Кирилл Чубченков в летном обмундировании,
ноябрь 1937 г., Гомель.
В списках погибших не значился
Особый импульс этой работе придало известие о том, что сотрудникам музея концлагеря, кроме имени и фамилии, мало что известно о летчике-белорусе, нет у них даже его фотографии. По этой причине не попал Чубченков и в музейную экспозицию мемориала «Маутхаузен». Считалось, что его фотографий, кроме тех, которые были опубликованы во фронтовых газетах, имевшие очень низкое качество, не сохранилось. К счастью, это оказалось не так. В 2017 году из Украины откликнулась историк-исследователь Любовь Семеновна Ситниченко, которая прислала мне очень хорошие фото Чубченкова в его бытность командиром сформированной им 308-й штурмовой авиадивизии. Кстати, именно эта дивизия приняла активное участие в освобождении Белоруссии от фашистов, а в июле 1944 года базировалась на минском аэродроме Лошица, о чем я в прошлом году писал в «СБ. Беларусь сегодня» в статье «Не все вернулись соколы». Минувшим летом удалось найти в Москве Александра Никифоровича Чубченкова — сына родного брата Чубченкова Никифора Моисеевича. Он не только поделился своими воспоминаниями о дяде, но и фотографиями, лучше любого рассказа повествующими о жизни и службе летчика ВВС РККА Чубченкова, которому было суждено не только стоять у истоков создания советской штурмовой авиации, но и пройти в ее рядах все ступеньки от рядового пилота до командира дивизии.
На одной из стен тюремной камеры в Маутхаузене после войны нашли выцарапанную надпись: «ЕСЛИ ЕСТЬ БОГ, ОН ДОЛЖЕН ПОПРОСИТЬ У МЕНЯ ПРОЩЕНИЯ».А ведь никаких предпосылок к этому не было. Родился Кирилл в очень бедной крестьянской семье. У Моисея Ивановича и Прасковьи Дмитриевны Чубченковых было девять детей. Шестеро умерли от болезней еще до войны. Выжили только трое сыновей. В 1926 году в поисках лучшей доли подались они из деревни Хоронев Долгомохской волости Быховского уезда (ныне д. Хоронево Славгородского района) на Кубань. Добрались до Тихорецка в благодатном Краснодарском крае. Но и здесь жилось трудно. Вступили в колхоз. Но жить стали по-человечески лишь после того, как Кирилл окончил курсы трактористов и стал уважаемым во всей округе хозяином новенького «железного коня». 6 ноября 1930 года Кирилла, когда ему уже шел 22-й год от роду, призвали в армию. Его с детства тянуло к технике. Попросился в танкисты, но помешал рост — 178 сантиметров! По тем временам это, что сегодня у центрового баскетболиста-нападающего. Новобранца направили в пехоту. В полковой школе 50-го стрелкового полка 17-й Нижегородской стрелковой дивизии, которая базировалась в городе Горький, красноармеец Чубченков был одним из лучших. Его приняли в партию, а в сентябре 1931 года направили в легендарную «Терку» — Ленинградскую военно-теоретическую школу летчиков. Это тогда была главная кузница летных кадров ВВС РККА. 1931 год был особой вехой в истории советской авиации. Руководством СССР было принято решение об укреплении ВВС и резком увеличении количества боевых самолетов и летчиков. ВЛКСМ на своем съезде принял решение о шефстве над ВВС, а по указанию ЦК ВКП(б) в летные школы направили четыре тысячи коммунистов. В эту «крылатую волну», в особый партийный набор и попал Кирилл Чубченков. В июле 1932 года, после успешного окончания «Терки», его направляют в город Энгельс, в 14-ю военную школу летчиков Приволжского военного округа. Здесь на деревянно-полотняном У-2 он впервые поднимется в небо. А выпускался Кирилл из авиашколы на первом советском боевом самолете Р-1 (копия английского DH-9A).
