лицам, приняли мужики изрядно. Хозяева только успевали подносить бутыли с самогоном и закуску. Агронома председатель колхоза усадил рядом с собой. Плеснул в стакан. «Выпей с нами, — предложил он. — А дело — не волк. В лес не убежит...»

«Так говоришь, Степан, нечем платить налоги?» — вполне миролюбиво спрашивает у хозяина финагент. «Няма чым». — «Ну раз так, заберем свинью». — «Няма у мяне свiннi». — «А вот это мы и проверим. Пошли, мужики!»

В хлеву пусто. Зашли в сарай. Угол завален соломой. Финагент ткнул вилами раз, второй... От оглушительного визга заложило уши. «Ну вот, а говорил «няма». Тащите ее за ноги», — довольный собой распорядился представитель райцентра. Лицо хозяина исказилось, как от боли. Он схватил валявшийся у забора кол и ринулся на незваных гостей. В Степана вцепились сразу несколько мужиков. Заломив руки, держали, пока финагенты вытаскивали свинью. «Зря ты так, Степан, — поучал его председатель. — Знаешь, что бывает за сопротивление властям?» «Да такую власть!..» — выдохнул мужик и внезапно осекся, будто натолкнулся на глухую стену. Когда хозяина отпустили, он поднял кол и в бессильной ярости стал колотить оконные стекла. Выбив до единого, опустился на завалинку и застонал, как зверь в клетке...

«Пошли, Василий, у нас своя работа, — тронул за плечо ошеломленного увиденным агронома бригадир тракторной бригады. — Будем зерно выкатывать...»

Из гумна доносились мерные удары цепа. «Молотишь, Казик?» — вместо приветствия спрашивает бригадир у мужика. «Как видишь». — «А почему семена не сдаешь в колхоз?» — «Пока нечего. Намолочу — сдам». — «Так уж и нечего?! А что под соломой?» — «Ничего там нет». «Ладно, посмотрим. И не дай бог тебе соврать», — с угрозой произнес бригадир, расшвыривая солому по сторонам. Чем меньше ее оставалось, тем сильнее бледнело лицо хозяина. Но вот сброшена последняя охапка. На току лежали мешки с зерном. «Что и требовалось доказать, — торжествующе заявил бригадир. — За то, Казимир, что ты хотел обмануть Советскую власть, забираем все. Выкатываем, агроном, зерно. Оно уже колхозное». «Но ведь это незаконное изъятие», — пытался образумить бригадира агроном. «Ишь законник нашелся, — процедил тот сквозь зубы. — А что государству сдавать будем? Об этом ты подумал? Казик себе еще намолотит...»

В МТС агроном возвращался той же дорогой. От утреннего настроения не осталось и следа. В душе как будто что–то вывихнули... А реалии жизни продолжали его терзать. Позвонил председатель колхоза «17 Сентября»: «Ночью колхоз растащили. Приезжай...» Отмахав на своих двоих 15 км, к полудню Шлапунов добрался до злополучного колхоза. В конторе — один лишь председатель. Злой, угрюмый. Достал из кисета печать. Смахнув табачные крошки, бросил ее на стол: «Забирай! С меня довольно!» «Так дело не пойдет, — заявил агроном. — Не я вас выбирал председателем, не мне и освобождать от занимаемой должности. Заявления крестьян о вступлении в колхоз есть?» Председатель кивнул головой. «Вот и хорошо. Дайте знать в сельсовет, участковому — и пошли по дворам». Обошлось без уговоров, без угроз и оскорблений. Крестьяне молча запрягали лошадей, грузили изъятый ими инвентарь и свозили все на колхозный двор. К вечеру колхоз восстановили...

Калитка у родительского дома... В июне 1941–го, ранним утром (дети еще спали. А их у Шлапуновых семеро) отец Николай Федорович торопливо обнял у калитки жену. «С детьми попрощайся», — тихо попросила Татьяна Васильевна. «Отмечусь в военкомате и вернусь. Меня не возьмут по возрасту», — успокоил он жену. Взяли, несмотря на то, что бессменному зампреду колхоза «Парижская коммуна» было 47 лет. С войны Николай Федорович Шлапунов не вернулся. В сентябре 1943 года 20–летний партизан Иван Шлапунов постоял у калитки всего лишь несколько минут и побежал догонять свой отряд, примкнувший к воинам–освободителям. Погиб он под Гомелем. Уходя на фронт, долго оглядывался на родную калитку, на тихую речку Беседь, на берегу которой выстроились хаты Белой Дубравы, Михаил Шлапунов. Погиб Миша в Германии. Знакомо скрипнула калитка, когда Василий уезжал из родительского дома в Марьину Горку учиться в сельхозтехникуме на агронома. Повестка в армию — новая дорога. И чем дальше она и труднее, тем сильнее защемит сердце, когда внезапно вспомнится калитка у родительского дома...

