рисунок олега карповичаХотя бы по той причине, что страны и регионы слишком сильно отличаются по климатическим характеристикам, запасам полезных ископаемых, географической близости к глобальным транспортным и логистическим артериям (определяемых в немалой степени природным ландшафтом). Плюс рукотворные отличия: в организации финансовой, фискальной систем и различиям в других институтах, которые в разных государствах формируются в том числе исходя из объективных факторов. Честная конкуренция в мировом масштабе — фикция, на которой не способно надежно стоять здание глобализации.
Если внимательно присмотреться и разобраться, то на равных не могут конкурировать даже производители однотипных полезных ископаемых. Себестоимость добычи нефти в регионе того же Персидского залива значительно ниже, чем на северных месторождениях, не говоря уже про арктический шлейф. В Северном море нефтегазовые месторождения открыли еще в 1950—1960-е. Но их добыча (и то фрагментарно) стала рентабельной только в 1970-е. И то исключительно благодаря нефтяному кризису и эмбарго на поставку углеводородов арабских стран в Европу и США в отместку за поддержку Израиля в войне Судного дня. А расцвет добычи в Северном море пришелся на более поздние годы, когда спрос на углеводороды (как и цены) вырос. Кстати, именно к концу XX века благодаря нефтегазовым доходам Норвегия, Дания, Нидерланды из небогатых государств третьего эшелона в западном мире вырвались вперед по благосостоянию. И теперь иной раз учат окружающих грамотной социальной политике. Только насколько ценно такое менторство и опыт для стран, у которых нет месторождений или другой природной ренты?
Не только в подземных богатствах счастье, скажут в отместку оппоненты. И приведут примеры Южной Кореи или Японии. Страны не богаты ресурсами, но живут весьма неплохо. И всего добились исключительно своим умом. Но, во-первых, и японцы, и корейцы — безудержные трудоголики. И человеческий ресурс в этих государствах используют достаточно активно. Стереотипно ссылаются на культурную традицию и национальный код, определяющий безудержную тягу к труду. Рискну предположить, что соответствующий ген выработался в силу скудных ресурсов этих регионов. И им во все века приходилось работать много. А в Голландии рабочая неделя чуть ли не самая короткая в мире — всего-то около 24—26 часов в неделю. Не стоит сбрасывать со счетов и участие США в судьбе этих стран. В силу не столько экономических, сколько геостратегических интересов. Во время холодной войны Япония и Южная Корея рассматривались как авианосцы Вашингтона в Азиатском регионе. Поэтому Сеул и Токио получали самые благоприятные условия доступа к природным ресурсам, которыми Штаты (будем объективны) не обижены.
Природные ресурсы — только один из факторов производства. Вторая главная составляющая — финансы и их доступность. Почему европейские и американские производители техники выигрывали на многих рынках, включая и белорусские предприятия? Они предоставляли более привлекательные финансовые условия: отсрочки, рассрочки, лизинг, связанные кредитные линии. Западные транснациональные корпорации могли себе это позволить. Особенно на фоне политики количественного смягчения, которая с разной глубиной проводилась начиная с 2000-х. Деньги для западных компаний стоили либо дешево, либо не стоили ничего. Но все ли производители могли получать кредиты на таких же условиях? Такое невозможно даже теоретически.
Еще один важный нюанс — интеллектуальные продукты: технологии, новые разработки, инновации. Знаменитое американское патентное право в том или ином виде перекочевало в международные стандарты. А что такое патент? Установление монополии на какой-то определенный отрезок времени. За этот период монополисту удается оторваться от всех конкурентов на недосягаемую дистанцию. А финансовая мощь позволяет приобретать новые патенты, увеличивая разрыв. А некоторые же технологии вообще не подлежат трансферту априори. И дело не только в защите авторских прав, необходимости окупать затраты. Ноу-хау стоят дорого или очень дорого. Но они должны быть доступны для всех по одинаковой цене, если исходить из логики чистой конкуренции. Должен действительно существовать гипермаркет технологий, в котором все компании в мире могут выбирать нужные себе товары на идентичных условиях. Кто-нибудь такую площадку видел? Ее никогда не существовало. Трансферт технологий имел место, но с применением сегрегации в самом широком масштабе.
Есть еще множество объективных и субъективных моментов, которые делают глобальную конкуренцию недостижимой мечтой, так как предполагают равные условия хозяйствования для всех компаний из любого уголка мира. Этого можно достигнуть в первом приближении. Но для этого нужна политическая воля. Объявить природные богатства достоянием всего человечества, как и достижения науки. И дешевые или бесплатные доллары должны доставаться всем, а не только западным компаниям. И так далее и тому подобное. Но при такой конкуренции будет ли «золотой миллиард» золотым? Или его блеск несколько поблекнет? Впрочем, как готовы к таким издержкам другие страны?
Судя по всему, нет. Так как глобализация очень быстро вылилась не в равенство и конкуренцию, а в протекционизм и ожерелье взаимных обвинений в использовании сильных сторон экономики в качестве оружия: газа, нефти, доллара, технологических достижений и другого. Причем доля истины в этих утверждениях есть. На каких условиях будет строиться новый виток глобализации? Снова ли появится тяга к недостижимой цели — конкуренции? Или будут приложены усилия и изобретен какой-то новый механизм? Будем наблюдать.
volchkov@sb.by