У Чубченкова, ставшего летчиком по воле случая, неожиданно проявился особый, что называется, от бога, летный талант. По окончании обучения решение начальника школы по выпускнику Чубченкову было необычным: направить не в строевую часть, а на курсы командиров звеньев в лучшую в ВВС, элитную 1-ю Краснознаменную военную школу пилотов имени Мясникова Украинского военного округа, которая базировалась в поселке Кача у Севастополя. Он и здесь был в передовиках, поэтому назначение получил в Гомель, который по праву считался столицей штурмовой авиации ВВС Красной Армии. Именно здесь базировалась 114-я штурмовая авиабригада легендарного комдива Александра Туржанского, которого тогда иначе как отцом штурмовой авиации никто и не называл. Именно он разрабатывал тактические приемы использования штурмовиков, которые с блеском демонстрировал на учениях и маневрах. По инициативе Туржанского на базе легкого бомбардировщика Р-5 в Гомельской авиабригаде был сделан опытный штурмовик Р-5Ш, в крыльях которого установили 4 пулемета ПВ-1 (авиационный вариант максима), еще один пулемет стрелял через винт. Самолет приняли, что называется, на ура − он пошел в серийное производство и поступил на вооружение всех штурмовых частей ВВС.
Командир звена К.Чубченков с братом Никифором. Гомель, 1934 г.В Гомель Кирилл Чубченков прибыл в июле 1934 года и был назначен на должность командира звена в 29-ю штурмовую эскадрилью 114-й авиабригады. В местном авиагородке (сегодня это микрорайон Старый аэродром по улице Советской) пройдут пять самых счастливых лет его жизни. Здесь он сыграет свадьбу, станет настоящим военным летчиком, стремительно продвинется по службе, познает самые сокровенные тайны штурмового дела. «Ходить» на Р-5Ш у пехоты по головам, на высоте 15 метров, «поливая» ее из пулеметов, — это была его стихия! Веселый, компанейский парень был знаменит не только как один из лучших летчиков. Кирилл был счастливым обладателем первого советского мотоцикла Л-300 «Красный Октябрь», поступившего в продажу, на котором он, поднимая тучи пыли, лихо рассекал по окрестностям. На выходные, даже зимой, ездил из Гомеля в родную деревушку Хоронево.
Опытный глаз Туржанского с ходу разглядел у Чубченкова уникальные летные задатки: всего через год после прибытия в бригаду он стал командиром отряда! В апреле 1938 года Кирилл получил назначение в сформированный в Гомеле 5-й штурмовой авиаполк, где исполнял обязанности командира эскадрильи, заместителя командира и командира полка. Полк летал на самолетах Р-5ССС, на которых пулеметы ПВ-1 были заменены на совсекретные пулеметы ШКАС с невероятной скорострельностью 1800 выстрелов в минуту! Войсковые испытания этих самолетов проходили здесь же, в Гомеле.
5-й шап в сентябре 1939 года в составе ВВС 11-й армии Белорусского фронта участвовал в походе в Западную Белоруссию. При вводе частей Красной Армии в Литву полк перелетел на аэродром в городе Поневеж (сегодня Поневежис). 13 июня 1940 года Чубченкова назначили заместителем командира 61-го штурмового авиаполка в Кейданах (Кедайняй), что в 35 километрах севернее Каунаса. Здесь ему довелось летать на истребителях И-15бис и И-153 «Чайка», которые использовались в качестве штурмовиков. 61-й шап должен был одним из первых в ВВС получить на вооружение бронированный штурмовик Ил-2.
