В субботу Сергей Валентинович отмечает красивый юбилей — 60 лет. В честь юбиляра на сцене Большого дадут два бенефисных спектакля: 19 октября — «Дикая охота короля Стаха» Владимира Солтана и 22 октября — «Мадам Баттерфляй» Джакомо Пуччини. Мы поздравляем народного артиста Беларуси с грядущим личным праздником и вместе с ним вспоминаем самые неожиданные факты его биографии.
Итак, знали ли вы, что…
1 …любимой исполнительницей маленького Сережи была (и до сих пор остается!) Лидия Русланова
— Никогда не думал, что могу стать артистом, а тем более оперным певцом. Мои родители никакого отношения к музыке не имели, хотя творческим корням было где завязаться. Отец хорошо пел и играл на гитаре. Сын родного брата моего деда — народный артист России Александр Пашутин, который играл во многих знаковых советских фильмах и до сих пор активно снимается. В общем, не только я в нашей семье пошел дорогой творчества. С самого детства мне нравилось хорошее настоящее пение, красивые голоса. Но больше всего родным не давала покоя моя любовь к Лидии Руслановой. Ее «Комариков», например, слушал бесконечно. Мать рассказывала: уходит она на работу, я слушаю «Комариков». Приходит с работы — опять в доме «Комарики». Встает утром — я снова с «Комариками». И прятали от меня эту пластинку.Что только не делали. Ничего не помогало: настолько мне нравилась эта композиция. Русланову, к слову, по-прежнему люблю, знаю наизусть практически весь ее репертуар.
2 …Сергей Франковский мечтал стать цирковым артистом
— Все молодые люди хотят быть сильными, здоровыми, подтянутыми. Я не был исключением: занимался тяжелой атлетикой, пробовал вольную борьбу, но по-настоящему меня всегда привлекало цирковое искусство. Я читал книжки, покупал журналы, собирал вырезки — искал все, что можно было найти о знаменитых силачах прошлого, тех, кто ставил рекорды и выступал в цирке. И все шло к тому, чтобы я поступал в цирковое. Занимался самостоятельно практически ежедневно. Более того, сам выливал из цемента блины для штанги, потому что достать снаряды в то время было проблемно. А еще изобретал всевозможные станки и тренажеры для тренировок. В общем, горел этим по полной программе.
3 …собственноручно скрученные гвозди артист позже дарил друзьям и коллегам в качестве сувениров
— У меня был кумир — Александр Засс, известный силач, выступавший под псевдонимом Самсон. Я нашел в библиотеке книжку о нем и долгое время занимался по системе Засса: таскал цепи и набитые песком мешки, гнул подковы… А потом как-то в журнале «Наука и жизнь» наткнулся на рубрику о тяжелой атлетике. Написал письмо в редакцию. Оказалось, ту рубрику вел родной племянник Засса Юрий Шапошников. И мы начали переписываться. Он подробно отвечал на все вопросы, расписывал упражнения. В общем, всячески старался поддержать мои начинания. Позже я научился скручивать огромные 200‑миллиметровые гвозди. Последний экземпляр подарил нашему известному солисту — басу Олегу Гордынцу. Он тоже в юности занимался тяжелой атлетикой. Такие сувениры были нарасхват, сегодня у меня даже не осталось ничего.
4 …в Московскую консерваторию Франковский поехал за компанию — и поступил, вообще не зная нот
— После армии я подрабатывал на свадьбах: играл, иногда пел. И как-то на одном из гуляний ко мне подошел мужчина: «Парень, ты что здесь делаешь? У тебя же голос о-го-го какой, тебе нужно идти учиться». Я и пошел. Правда, не на вокал: сначала решил научиться играть на аккордеоне. На курсах, проверяя у меня наличие музыкального слуха, попросили спеть. Я спел. Педагог, который принимал экзамены, позвала коллегу. Попросила еще одну песню исполнить. После чего удивленно спросила: «А зачем вам аккордеон? Вам нужно заниматься пением». И посоветовала мне обратиться к Людмиле Браиловской, которая вместе с мужем Владимиром руководила вокальной студией при могилевском Дворце культуры «Химволокно». Я долго сомневался, надо мне все это или нет. Но мать настояла, и я пошел к Браиловской. Занимались два раза в неделю, потом начал выступать. Первое выступление было в каком-то общежитии. Я исполнял романс и краем глаза видел, как от волнения тряслась колошина брюк. Помню, подумал: «А зачем мне все это надо?» Но благодаря занятиям с Браиловской голос начал крепнуть, приобретать форму. И тогда Людмила Евгеньевна отправила меня за компанию с одной девочкой в Москву для прослушивания в консерваторию. Получилось по классике: девочка не прошла, а я поступил.
