Историки практически единодушны в том, что Октябрь 1917 года стал возможен потому, что Февральская революция не решила ни одной из стоявших перед Российской империей задач.
— Любое историческое событие — это некий баланс объективного и субъективного, — рассуждает декан факультета философии и социальных наук БГУ кандидат исторических наук, доцент Вадим Гигин. — К счастью, мы отходим от каких-то детерминизмов, марксистских и фрейдистских, но, безусловно, революционные события, которые произошли в России (и в Европе в целом) в конце Первой мировой войны, были вызваны целым рядом объективных причин. Ведь чего ждали уставшие от затяжной войны люди? В первую очередь мира и решения земельного вопроса. Был еще очень важный для Беларуси национальный вопрос. Кстати, сам Ленин говорил, что после вопроса о власти национальный — это самый главный вопрос. Но тогдашние власти Российской империи, а затем и Временное правительство не могли на него дать ответ. И эти противоречия были разрешены именно революционным путем. Кстати, это урок и для многих современных политиков в части того, к чему приводит затягивание с разрешением тех или иных проблем. Поэтому Октябрь 1917-го, конечно, был объективным и закономерным событием. Но то, как оно происходило, в каком ключе (это касается и применения насилия, и количества жертв) — здесь имел место уже личностный фактор, влияние тех ярких харизматичных политических фигур, которые проявились на волне революции.
Почему же именно большевики оказались во главе эпохального события? Заведующий отделом новейшей истории Беларуси Института истории Национальной академии наук Беларуси кандидат исторических наук Сергей Третьяк утверждает: за большевиками пошли потому, что больше было не за кем.
— И меньшевики, и эсеры, не говоря уже о кадетах, в период между февралем и октябрем 1917-го показали свою несостоятельность. Когда надо было принимать радикальные решения и действовать сообразно обстановке быстро, решительно и жестко, все тонуло в согласованиях. Их политика верности союзникам и продолжения войны до победного конца тоже подкосила эти партии. Выдвинутые коммунистами идеи равенства, социальной справедливости, мира были близки и понятны людям и в большей степени соответствовали народной психологии и радикальным настроениям того времени.
Доцент кафедры истории Беларуси Гродненского госуниверситета Владимир Егорычев приводит красноречивую цитату генерала Антона Деникина, командующего белогвардейской армией юга России: «Власть падала из слабых рук Временного правительства, и во всей стране не оказалось, кроме большевиков, ни одной действенной организации, которая могла бы предъявить свои права на тяжкое наследие во всеоружии реальной силы».
Здесь следует вспомнить, что та часть Беларуси, которая была оккупирована германскими войсками, жила в обстановке военно-колониального режима.
Германцы выкачивали из оккупированного края все соки, чтобы обеспечивать продовольствием и сырьем свои войска. Что касается земель Восточной Белоруссии, которая не была оккупирована, здесь все решал полуторамиллионный Западный фронт. Беларусь и до Первой мировой была нетто-импортером продовольствия, а война обострила эту проблему до предела.
Историки приводят такой факт: цены на основные товары народного потребления и продукты питания выросли в шесть раз. Военные заказы давали фабрикантам возможность колоссальной наживы. А значительная часть людей оказалась в бедственном положении. Поэтому социальная база у большевиков в Беларуси была очень велика. Иначе они не продержались бы и недели.
Осенью 1917 года в Восточной Белоруссии начался продовольственный кризис, который захватил и фронт. Солдаты массово дезертировали с оружием в руках и уходили в глубь империи. Восточные земли Беларуси захлестнули голод, болезни, грабежи дезертиров. Солдаты уходили по домам еще и потому, что стремились поделить землю так, как они полагали необходимым. Но в Беларуси раздела помещичьих земель проведено не было. Крестьянам пообещали, что раздел земель проведут весной 1918 года после сева. Свои действия минские большевики объясняли необходимостью взять на учет все продовольственные ресурсы края, чтобы избежать голодной катастрофы зимой. Однако признаки этой катастрофы наблюдались уже в январе 1918 года. В частности, в Минске начались голодные бунты рабочих и демобилизованных солдат. Да такие, что Минскому горсовету пришлось даже распорядиться применить оружие против бунтующей толпы.
Кстати, когда говорят об основных лозунгах революции, упоминают о том, что она отвела огромную империю от пропасти. Но при этом часто забывают о другой стороне медали. Ведь эта же революция привела к гражданской войне. В этом и заключается еще один важнейший урок Октября, считает Сергей Третьяк:
— Мой учитель, академик Илларион Игнатенко, любил повторять: «Ни одна революция не закончилась тем, чего хотели люди, ее совершавшие». В действие вступают объективные факторы и закономерности. Революционерам приходится принимать решения, которые вытекают из сложившейся обстановки, а не из их прекраснодушных мечтаний и лозунгов.
И все же попытки дискредитации Октябрьской революции не имеют под собой оснований. Отвечая ее критикам, Владимир Егорычев ссылается на любопытное высказывание писателя Максима Горького в «Несвоевременных мыслях»:
— Я защищаю большевиков? Нет, я по мере моего разумения борюсь против них, но я защищаю людей, искренность убеждений которых мне известна точно так же, как известна искренность их желания добра народу. Я знаю, что они производят жесточайший научный опыт над живым телом России, но предпочитаю быть справедливым. О да, они наделали много ошибок… Природа тоже во многом ошиблась с точки зрения наших желаний, противных ее целям. Но если вам угодно, то и о большевиках можно сказать нечто доброе. Психологически они уже оказали народу огромную услугу, сдвинув всю его массу с мертвой точки и возбудив во всей массе активное отношение к действительности, отношение, без которого наша страна погибла бы.
Именно благодаря Октябрю идеи социальной справедливости и равенства стали общепринятыми в мире. Их вписывали в законодательные акты самых разных государств, даже таких, которые Октябрьскую революцию отвергали напрочь. В частности, США. В целом события 1917 года оказали колоссальное влияние на формирование всей системы международных отношений.
Для Беларуси особый смысл октябрьских событий в том, что только после них стал возможен процесс национально-государственного самоопределения нашей страны. То, чего ни под каким соусом не допускало Временное правительство. У него не было никаких намерений реализовать национальную идею белорусов, как, впрочем, и других народов, входивших в состав России. «Временщики» без конца повторяли: вот соберется Учредительное собрание, оно все и решит. А до этого, мол, нельзя допускать распада «единой и неделимой». Когда же самоопределение окраин началось явочным порядком, Временное правительство заняло бескомпромиссную позицию «не признавать и не пущать». Поэтому Октябрь 1917-го и белорусская государственность напрямую взаимосвязаны.
ТОЛЬКО ФАКТЫ
К концу ноября 1917 года советская власть была установлена на всей неоккупированной части Беларуси. На выборах в Учредительное собрание, состоявшихся 12 — 19 ноября по избирательным округам Беларуси, перевес получила партия большевиков: 30 депутатов из 56 избранных. 19 ноября в Минске открылся съезд Советов рабочих и солдатских депутатов Западной области, 460 из 560 делегатов которого поддерживали большевиков. Съезд одобрил Декрет о мире и Декрет о земле, потребовал безоговорочного подчинения новой власти служащих и чиновников государственных учреждений старого режима, чистки офицерского корпуса армии от контрреволюционеров. О всемерной поддержке советского правительства заявил проходивший одновременно съезд крестьянских депутатов Минской и Виленской губерний, принявший решение для осуществления Декрета о земле переизбрать все волостные комитеты, земские управы и милицию.
konon@sb.by