Кирилл Чубченков в санатории в Гурзуфе (Крым), 1936 г.Война для Кирилла Чубченкова началась 22 июня в 3 часа 25 минут, когда на аэродром в Кейданах, где находились 5 Ил-2, 85 И-15бис и И-153, как коршуны, набросились Ме-109Ф из 2-й авиагруппы 54-й эскадры люфтваффе. Горечь потерь, отчаянная неразбериха первых дней войны, спешное отступление. Все это ему довелось вынести на своих плечах. Он был старшим в полку. Командиры эскадрилий во главе с командиром полка буквально накануне войны были отправлены в Воронеж получать и осваивать Ил-2.
Чубченков не растерялся. 61-й шап под его командованием, пока были самолеты, летал на боевые задания. Потом будет спешное (всего за 6 дней!) переучивание на Ил-2 — и снова в бой! Тяжелейшие бои в Восточной Белоруссии, под Ельней и Смоленском, на подступах к Москве. Одноместные, без воздушного стрелка Ил-2 без прикрытия истребителями несли огромные потери. Пришлось привыкать к тому, к чему, казалось, невозможно было привыкнуть: к ежедневной угрозе смерти.
Великолепный летчик, грамотный, толковый командир с честью прошел через эти испытания. Фотографии Чубченкова все чаще стали появляться на страницах центральной газеты ВВС «Сталинский сокол». В марте 1942 года майора Чубченкова назначили командиром 235-го штурмового авиаполка, с которым он принял участие в одном из самых кровопролитных сражений Великой Отечественной, − битве за Ржев. В конце августа 1942 года имевший к тому времени невероятный среди летчиков-штурмовиков общий налет в 1279 часов Чубченков возглавил лучший в ВВС 6-й отдельный гвардейский штурмовой авиаполк (первый в штурмовой авиации получивший звание «гвардейский»). Через полгода, в марте 1943 года, гвардии подполковнику Чубченкову поручили сформировать и возглавить 308-ю штурмовую авиадивизию. И с этой задачей он успешно справился, получив 1 мая звание полковника. Через два месяца перспективного, растущего авиационного командира отправили в Военно-воздушную академию на курсы усовершенствования командиров и начальников штабов авиадивизий. После их окончания гвардии полковника Чубченкова, без всяких сомнений, ждали генеральские погоны. Но судьба распорядилась иначе.
16 февраля 1944 года он вступил в командование 206-й штурмовой авиадивизией, участвовавшей тогда в завершающих боях Никопольско-Криворожской операции. В марте здесь воцарило затишье. 4-й Украинский фронт начал подготовку к Крымской операции. «Хозяйство» Чубченкова, в котором было 74 штурмовика Ил-2, перебазировалось на Херсонщину: штаб дивизии разместился в селе Григоровка, 503-й и 807-й штурмовые полки − в Чаплинке, а 806-й — в Новокаменке. К освобождению Крымского полуострова от фашистов готовились основательно. В течение целой недели командиры полков, эскадрилий и ведущие групп штурмовиков во главе с Чубченковым буквально ползали по передовой: изучали местность, сличали ее с картой, назначали ориентиры.
8 апреля, когда началось сражение за Крым, 206-я шад атаковала гитлеровцев 17-ю группами штурмовиков, совершив 136 боевых вылетов. Атаковала умело и грамотно, потеряв всего один самолет. Рано утром следующего дня Чубченков облетел на самолете аэродромы всех трех полков, где провел разбор первого дня наступления. Лучшим был назван 807-й шап, которым командовал белорус майор Забавских. Отстающим – 806-й шап. Надо сказать, что личное участие командиров дивизий в боевых вылетах из-за больших потерь, которые несли штурмовики, допускалось лишь с разрешения вышестоящего командования и, мягко говоря, не приветствовалось. Комдивы летали редко, а многие и вообще не летали. Гвардии полковник Чубченков не только продолжал активно летать, но и делал это в составе того полка, который действовал слабее других. 10 апреля, взяв в свой экипаж в качестве воздушного стрелка старшего помощника начальника оперативно-разведывательного отдела штаба дивизии старшего лейтенанта Валентина Попп, Чубченков в строю 806-го шап совершил свой последний боевой вылет на штурмовике Ил-2. Этот день выдался очень жарким. Дивизия совершила 96 боевых вылетов и нанесла немцам серьезный урон: уничтожено 12 танков, 2 САУ, 20 автомашин, 9 орудий, около 100 солдат и офицеров. Экипажи отбили 10 атак немецких истребителей, сбили один Ме-109. Кроме этого, штурмовики схлестнулись в воздушном бою с группой пикирующих бомбардировщиков Ю-87 и на зависть истребителям уничтожили 5(!) из них. Причем один — таранным ударом! 206-я шад за этот день потеряла 7 Ил-2, но пять из них летчики сумели посадить и спасли экипажи. Чубченков мог гордиться своими орлами.
