— Любопытные цифры. В конце позапрошлого года аналитики Всемирного банка предсказывали падение нашей экономики в 2017 на 1%. К маю скорректировали — минус 0,4%. В октябре уже предрекали рост 1,8%. А по факту экономика прибавила 2,4%. Планируется, что в этом году ВВП вырастет на 3,5%. Так когда прогнозы сбываются?
Логично, что прогноз Всемирного банка менялся вслед за макроэкономической ситуацией. В нашу пользу сыграли внутренние факторы — увеличение объемов производства в промышленности и сельском хозяйстве, повышение зарплат, простимулировавшее спрос и инвестиционную активность. Сложилась благоприятная обстановка на внешних рынках: мировая экономика росла, вверх пошли сырьевые цены. При этом существуют факторы, которые практически невозможно просчитать заранее.
— Почему есть те, кто попадает точно в цель? Интуиция? Случайность? Тем временем, заглядывают в будущее уже и машины, способные непредвзято проанализировать огромный массив информации.
— Нужно четко понимать, о чем идет речь. Как составляются экономические прогнозы? Например, сценарные модели выявляют тренд развития событий, который может быть скорректирован по трем базовым сценариям, — “так, как сейчас”, “лучше” или “хуже”. Такой подход можно встретить, например, при планировании бюджета. Он позволяет быстро построить приблизительный прогноз и оценить ситуации вроде “если цена на нефть составит Х, то другие показатели будут равны Y”.
Есть эконометрические модели. Это уже переход от практики к теории. На основе большого количества статистических данных можно найти зависимость одних переменных от других и определить время между изменением одной и второй величин.
При всем этом, хотя современное математическое моделирование и программирование может включать сотни показателей и сложных взаимосвязей между ними, в том числе анализ изменения ожиданий экономических субъектов, оно по-прежнему бессильно перед резкими изменениями конъюнктуры. Известный американский экономист и трейдер Нассим Талеб ввел для их обозначения термин “черные лебеди”.
— Прогнозы того же Нассима Талеба относительно мирового финансового кризиса оказались оправданными. На крахе мировой экономики он сумел заработать несколько миллионов долларов, его теория помогла и другим инвесторам. Существуют и иные авторские методики. К примеру, циклы Кондратьева, который еще сто лет назад выявил закономерность спадов и подъемов в экономике. Для анализа рынка есть волновая теория Ральфа Элиота, выделившего 13 моделей движения, или волн, которые постоянно возникают в потоке рыночных цен и повторяются по форме. Получается, предсказывать тенденции — реально. Почему тогда мы до сих пор сталкиваемся с кризисами?
— После каждого экономического кризиса появляется вопрос: почему люди были так оптимистичны в своих оценках будущего? Как показывают американские исследования, пессимистичные оценки даже у профессиональных экономистов являются непопулярными. Парадокс в том, что авторитетные ученые не дают таких оценок, поскольку прогнозы могут стать самосбывающимися. Кстати, некоторые экономисты полагают, что Международному валютному фонду и Всемирному банку свойственен слишком оптимистичный взгляд на мировую экономику.
— Экономические прогнозы порой превращаются в своеобразный элемент маркетинга. Взять биткоин — его взлет предсказывали многие аналитики. Например, эксперты Saxo Bank окрестили прошлый год “годом биткоина”, проча ему удорожание с 700 до 2100 долларов. В итоге криптовалюта к концу года подорожала до 15 тысяч долларов. Логично, чем лучше прогноз, тем выше интерес инвесторов. И здесь, как и в случае с пессимистичным прогнозом, срабатывает эффект самоисполняющегося пророчества. Можно ли это использовать для развития тех или иных отраслей экономики?
