С французским шармом на «второй волне»Алеся Ярмоленко на эстраду пришла с трогательной песней «Жаворонок». В памяти зрителей она могла так и остаться утонченной деточкой, исполнявшей некогда одну песню, — с детьми знаменитых артистов так часто случается. Но, к счастью, Алеся оказалась личностью целеустремленной, со временем она мало того, что превратилась в очаровательную женщину, так еще и сумела стать популярной белорусской певицей. Сегодня Алеся много гастролирует, бывает, и сольно, и с легендарным ансамблем «Сябры». Ее хиты звучат на всех радиостанциях белорусского FM–эфира.
— Алеся, предновогодняя суета — не лучшее время для интервью, не правда ли?
— Я уже привыкла, что в декабре себя нужно «закрутить» хорошенечко: много общаться с прессой, телевидением, выступать с концертами — и тогда весь год будет работа. Думаю, у многих артистов есть такая примета. Поэтому во всех «елках» по традиции я участвую с удовольствием. Тем более что каждый год все предпраздничные проекты дарят новые интересные ощущения. Вот, например, телеканал ОНТ предложил мне выступить в их новогоднем проекте с песней Мирей Матье «Чао, бамбино, сорри». Насколько это возможно, я пыталась передать в этой песне французский шарм и имидж певицы Матье, которую обожаю с детства. Я даже парик использую и многие другие нюансы в костюме, чтобы точнее передать на экране дух Франции именно тех лет, когда Мирей Матье прославилась с этой песней. А в выходные мы с группой «Сябры» уезжали в Москву для участия в съемках нового проекта НТВ «Песня года», где режиссером и ведущей выступает Алла Пугачева.
— Какую вы песню исполняете?
— «Алеся».
— Это что ж — песня 2005 года? Я думала, ей лет 30 как минимум.
— В этой телепрограмме, по замыслу Аллы Пугачевой, будет несколько рубрик, одна из которых должна называться «Песня века».
— Понятно. Алеся, судя по вашему новому образу на экране, легендарный шлейф «Сяброў» — это хорошо, но вам как будто хочется чего–то нового, более современного и сольного, верно?
— Сейчас, можно сказать, я переживаю «вторую волну» своей популярности, когда могу смело гастролировать и без коллектива «Сябры». Буквально вчера вернулась из России, Калининграда и Калининградской области, где выступала сольно с танцевальным коллективом «Игры Блин». Извините, конечно, за такое название. Я, даже когда объявляю их со сцены, всегда говорю: «Извините». Ну что поделать? Такое название у коллектива. На мои «сольники» приходят люди самых разных возрастов. И все они к финалу концерта зажигают на равных, даже бабушки пританцовывают. Записки присылают с вопросами. Просят исполнить что–то без музыкального сопровождения.
— Вот напугали журналисты людей тем, что все современные артисты работают под фонограмму.
— Да, есть моменты. Я ведь гастролирую без музыкантов, и публика не понимает — это я пою в микрофон или идет запись? И тогда я пою для них без музыки. Или свои хиты «Птицы, мои птицы» и «По телеканалам» я предлагаю им петь вместе со мной.
— А почему вы без музыкантов гастролируете?
— Пока мы решили сакцентироваться на концертном шоу. Возим полную машину декораций, костюмов... Например, для песни «Там, на вечеринке» я и танцоры переодеваемся в боа и перья, хлопушки берем в руки, конфетти и устраиваем на сцене настоящий праздник и веселье.
— А какие песни из вашего репертуара предпочитает современная публика?
— На мой взгляд, зрителю надоели дискотечные ритмы в стиле «ум–ца, ум–ца», где бьет одна «бочка». Как это ни странно, молодежь на моих концертах охотно поет вместе со мной «Ой, цветет калина» или «18 лет». А как–то в гримерку пришли ребята лет по 20 и признались, что на концерт попали совершенно случайно, но не ожидали от себя, что им понравятся мои песни. Они принесли с собой шампанское, конфеты и просили нас приезжать к ним в Россию чаще.