11 апреля оборона немцев была прорвана, наши танки начали стремительно продвигаться вглубь полуострова, к Симферополю. Командующий 8-й воздушной армией генерал Хрюкин потребовал от подчиненных ему частей немедленно перебазироваться в Крым. На следующий день полки 3-го истребительного корпуса перелетели в район села Веселое, самолеты 1-й гвардейской штурмовой авиадивизии сели у села Найлебен (сегодня с. Восход), а 9-й гвардейской истребительной дивизии нашлось место у Калининдорфа (с. Калинино). Все эти аэродромные площадки находились южнее Джанкоя. 206-ю дивизию здесь размещать было негде, да и незачем. Но командарм выразил резкое неудовольствие в адрес Чубченкова, необоснованно обвинив его в нераспорядительности. Все знали, что еще со Сталинградской битвы Хрюкин, мягко говоря, неровно дышит на 206-ю шад и не упускает ни одной возможности, чтобы уколоть ее руководство. Начальнику аэродромного отдела 8-й воздушной армии полковнику Павлу Шевченко ничего не оставалось, как начать срочный поиск аэродромных площадок для 206-й шад. На беду Чубченкова, он выбрал район значительно юго-западнее от Джанкоя, у совхоза «Симферопольский». Это место было слабо изучено, поэтому для рекогносцировки Шевченко решил отправить туда на самолете У-2 инженера по аэродромному строительству капитана Сергея Калугина. Комдив Чубченков решил лететь вместе с ним.
Сохранившиеся архивные документы сегодня позволяют рассказать о последнем полете полковника Чубченкова. В апреле 1944 года Красная Армия освобождала Крым. 12 апреля вместе со старшим штурманом дивизии майором Абрамовым и капитаном Калугиным на У-2 Чубченков вылетел к совхозу «Симферопольский». Посадку произвели в двух километрах северо-западнее Джума-Иляка (ныне исчезнувшее село в Первомайском районе Крыма). Осмотрев поле, пришли к выводу, что для аэродрома оно непригодно. Но взлететь они не успели. Как оказалось, эта территория была еще под контролем противника. Неожиданно по ним открыл огонь немецкий танк и в атаку бросилась пехота! Последний бой комдива Чубченкова был скоротечен: с пистолетом против танка и автоматчиков много не навоюешь. Кончились патроны. В рукопашную! Но силы были слишком неравные. Очнулся вместе с Калугиным в плену.
ЧП случилось крайне неприятное. Никакой острой необходимости в спешном перебазировании 206-й шад не было. Командарм Хрюкин это прекрасно понимал и, как вспоминали ветераны-очевидцы тех событий, очень долго и тяжело переживал это трагическое событие. До 16 апреля дивизия не получала никаких боевых задач… Наверх, вышестоящему командованию, очень долго докладывали, что поиск Чубченкова продолжается. В именном списке-донесении потерь офицерского состава частей 8-й ВА за период с 10 по 20 апреля 1944 года, подписанном 24 апреля начальником отдела кадров армии полковником Сидовым, ни Чубченкова, ни Калугина нет! Ни среди погибших, ни среди пропавших без вести. Более того, полковник Чубченков соответствующим приказом был исключен из списков Вооруженных Сил только 16 февраля 1946 года(!) как без вести пропавший 13(!) апреля 1944 года. С капитаном Калугиным определились еще позже, исключив его из списков 31 мая 1948 года, указав его без вести пропавшим 14(!) апреля 1944 года. А местом происшествия названо село Кара-Чокмак (сегодня это с. Красная Поляна в Красногвардейском районе Крыма), что значительно северо-восточнее Джума-Иляка, ближе к Джанкою.