5 …в консерватории на Франковского обратил внимание сам Зураб Соткилава
— Все это было для меня очень странно: приехал, поступил. Да и куда? В Москву! Когда вернулся домой в Могилев, мать плакала от счастья. Но, забегая вперед, скажу, что учеба оказалась нелегкой. На распределении по классам на меня обратил внимание Зураб Соткилава, мне посоветовали написать заявление именно к нему. Но перед этим я стал свидетелем такой ситуации. Зураб Лаврентьевич подозвал молодого человека (по-видимому, его студента) и приказал: «Так, живо принеси мне кофе». А второй парень из вновь поступивших чуть ли не на коленях в это время просился к нему в класс… Мне стало противно. Я простой провинциальный парень, у меня внутри были совсем другие установки. Поэтому в заявлении написал: «на усмотрение кафедры».
В итоге меня распределили к Евгению Кибкало, известному советскому певцу, народному артисту РСФСР. К сожалению, его методика мне не подошла: я стал откровенно зажиматься, дыхание быстро кончалось, звук пропадал… Я тогда проверился у врача, оказалось, это не медицинское.В общем, пришлось идти на поклон к Соткилаве. Он усмехнулся: «Я знал, что ты придешь». Но были обстоятельства, из-за которых в тот год в его класс я поступить не мог. Приехал на следующий, а там выяснилось, что Зураба Лаврентьевича из консерватории все-таки выжили… И я остался ни с чем. Ездить к нему на занятия было не вариантом, он много гастролировал, пришлось бы подстраиваться. И я продолжил учебу у Людмилы Браиловской. Голос возвращался долго и все равно в той степени уже никогда не вернулся… Решил больше никуда не ездить, устроился на завод «Химволокно» слесарем контрольно-измерительных приборов. Но Браиловская в конце концов настояла, чтобы продолжил учебу. И я поехал в Минск, где поступил в Белорусскую консерваторию.
6 …уже на втором курсе спел партию Рудольфа в «Богеме» Джакомо Пуччини
— Семен Александрович Штейн, наш знаменитый режиссер, решил ставить «Богему» в консерватории и позвал меня на главную роль. Я ужаснулся: такая огромная партия, да еще и на итальянском! Помню, взял в руки этот толстенный клавир и подумал, что никогда это не выучу! Но, на удивление, все получилось. Более того, я получил приглашение в Оперный театр. Первой партией стал Альфред в «Травиате». Причем, что интересно, тогда все оперы в нашем театре пели на русском. Но уже собирались переходить на язык оригинала, как это было принято во всем мире. Мне сказали учить партию на итальянском. Я выучил. Но все остальные артисты, корифеи театра, все равно пели на русском! В общем, у меня одного были слова на итальянском, и публика, вероятно, подумала, что я какой-то заезжий гастролер.
7 …артист умеет импровизировать и находить выход из самых сложных ситуаций
— Несколько лет назад был забавный случай на «Паяцах». По задумке режиссера в финале спектакля мой персонаж Канио должен застрелить сначала супругу Недду, затем ее любовника и в конце концов себя самого. Заканчивалась вся эта череда смертей, когда один из актеров произносил фразу: La commedia e finita («Комедия окончена»).
И вот, значит, стреляю я в Недду, она падает, но дальше, как я ни пытаюсь, пистолет не срабатывает. Что делать? Нужно же еще ее любовника убить и самому как-то застрелиться! Времени на раздумья нет, музыканты играют, останавливать спектакль ни в коем случае нельзя. Я на ходу понимаю, что с пистолетом ничего не получится, и начинаю искать на сцене хоть что-то, напоминающее орудие убийства. Но, как назло, нигде ничего нет. Тогда иду на баритона, стараясь загородить его спиной от зрителя, и шепчу: «Ты только не волнуйся, я тебя сейчас буду убивать голыми руками». В общем, сделал серию обманных движений, чтобы зритель ничего не понял, и любовник рухнул на сцену. И тут бы самое время появиться из оркестровой ямы артисту, который говорит La commedia e finita, но он ориентируется на звук выстрела, а выстрела, естественно, нет. Пришлось снова импровизировать: я опустился на колени и через рыдания сам произнес эту фразу. Затем поднял глаза, бросился к убитой супруге, начал обнимать ее, кричать: «Недда! Недда!», и тут наконец опустился занавес. Аплодисменты из зала были громкими, но самые дорогие для меня овации летели из-за кулис: все знали, что концовка должна была быть совершенно другой. К счастью, все завершилось благополучно, мне потом даже премию выписали за то, что я спас спектакль.
За три десятка лет на сцене Франковский выходил в самых разных образах и исполнял сложнейшие оперные партии: Радамеса в «Аиде», Каварадосси в «Тоске», Калафа в опере «Турандот», Герцога в «Риголетто» и многие другие.leonovich@sb.by