— А есть разница между российской и белорусской публикой?
— Я ее не ощущаю. В Прибалтике, например, да, там чувствуется, что менталитет у зрителей немного ближе к европейскому, а в славянских странах отличия нет.
— Недавно в прессе проскочил такой факт, что Алеся — это ваш псевдоним. И что ваше настоящее имя Оля.
— Алесей меня называют с детства. И я всегда говорила открыто, что работаю под псевдонимом. И что? Многие артисты выбирают себе сценические имена. В этом нет ничего предосудительного.
— С песней «Птицы, мои птицы», Алеся, вы словно переродились. Как это с вами произошло?
— Наверное, пришло мое время. Я всегда понимала, что надо исполнять современные песни. И вдруг услышала песню «Птицы» композитора Олега Елисеенкова. А белорусская популярная музыка в этот момент была как раз на подъеме, и я поняла, что «Птиц» этих мне необходимо заманить в свою клетку. Кстати, тогда, после родов, я весила 80 кг, практически в два раза больше, чем сейчас. И чтобы как–то уменьшить свои пропорции на экране, придумала в клипе затянуть себя в корсет. Сегодня, кстати, почему–то стало очень модным выступать в корсетах... Многие белорусские артистки в них выступают. Но себя я считаю первопроходцем по введению корсета на нашу эстраду.
— О, так у вас интриги в шоу–бизнесе неподдельные?
— А как же! Это человеческий фактор, от него никуда не деться. По сей день мне напоминают, что я дочь своего отца. Одно время, было, забыли. А сейчас, когда у меня все вроде бы сложилось и придраться не к чему, снова стали поговаривать: «Ну это все–таки папа ей помог пробиться».
— А как же вам удалось с 80 кг снова вернуться в такую блестящую сценическую форму?
— Нужно взять себя в руки и перестать «жрать», как учила Людмила Марковна Гурченко. Сейчас, конечно, очень многие близкие люди, которые видели мои страдания, восхищаются моей силой воли. И теперешней формой, которую я стараюсь поддерживать. В Минске хожу в спортивный клуб, а на гастроли вожу с собой обруч, спортивный коврик. А как же. Обязательно.
— Так у вас все хорошо в семье, Алеся?
— Я о личной жизни не говорю с недавних пор. Благодаря все тем же публикациям в прессе...
— Ну вы за семейные ценности, в принципе, или за современные гендерные подходы к институту брака?
— Чем старше становишься, тем проще начинаешь относиться ко многим понятиям. Помню, когда мне лет 18 было, обсуждали с девчонками измену в духе: «Нет. Нельзя прощать неверность!» А сейчас я вроде бы становлюсь философом. В принципе, я, конечно, за семью. У меня есть очень хороший пример — мои родители, и я надеюсь, что мой сын (кстати, Анатолий Ярмоленко) будет походить на своего деда, моего отца. Честно говоря, редко я встречала в жизни таких тонких, умных и замечательных людей, как мой отец Анатолий Ярмоленко. К тому же по характеру я очень домашняя, люблю посидеть дома, чего–нибудь там поделать, приготовить обед, например. Поиграть с ребенком. Чувство дома я очень ценю.
— А ваш сын понимает уже, что его мама — знаменитость?
— Сейчас уже да. Когда был поменьше, спрашивал: «Мама, почему тебя все знают?» А сейчас уже понял и меня подучивает иногда: «Мама, ты должна быть всегда красивая. Мы должны сейчас же помыть машину». И когда ко мне подходят люди за автографом, он стоит тихонько в стороночке, важный такой, и я вижу, что ему очень приятно.
— А есть в вашей семье девиз, унаследованный от отца и деда — Анатолия Ярмоленко?
— Проще надо быть — и люди к тебе потянутся.