Гвардии полковник Чубченков в концлагере в Лодзи. 1944 г.
Судьба Чубченкова, увы, сложилась иначе.
Ужас блока № 20
Маутхаузен был самым страшным в зловещем реестре фашистских концлагерей. Единственный, который был отнесен гитлеровскими палачами к самой жестокой, третьей категории. Его жуткая слава передавалась среди пленников из уст в уста. Когда Красная Армия начала освобождать Польшу, то узников из концлагерей, находившихся на ее территории, начали эвакуировать в лагеря, находящиеся в Германии и Австрии. Как вспоминает содержавшийся тогда в Освенциме ныне здравствующий Игорь Федорович Малицкий, он и его товарищи молили Бога об одном: «Только бы не в Маутхаузен!» Я был потрясен до глубины души, когда узнал, что на одной из стен тюремной камеры в Маутхаузене после войны нашли выцарапанную надпись: «ЕСЛИ ЕСТЬ БОГ, ОН ДОЛЖЕН ПОПРОСИТЬ У МЕНЯ ПРОЩЕНИЯ». Через какие нечеловеческие муки и страдания должен был пройти человек, чтобы написать такие строки…
За год в 20-м бараке были зверски убиты около 6000 советских офицеров.В этой столице беспредельного зла было особое изощренно-чудовищное место: изолированный от всех блок смерти под номером 20. Здесь содержали подлежащих особо жестокому уничтожению узников. В основном это были офицеры Красной Армии, совершившие несколько попыток побега и пытавшиеся оказывать сопротивление лагерной администрации. Большинство из них летчики. Особенно много из штурмовой авиации. Ил-2 не только был самым массовым самолетом, их и сбивали чаще других. В январе 1945 года в блок № 20 доставили очередную партию узников. В ней среди обреченных на смерть особо опасных врагов рейха выделялись Кирилл Чубченков, командир 306-й штурмовой авиадивизии полковник Александр Исупов, летчик-инспектор Инспекции истребительной авиации ВВС Герой Советского Союза гвардии подполковник Николай Власов, помощник командира штурмового авиаполка капитан Владимир Шепетя, командиры штурмовых эскадрилий капитаны Геннадий Мордовцев и Иван Битюков. Они-то и стали организационным ядром, главными инициаторами восстания против палачей.
Блок смерти был огорожен каменной стеной, но находился на самом краю лагеря. Если перебить охрану и преодолеть стену с колючей проволокой под током, то путь на север, к ближайшему лесу, был открыт. Из оружия у смертников были лишь принадлежности с пожарного щита: два огнетушителя, топор и багор. Плюс доски от стола и стульев, булыжник, куски эрзац-мыла и деревянные башмаки-клюмбы. Восстание назначили на ночь 29 января. Но за два дня до этого предатель выдал имена руководителей. Чубченков, Исупов, Власов и еще несколько человек были схвачены и казнены в крематории. Но это уже не могло остановить остальных. В ночь на 3 февраля они пошли на отчаянный штурм. И случилось невероятное: он удался! Уничтожив три пулеметные вышки и сломив сопротивление охраны, за пределы лагеря вырвалось более четырехсот узников! Но дышали они пьянящим воздухом свободы и надежды на спасение, увы, недолго. Поднятые по тревоге эсэсовцы с помощью местных жителей в течение нескольких дней жестоко расправились с восставшими. Растерзанные палачами и собаками трупы советских офицеров свозили во двор школы в городке Рид-ин-дер-Ридмарк. Из нее вынесли на улицу школьную доску, на которой мелом вели учет жертв кровавой бойни, зачеркивая очередную палочку-человека… Таких перечеркнутых палочек было 419. К нашему стыду, фамилии погибших и по сей день неизвестны.
