22 июня 1941 года мы услышали, что началась война. Поведение взрослых было тревожным. И нам, детям, тоже стало страшно. Несколько семей из Бегомля на машине отправились в эвакуацию. Немецкие танки обогнали нас у Холопеничей, и водитель повез нас обратно. А наш отец, Степан Степанович Манкович, и другие руководящие работники пошли «догонять фронт».
Временно мы остановились на окраине Бегомля у надежных людей, так как в своей квартире находиться было опасно. Уехать в деревню к бабушке не успели, так как в Бегомль вошли на танках немцы. Хозяева спрятали нас в склепе под домом.
Одни солдаты шумно умывались у колодца, другие — «воевали» с домашней птицей и прочей живностью. Кудахтанье, писк, визг через какое–то время прекратились. Передохнув и подкрепившись тем, что приглянулось, немцы отправились дальше.
Воспользовавшись затишьем, мы с оставшимся скарбом на повозке, с коровой на привязи поехали подальше от районного центра. Через какое–то время от бабушки из Березино переехали в родную деревню мамы — Бедино. Недолго пожили в семье репрессированного маминого брата Федора Никитича Буяльского. Затем переселились в пустующую школу, опасаясь за жизнь приютивших нас родных.
Вскоре сюда пришел и наш отец. По заданию партии его, в мирное время 3–го секретаря по кадрам Бегомльского райкома партии, а также секретаря Бегомльского райисполкома Рутковского и сотрудника НКВД Шугаева отправили в район для организации коммунистического подполья и борьбы с немецко–фашистскими захватчиками в тылу. Под командованием С.С.Манковича организовался первый партизанский отряд на базе подпольных групп, положивший начало бурному развитию партизанского движения не только в Бегомльском районе, но и в северной части Минской области.
С установлением оккупационного режима и появлением информации о роли и месте нахождения Манковича в Бедино пришла повестка с приказом явиться для регистрации в Бегомль. Отец ушел на новое место подпольной работы в деревню Домжирицы, где он работал еще в мирное время. Там 25 октября 1933 года родилась я, старшая дочь. В семье уже был старший брат Николай. Поиски отца, за голову которого давали 20 тысяч немецких марок и предлагали другие посулы, не принесли успеха, поэтому фашисты арестовали маму, Ефросинью Никитьевну Буяльскую, надеясь таким образом выловить Манковича. К счастью, девичья фамилия и подготовленная «легенда» спасли маму, она вернулась домой. Через некоторое время отец забрал нас «в лес», как тогда называли партизанские базы.
В сентябре 1942 года образовалась бригада «Железняк». В декабре 1942–го был освобожден Бегомль, представьте только, а затем весь Бегомльский район от немцев. Он стал партизанской советской республикой. Над зданием райкома развевался советский флаг и летали самолеты на аэродром, который принимал тяжелые самолеты с оружием, медикаментами, особо желанными газетами с «большой земли», хотя здесь и выходила своя газета. Поэтому Бегомль и партизаны, и подпольщики из окружавших Бегомльский район отрядов и бригад, летчики и планеристы с гордостью называли партизанской столицей.
В свое время мы снова вернулись в Бегомль — до начала блокады в 1943 году, после чего оказались в землянке на острове. Здесь находился госпиталь для легкораненых, где я часто читала стихи, пела, интересовалась медициной, как бы предваряя свою профессию. Однако кольцо блокады сжималось. Однажды ранним утром мы расположились на краю острова, готовые в случае опасности быстро его покинуть. Стоял густой туман. Вдруг послышались чужая речь, выстрелы. Все побежали по болоту к другому острову, где находилась основная группа партизан во главе с командным составом бригады. Вместе со всеми бросилась бежать и я. И в тумане потеряла маму с братиками Борисом и Володей. Я оказалась одна среди незнакомых людей. Села под сосной, мне дали что–то поесть, чем–то укрыли, и снова мы убегали. Наступил вечер, я начала плакать, но вскоре появилась мама с братиками. Преследовавшие нас немцы и полицаи и плохо бравшие на болоте след овчарки пошли в другом направлении.
Значительно позже, когда мы стали старше и вспоминали это время, я попросила маму рассказать подробнее, почему она так поздно пришла на другой остров. Оказалось, когда мама тоже побежала с острова, она попросила о помощи, и старшего брата Бориса взял кто–то из партизан. Может, тот был слишком слаб, ведь бежали и легкораненые, но мама вдруг услышала плач и просьбу ребенка: «Дядечки, не бросайте меня», — и увидела Бориса. С двумя детьми на руках двух и четырех лет по болоту быстро не побежишь. К счастью, эту группу людей догнал один из партизан, еврей по национальности. Взяв Бориса на руки, он сказал маме: «Комиссариха, если немцы нас догонят, судьба нас ждет одинаковая, я — еврей, ты с детьми — жена коммуниста–комиссара, приговор нам будет один. У меня есть граната, если что — взорвемся».
Перебравшись на другой остров, все отжимали болотную воду, полоскали пересохший рот, но маме было сказано ни в коем случае ее не глотать. Убедившись, что врагов нет, мы выждали какое–то время и пришли живыми и невредимыми на наш остров. Вот так проявились и героизм, и высокие нравственные качества спасителя четырех жизней, ведь мама была беременна нашей младшей сестрой. Низкий поклон этому прекрасному и мужественному человеку и всяческого добра его потомкам!
После прорыва и разгрома немецкой группировки, снятия блокады наша семья вместе с группой тяжелораненых первыми прилетевшими самолетами на Бегомльский аэродром отправилась в тыл. После прохождения карантина под Москвой нас отвезли в город Темников Мордовской АССР. Там располагался эвакуированный белорусский детский дом. Мама в нем работала воспитателем. В Темникове родилась наша младшая сестричка Галина.
После госпиталя, получив краткий отпуск, к нам в Темников приехал отец. Он был удостоен высокого звания Герой Советского Союза за героическую борьбу с фашистами. И мы все очень гордились отцом.
На снимке: Ефросинья Никитьевна Буяльская и Степан Степанович Манкович.
Нина Степановна СЫЧЕВА (МАНКОВИЧ),
дочь Героя Советского Союза, Молодечно.
Кстати
Нина Сычева обратилась в Витебский облисполком с предложением сохранить самолет Ил–14 как памятник героическим действиям партизан и подпольщиков Бегомльской партизанской зоны. Дело в том, что Ил–14 очень похож на американские «Боинги», летавшие к бегомльским партизанам из Москвы, объяснила Нина Степановна. К тому же докшицкий Ил–14 — единственный в стране сохранившийся такой экземпляр. По поручению Витебского облисполкома управление культуры рассмотрело это предложение. Как сообщил начальник управления Н.Пашинский, принято решение оставить Ил–14 на территории Бегомльского музея народной славы. Возле самолета будут проводиться «Патриотический час» — встречи молодежи с детьми войны, очевидцами деятельности партизанского аэродрома, форумы трех поколений «Живая память поколений». Совместно с сельскими домами культуры проходит эстафета «От памятника к памятнику».