— Самоисполняющиеся пророчества — очень популярная концепция, подчеркивающая ответственность экспертов за будущие результаты. Оценки вызывающих доверие аналитиков, политиков, исследовательских центров могут стимулировать подъемы или спады в экономике. И использовать этот подход для точечной политики вполне возможно. У нас яркий тому пример — Декрет № 8 “О развитии цифровой экономики”: привлекательные условия для этого сектора заложены на 10 лет вперед.
— Наш Нацбанк стал активнее делиться своими прогнозами, регулярно публикуются и данные опросов об ожиданиях участников рынка. К слову, во многих развитых странах это достаточно распространенная практика. Прогнозирование у нас и за рубежом сильно отличается?
— У нас экономические прогнозы, как и в советские годы, зачастую носят характер целеполагания. Озвучиваются цифры, которые нужно постараться достигнуть. Нередко в прошлые годы слишком высокие планки экономического роста создавали стимулы для искажения официальной статистики в попытке обеспечить запланированный рост. Из-за этого сформировалось негативное представление о возможностях государственных институтов выполнить свои же показатели. Например, если в 2013 году не было выполнено 7 социально-экономических целевых показателей из 9; то в 2014-м — 7 из 10; 2015-м — 5 из 9; 2016-м — 5 из 7 показателей. А вот в прошлом году не был выполнен только 1 показатель из 7 — это может говорить о том, что целевые задания перестали игнорировать цикличность экономики и снизились до реалистичного уровня.
— Как у нас рассчитываются прогнозные показатели? Например инфляция? На прошлый год в планах было не превысить 9%, а вышли на цифру 4,6%. Теперь цель — не более 6%. Что стоит за этими цифрами?
— Как правило, за основу берутся оценки базовой инфляции — то есть то, как меняются цены, без учета административного и сезонного факторов, далее цифра корректируется согласно текущим экономическим условиям (добавляется тренд-цикличная компонента) плюс инфляционные ожидания. Основные показатели, которые учитываются при подсчетах, — инфляция прошлого периода, динамика средневзвешенного курса белорусского рубля по отношению к доллару, динамика денежной массы.
— Что нужно, чтобы будущее просматривалось четко, как в бинокле, а не было расплывчатым, как в тумане?
— Главная проблема с прогнозированием у нас — сильные негативные шоки. Но если шоки часто неизбежны, то есть ряд нюансов, которые можно исправить. Сейчас мы наблюдаем дефицит статистической информации. В то же время доступность сведений и упрощение процесса обмена ими не только помогает Правительству в достижении целей социально-экономической политики, но и усиливает со стороны населения доверие к действиям государства.
ТОП-3 ПЕССИМИСТИЧНЫХ СЦЕНАРИЯ
Падение биткоина
Если в прошлом году все предрекали главной криптовалюте небывалый рост, то сейчас биткоин фигурирует в шок-сценариях будущего: эксперты предвидят его падение. Например, аналитики из датского Saxo Bank предполагают, что обвалить курс могут Россия и Китай, введя законодательные ограничения на использование криптовалюты, в результате чего за “цифровое золото” будут давать около тысячи долларов. Deutsche Bank внес биткоин в список 30 возможных угроз 2018 года.
Встряска для Евросоюза
В свое время эксперты Saxo Bank верно предсказали брексит, так что есть смысл прислушаться к новому шок-прогнозу: центр силы в Евросоюзе перейдет от франко-германской оси к Центральной и Восточной Европе, а распри евроскептиков достигнут апогея. На фоне этого финансовые рынки будут переживать “американские горки”, а курс евро к доллару начнет “таять” на глазах.
“Черный лебедь” из США
Один из невероятных сценариев будущего от агентства Bloomberg: Трамп добьется успехов в возрождении американской экономики и его переизберут на второй срок. Но, получив второй шанс, президент совершит роковую ошибку: отменит систему здравоохранения, так называемую Obamacare. В стране разразится финансовый кризис, и предложить альтернативу населению будет невозможно. По цепочке это приведет к масштабному политическому кризису в США.
gavrusheva@sb.by