«Вечная слава Вашему сыну»
В 2001 году австрийцы поставили здесь, рядом со школой, у стен католического храма памятник погибшим советским офицерам. Он такой, как и та жуткая школьная доска: четыре сотни зачеркнутых палочек, и всего четыре не зачеркнуты. Спаслось действительно всего несколько человек. По разным данным, посчастливилось уйти от погони и скрыться всего около 20 смертникам. После войны, пройдя через советские лагеря, откликнулись только 9 из них. Сумели спастись и выжить ближайшие соратники Чубченкова по организации восстания украинцы Иван Битюков и Владимир Шепетя. Благодаря им славный сын белорусского народа гвардии полковник Кирилл Чубченков и вернулся к нам из скорбного списка без вести пропавших.
Австрия. Памятник советским офицерам, погибшим в феврале 1945 года во время восстания в блоке № 20По воспоминаниям родственников Кирилла Моисеевича, его мама, глубоко верующий человек, после войны каждый день со слезами на глазах молилась и просила у Бога прислать ей весточку о судьбе пропавшего сына. И она постучалась в ее дверь! Постучалась письмом от героя Сталинградской битвы, кавалера двух орденов Красного Знамени капитана Ивана Битюкова:
«Здравствуйте, дорогие Прасковья Дмитриевна, Никифор Моисеевич и его семья! Я пишу коротко о Вашем сыне и брате. Кирилла Моисеевича я очень хорошо знал, будучи узником в двух лагерях (Морицфельд и Лодзь, из которых они пытались бежать. - Прим. авт.) и в последнем лагере Маутхаузен в блоке № 20. Ваш сын и брат до конца жизни оставался верным сыном Отчизны, славным патриотом нашей Родины. В дни тяжелых и мрачных испытаний в блоке № 20 Кирилл Моисеевич подбадривал нас в осуществлении восстания и массового побега, который он разработал вместе с Героем Советского Союза подполковником Власовым и Исуповым. Кирилл Моисеевич не посрамил своей Родины и своей семьи, будучи приговоренным к смерти, не струсил. Вечная слава Вашему сыну, брату и моему боевому командиру Кириллу Моисеевичу Чубченкову. Уважающий Вас Битюков».
Как самую дорогую реликвию хранила Прасковья Дмитриевна и фотографии Николая Власова, которые подарила ей его мама Матрена Григорьевна. На одной из них она написала: «Дорогой для меня семье Чубченковых. Мой сын Николай прошел свой тяжелый путь борьбы с фашизмом и погиб вместе с Вашим Кириллом Моисеевичем Чубченковым 27 января 1945 года в концлагере Маутхаузен. Мать Героя Советского Союза гв. подполковника Н.Власова Матрена Власова». Ее сын, отважный летчик, попал в плен, увы, так же случайно, как и Чубченков. Рано утром в тумане, перелетая на учебно-тренировочном самолете УТ-2 в блокадный Ленинград, Власов по ошибке сел на финский аэродром, где и был схвачен. Но Матрене Федоровне было немножко легче: именем ее сына назвали улицы и школы в Москве и Люберцах, установили памятный обелиск, рядом с которым зажгли Вечный огонь. Память о Чубченкове даже тогда, в начале 60-х минувшего столетия, когда его имя узнала вся страна, увы, достойно не увековечили. Чубченковы надеялись, что появится улица его имени в Гомеле или Светлогорске, но так и не дождались.