Служил Василий Шлапунов в Нижнем Тагиле в танковых войсках. Окончив одногодичную полковую школу, получил звание младшего лейтенанта. Был командиром танка. Мог стать профессиональным военным. Но Василий Шлапунов был уверен: армия — не его почва. Он чувствовал свою принадлежность земле. И хотел служить ей.

Вернулся младший лейтенант на родину. И первым делом направился в Костюковичскую МТС (тогда агрономы были в ее штате). Определили Василия Шлапунова в колхоз имени Ворошилова. Все бы ничего: и хозяйство не самое слабое, и дом недалеко. Но вот незадача: не сложились отношения с председателем. Сколько бы ни убеждал его агроном, как и что надо делать, как о стенку горох. Но случись что — виноват агроном. Пришел в хозяйство «тридцатитысячник» Леонид Николаевич Тоистев. И все стало по–другому. Прилюдно он заявил: «В земле я ничего не понимаю. Но есть агроном. Все, что скажет он, считайте моими словами». Доверие молодому специалисту, что крылья для птицы. Будучи хорошим технологом, зная особенности каждого клочка земли, агроном так повел дело, что стопудовая урожайность с гектара стала близкой реальностью. Во всяком случае, колхоз стабильно был лучшим в районе. И даже представлен на ВДНХ. Успех радовал. Но чтобы поднять планку высоты, нужны знания и опыт, которых у агронома явно недоставало. Василий Николаевич решил поступить на заочное обучение в Белорусскую сельхозакадемию. Когда он сказал об этом директору МТС — тот на дыбы. Мол, у меня среднее образование, а руковожу МТС. Хватит и тебе техникума. Председатель же заявил: «Поступай. Я прикрою». Вступительный экзамен Василий Шлапунов сдал на одном дыхании. И с сессиями никогда проблем не возникало.

Давид–Городок, куда Василия Николаевича направили директором сортоиспытательного участка, сыграл в его жизни судьбоносную роль. Здесь он встретил Нину Михайловну, заведующую начальной школой деревни Турий. Она сделала их семейную жизнь счастливой. Здесь у Шлапунова проснулся ген ученого. Научная работа сортоиспытателя вызвала в нем огромный интерес и радость от полученных результатов. И стало ясно: быть ученым — его предназначение. В 1964 году Василий Николаевич окончит аспирантуру БелНИИ земледелия и кормов. А через год станет кандидатом сельскохозяйственных наук. Ему хотелось заниматься льном. Но в те времена главной политической культурой была кукуруза. Объявив ее панацеей от всех бед в животноводстве, королеву полей внедряли совсем не по–королевски. А всякое насилие чревато последствиями. В панацею Василий Николаевич не верил. Исследуя культуру, Шлапунов убедился, что сама по себе кукуруза не обеспечит большое молоко. Для этого необходима в кормах сбалансированность по белку: 50 процентов кукурузы и столько же клевера. Но откуда взяться этой сбалансированности, когда одна властная рука внедряла повсеместно кукурузу, а другая беспощадно искореняла многолетние травы? А мнение ученого — это глас вопиющего в пустыне...

Обладая особым биологическим чутьем и умением видеть то, что нормальному зрению непостижимо, Василий Николаевич создал более 20 гибридов кукурузы. Своей, белорусской. А свое — это независимость. Это импортозамещение. Будучи заведующим отделом полевого кормопроизводства Института земледелия и селекции, Шлапунов разработал зональные системы возделывания кукурузы на силос и зерно. Он со своими учениками дал зеленый свет производству на корм и семена клевера гибридного, клевера лугового, козлятника восточного, лядвенца рогатого и эспарцета песчаного. А чего стоит его набор и технология посева промежуточных культур! После уборки зерновых к 5 августа освобождается около 1 миллиона гектаров земель. До холодов промежуточные культуры дадут еще один урожай. Когда поле зеленеет, земля молодеет. А зеленый цвет у Василия Николаевича любимый.

Опытные делянки, работа с образцами — поле жизни селекционера. У Василия Шлапунова фактически его не было. Тридцать лет он исполнял обязанности заместителя директора Института земледелия. Создавал условия для работы ученым института. Нагрузка предельная. Но, как говорил Н.И.Вавилов, ученые работают успешно только при перегрузках. Этого было с избытком. Тем не менее В.Н.Шлапунов достойно защитил докторскую диссертацию, стал профессором, а потом — академиком НАН Беларуси и Украины. Он создал научную школу по кормопроизводству. 26 кандидатов и докторов сельскохозяйственных наук вышли из–под его крыла. А учитель, как известно, делами своих учеников продолжает себя в этом мире. Много лет назад Василий Николаевич Шлапунов по зову сердца, как на бессменную вахту, заступил на службу земле и людям. И служба эта продолжается.