Зачем артисты меняют свои имена на псевдонимы?

С афиши на меня смотрел дружелюбный мужчина средних лет, с благородной сединой и теплой улыбкой. Он словно приглашал провести вечер в его славной компании. Афиша извещала, что зовут незнакомца Эдуард Изместьев — экс-Андрей Бандера — “звезда русского шансона”. Экс — это как? Как в девичестве что ли?..

Раньше культурные деятели мучались, не спали ночами, придумывая себе точный псевдоним, потому что понимали: он — второе имя, и это на всю жизнь. Рассказывают, когда ветер вырвал из рук одной молодой актрисы деньги, она сказала: “Как красиво они летят...” А ее спутник прокомментировал: “Вы прямо как Раневская из “Вишневого сада” Чехова”. Так и повелось — стала молодая актриса Раневской. Или вот был такой советский политик Анатолий Лукьянов. С виду типичный “человек в футляре”, а поэтические сборники выпускал под лирическим псевдонимом Осенев. Ясно и понятно, что Осенев пишет про осень, любовь, душевные томления. А сейчас?

Чем, скажите, Эдуард Изместьев лучше Андрея Бандеры? Не очень хорошие ассоциации в связи с текущей политической обстановкой у “экс-имени”? Согласен. Но, может, раньше надо было думать? Изместьев тоже вызывает не ахти какие ассоциации: мол, певец прибыл из мест не столь отдаленных.

Или вот “у шэрым Мінску” работал юморист, актер и певец Сергей Кравец. И вдруг в одно прекрасное утро, прямо как в рассказе Кафки, стал Толей Дымом. Я спросил его тогда: “Сергей, ты же солидный актер. Баранку у Пташука “В августе 44-го...” крутил. Зачем тебе это?” А Толя-Сергей говорит: “Представь: туман над озером, как дым, стелется, из трубы фитилек вьется — в доме печку топят. Вокруг ручьи, проталины весенние, птички поют, просыпается все. Или наоборот: осень, костры жгут, листвой пахнет, холодком потянуло. И от костра дым поднимается в облака. Ну и еще Дым — фамилия моей мамы...” В общем, Кравец оказался Блоком в душе.

Зажигал, вращая торсом, жгучий брюнет Дима Карпинчик. Стал благодаря неумной фантазии продюсера Кубышкина Германом Титовым. Как знать, может, он станет первым космическим туристом из белорусского шоу-бизнеса?..

Легкость, с которой артисты меняют сегодня свои имена на псевдонимы, а псевдонимы на какие-то почти собачьи прозвища, словно они контрабандисты или торговцы анашой и скрываются от закона, обескураживает. Мне кажется, даже в криминальном мире не такое “брожение” имен. Хотя вполне возможно, что именно такое. Но там как раз понятно почему: люди следы заметают, а тут что? Только и хватает пороху собрать небольшой зальчик, снять кассу и айда усы переклеивать. Так и хочется сказать, как Евгений Леонов в “Джентльменах удачи”: “Клички отставить!”

А все потому, что иные артисты, похоже, не надеются на “долгую жизнь в искусстве”. Все у них “псевдо”: псевдорепертуар и псевдообраз. Никто не хочет пахать и даже не планирует сделать свое имя брендом. Это раньше артисты и певцы работали на совесть и всех их знали по настоящим фамилиям: Бернес, Кристалинская, Ободзинский. И весь Советский Союз их любил. Даже отчества помнили, что сейчас кажется вообще фантастикой. И если кто-то из-за неважного отношения в высоких кабинетах к “еврейским фамилиям” и брал псевдоним, как Леонид Утесов или родившийся в Минске автор “Осеннего марафона” и “Пяти вечеров” драматург Александр Володин, то на всю жизнь.

Сейчас культура псевдонима исчезла. Вместе с общей красотой и ароматом слова в эфире и на сцене. Пусть Ильф и прочие Чехонте головы ломали, как бы это посмешнее подписать фельетончик, — нам эти излишние муки ни к чему. Берем в руки пилу и отрезаем все лишнее: был Лепсвиридзе — будешь Лепсом. Витя Белан выходит из потайного шкафа благозвучным Димой Биланом.

Если вдуматься, некоторая часть белорусской культуры тоже построена на псевдонимах. Купала, Колас, Цетка, Чорны — многие классики не работали под своими фамилиями. Но тут, мне кажется, причина была другая, обусловленная историческим контекстом — многим хотелось спрятаться от “века-волкодава” за псевдонимом, выставив его в общей витрине. Случись что, пусть псевдоним и отгребает...

В целом и общем живем теперь по Льюису Кэрроллу, проваливаясь все глубже и глубже в центр земли. Анатолий Полотно создает полотно. Сергей Славянский намекает, что он не грузин. Федя Карманов не лезет за словом в карман. Катя Лель утверждает, что она словно бы сошла со страниц сказки “Снегурочка”. Андрей Заря радостно встречает новую зарю. Сергей Север едет на Север. Слава Медяник не соглашается на медяки. Сергей Шиповник заваривает шиповник, а Влад Ясень берет интервью у ясеня.

И вся королевская конница, вся королевская рать не может Шалтаев-Болтаев собрать...