В крестьянской семье Чубченковых все три сына, появившиеся на свет в деревушке Хоронево, стали офицерами, воевали с фашистами, получили звания полковников. Старшему из них, Ивану Моисеевичу, довелось в 1945 году принять участие и в войне с Японией. На его груди, подтверждая его мужество и отвагу, сияли орден Красного Знамени, два ордена Отечественной войны I степени, орден Отечественной войны II степени, две медали «За боевые заслуги» и очень почитаемая среди ветеранов медаль «За оборону Сталинграда». Младший – Никифор Моисеевич – награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды, медалью «За отвагу». После войны он с золотой медалью окончил Военную академию имени Фрунзе, служил в контрразведке, награжден знаком «Почетный сотрудник госбезопасности».
После смерти Никифора Моисеевича, которого похоронили в Хоронево, Прасковья Дмитриевна переехала в Москву к сыну Никифору. Никифор Моисеевич был частым гостем в московской школе № 167, в которой силами ее учителей и школьников был создан музей 6-го гвардейского Московского, ордена Ленина, Краснознаменного, ордена Суворова штурмового полка, которым довелось командовать Кириллу Чубченкову. Ему там посвящен целый стенд. Помнят и чтят Чубченкова московские школьники и сегодня. Как сообщила мне руководитель военно-патриотического клуба «Соколы» Яна Рупчева, в школьном музее проводятся мероприятия, посвященные легендарному летчику-белорусу, учащиеся кадетского класса и активисты музея продолжают поиск новой информации о Кирилле Чубченкове, его фотографий, участвуют в специальном проекте «Путь героя» и даже стали призерами в конкурсе «Московский экскурсовод»!
В январе нынешнего года я связался с руководителем исследовательского центра мемориала «Маутхаузен» Андреасом Кранебиттером и выслал в его адрес свою статью о Чубченкове, опубликованную в «СБ. Беларусь сегодня» в 2013 году, подробную биографию Кирилла Моисеевича и 21 фотографию из архива Александра Никифоровича Чубченкова. Австрийские специалисты отреагировали очень быстро. Как оказалось, в музее концлагеря проделана огромная работа по созданию «Комнаты имен», в которой на стеклянных панно нанесены имена более 80 тысяч(!) погибших узников. Ее дополняет электронная версия «Комнаты имен», где размещены, кроме имен, материалы о жертвах Маутхаузена: фото, биографии, рассказы о них. Если они имеются. Как сообщил мне 28 января 2020 года (75 лет назад погиб Чубченков!) куратор этой темы Роберт Ворберг, в «Комнате имен» размещены теперь не только фамилия, имя, отчество Чубченкова, как было раньше. Здесь теперь есть и его фото, и биография. Более того, присланный мною материал будет использован в исследовательской работе и при создании новой экспозиции в музее! Думаю, что это важно было сделать именно в этом году. Ежегодно 5 мая на самом высоком уровне отмечается День освобождения лагеря. В 2019 году в мероприятиях в Маутхаузене приняло участие более ста делегаций, в том числе и белорусская. Австрию представляло руководство страны во главе с канцлером Себастьяном Курцем. Еще более торжественно будет отмечаться 5 мая 2020 года 75-я годовщина освобождения узников Маутхаузена.
Герои не ищут наград?
И в заключение о достойной оценке подвига Чубченкова и его товарищей и полагающихся им по закону наградах. Да, геройски можно вести себя и в плену. После войны, как известно, это очень долго отрицали, приравнивая военнопленных к предателям. Только одна цифра: из 126.037 офицеров, вернувшихся из плена, к 1953 году в войсках осталось только 731. Остальные были изгнаны из армии, их нигде не брали на работу, унижали, преследовали. Дело зашло так далеко, что была создана специальная комиссия во главе с маршалом Жуковым, по результатам работы которой 29 июня 1956 года было принято постановление ЦК КПСС и СМ СССР «Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей». Один из пунктов этого постановления обязывал министерство обороны СССР представить к награждению бывших военнопленных, имеющих ранения или совершивших побег из плена, но не отмеченных за это правительственными наградами. Соответствующий указ вышел 9 августа 1957 года, с пометкой «без опубликования в печати». Сделали наконец-то через 12 лет после окончания войны доброе дело, но прилюдно признаться в этом постеснялись. Для награждения выделили всего один орден Ленина и четыре ордена Красного Знамени, которые достались четырем генералам и одному капитану – летчику-штурмовику. Орденом Отечественной войны I степени удостоили 33 бывших военнопленных, 316 попали в список награжденных орденом Отечественной войны II степени, 588 – орденом Красной Звезды, 742 — орденом Славы III степени, 1221 — медалью «За боевые заслуги».
Ученики кадетского класса в школьном музее у стенда Кириллу Чубченкову. Москва, школа №167, январь 2020 г.Увы, очень многие из тех, кто совершил побег и геройски сопротивлялся гитлеровцам в плену, не нашли в этом указе своих фамилий. Нет там и Чубченкова с товарищами, имевшими по два-три побега. Бесполезно искать там и восставших узников блока смерти № 20, фамилии которых были к тому времени известны. По отношению к ним постановление ЦК КПСС и СМ СССР от 29 июня 1956 года не выполнено до сих пор.
В 2018 году широко отмечалось 75-летие восстания узников концлагеря Собибор, которым руководил техник-интендант 2-го ранга Александр Аронович Печерский. Этому событию был посвящен художественный фильм Константина Хабенского «Собибор». 4 июня 2019 года в Еврейском музее в Москве в присутствии Президента России Владимира Путина состоялось открытие памятника героям сопротивления в концлагерях и гетто в годы Второй мировой войны. Александр Печерский был посмертно удостоен ордена Мужества, который Президент России передал на почетное хранение внучке героя.
3 февраля 2020 года исполнилось 75 лет восстанию советских офицеров в концлагере Маутхаузен, организованному полковниками Чубченковым, Исуповым, подполковником Власовым, капитанами Мордовцевым, Битюковым, Шепетей. Хочется верить, что не только они, но и все совершившие дерзкий побег из блока смерти № 20 дождутся, хотя и посмертно, того дня, когда на родине вспомнят их имена, установят памятник, снимут достойный художественный фильм. И даже если в одной из замечательных песен летчика-штурмовика известного советского композитора Леонида Афанасьева утверждается, что «герои не ищут наград», все же очень хочется, чтобы награды их все же нашли. Герои блока смерти № 20 имеют на это право, как и право на бессмертие.
КИРИЛЛ ЧУБЧЕНКОВ. СТРОКИ ИЗ БИОГРАФИИ
1932 г. – закончил Ленинградскую военно-теоретическую школу летчиков.
1934 г. - назначен на должность командира звена в базировавшуюся в Гомеле 29-ю штурмовую эскадрилью 114-й авиабригады.
1938 г. - получил назначение в сформированный в Гомеле 5-й штурмовой авиаполк, где исполнял обязанности командира эскадрильи, заместителя командира и командира полка.
1942 г. - майора Чубченкова назначили командиром 235-го штурмового авиаполка, с которым он принял участие в одном из самых кровопролитных сражений Великой Отечественной - битве за Ржев.
август 1942 г. - Чубченков возглавил лучший в ВВС 6-й отдельный гвардейский штурмовой авиаполк (первый в штурмовой авиации получивший звание «гвардейский»). Через полгода, в марте 1943 года, гвардии подполковнику Чубченкову поручили сформировать и возглавить 308-ю штурмовую авиадивизию.
февраль 1944 г. - вступил в командование 206-й штурмовой авиадивизией, участвовавшей тогда в завершающих боях Никопольско-Криворожской операции.
Фото из личного архива Александра ЧУБЧЕНКОВА и Любови СИТНИЧЕНКО
