Современные Безенчуки — мастера ритуальных услуг — покупают информацию о покойниках

По данным Министерства антимонопольного регулирования и торговли, ритуальные услуги в стране оказывают 502 организации различных форм собственности, в Минске — около полусотни. Однако далеко не все они имеют свой магазин, транспорт, предоставляют полный сервис. Уютно обосновались на этом рынке и «серые» ритуальщики. Сколько их, никто не знает. От такого количества игроков в похоронном деле разгораются настоящие войны. После них в руинах остается репутация порядочных бизнесменов и людей в белых халатах, милицейской форме. На поверхность выходят агрессия, навязчивый сервис и обман клиентов, оплата в конверте за оперативный «слив» информации об умерших. Таковы плоды этих войн. Сразу оговорюсь, что в своем материале не пытаюсь примерить на себя роль следователя или судьи. Кто виноват, судить не мне. Публикация — лишь журналистская попытка обозначить острую проблему.

Не особо поначалу поверив в услышанные по телефону истории, характерные для диких 90–х, провела небольшое исследование. Начала с попытки «продать покойника». Просто обзвонила первые попавшиеся под руку частные фирмы.

— Информация об умерших интересует?

— Да.

— По какому номеру сообщить?

— По этому сообщайте...

Следующий собеседник более эмоционален: «Конечно, интересует! Наберите на велком, номер...» «Могу сказать, где есть свежий труп, — продолжаю обзвон. — Интересует? Разумеется, не просто так». «Конечно же, девушка. Мы все понимаем»... Только по двум номерам из семи мне твердо ответили «нет».

...Возле минского клинического патологоанатомического бюро (морга) топчутся четверо. Одеты тепло, видно, здесь давно и надолго. Это ритуальные агенты. За тем, как они охотятся за родственниками умерших, предлагая свои услуги, мы наблюдаем из машины, не привлекая внимания. Здесь же, под табличкой о запрете стоянки транспорта, — микроавтобусы агентуры. Крутятся они и у других моргов, но этот, на ул. Семашко, пользуется особой популярностью — ежегодно сюда поступает около 3 тысяч тел скончавшихся людей.

Наблюдая за агентами на Семашко, вспомнила громкий коррупционный скандал 2009 года, в котором было замешано руководство Гомельского областного клинического патологоанатомического бюро (никоим образом не провожу аналогий). Тогда, правда, работа строилась куда тоньше. Начальник бюро Д. и зав. организационно–консультативным отделением Ш. наладили целую сеть по продаже сведений об умерших коммерсантам. Именно им первым доставалась информация о смертях из всех отделений общей патологии, моргов региона, телефоны и адреса близких покойных. Платили за это щедро, закладывая расходы на взятки в стоимость оказываемых клиентам услуг. Порой родные еще не знали о гибели родственника, находящегося, скажем, в больнице, как им уже названивали ритуальные фирмы.

Надо ли говорить, что заработанное таким путем шло мимо кассы. Дошло до того, что Д. издал некий внутренний документ о сотрудничестве с конкретным частником, обязав все подчиненные структурные подразделения информировать партнера о каждом поступившем в морг теле. Предприниматель, правда, порой жаловался на несвоевременность данных: мол, человека уже похоронили или заказ ушел конкуренту... Затем в деле появился другой бизнесмен, более щедрый, и «свежие новости» стали уходить ему. Заведующим же отделениями руководство бюро постоянно напоминало, кого те обязаны информировать о телах. Несговорчивых работников быстро ставили на место либо увольняли. С выполнением «плана» по платным услугам проблем не возникало: в морг ежемесячно в среднем поступало около 40 — 50 трупов, достаточно было «обработать» десять. Итог подпольного бизнеса для верхушки бюро предсказуем: обоих фигурантов приговорили к 4 и 3 годам колонии.

Выводы из этой истории, надо полагать, сделаны. По крайней мере, в последние годы о подобных столь громких уголовных делах не сообщалось. При этом информация продолжает уходить налево. К примеру, минчанину Кириллу Н., приехавшему навестить отца в реанимации больницы скорой помощи, там вдруг сообщили: ваш папа умер. А уже через 30 минут на мобильный телефон супруги умершего позвонил ритуальный агент, обратившись к ней по имени и отчеству. Через полтора часа последовал звонок от другого. Откуда у них личные данные, если покойный не покидал учреждения? Олег Т. потерял отца, хоронили его в первых числах декабря. Позвонивший родственникам ритуальщик прямым текстом заявил, что они обязаны прийти именно к нему, иначе, мол, в морге не выдадут тело. Были и другие «помощники». В итоге из–за шквала звонков люди телефон отключили и сами нашли фирму через интернет.

О том, что в похоронном деле явно что–то не так, говорят и случаи незаконных захоронений. Агенты нередко брали плату, в том числе якобы за место на кладбище, не имея на то разрешения от местных властей. А родня усопших может и не догадываться, что ее обирают. Для примера: в прошлом году на новом кладбище агрогородка Вейно (Могилевщина) большинство захоронений появилось без разрешения сельсовета.

«Сейчас в этой сфере мало что изменилось, — рассуждает предприниматель Игорь Иванченко. — Расскажу про Гомель. В свое время я работал дежурным санитаром в морге, входящем в структуру областного клинического патологоанатомического бюро. Работал по ночам. Так вот, когда Д. обязал нас сообщать частнику о покойных, я отказался и был уволен... по собственному желанию. Итог истории вы знаете». Со слов Иванченко, один из засветившихся в том деле коммерсантов Александр Терешин теперь фигурирует в другой истории. Работавший на рынке ритуальных услуг бизнесмен попал под уголовное преследование за мошенничество: деньги за изготовление памятников на могилы брал, работу не выполнил. Недавно Терешина объявили в розыск. Второй частник, Ю., засветившийся в «деле патологоанатомов», и сейчас в бизнесе. Мой собеседник полагает, что теперь Ю. по старой «серой» схеме сотрудничает с моргом городской инфекционной больницы, а с 3–й городской — еще один агент.

— В Гомеле всего пятеро ИП имеют свои магазины ритуальных услуг, транспорт, сайт и прочее. Остальные «бомбят» нелегально, покупают информацию об умерших, — продолжает Игорь. — Постоянно сообщаю в УВД: мол, по такому–то адресу такой–то милиционер наверняка дает визитки, «сливает» данные, приезжает на адрес умершего с агентом. Потом приезжает фирма, которую находят сами родственники, те говорят: мол, до вас уже столько–то звонило. Из кулуарных разговоров: за одного покойника у нас платят около 100 рублей. Себе же в карман агенты кладут минимум четыреста. Плохо и то, что к умершим и их близким нет должного отношения. Порой даже обрабатывают покойных так плохо, что потом люди не знают, что делать: и из–под костюма у покойного течет, из носа, головы...

Зачастую, говорит Игорь, так «работает» агентура, которая своей базы не имеет, а все покупает у коллег. У них арендует и машину и т.д. Клиенту все это обойдется с накруткой. А если вдруг что–то пойдет не так, агент просто не возьмет трубку.

Вячеслав С. в похоронном бизнесе не первый год и также обеспокоен его нездоровой атмосферой:

— Все понимают: если не получить информацию в первые минут 40 после смерти, то клиент уйдет к конкуренту. В патологоанатомических моргах, думаю, теперь не станут рисковать своим местом. Да и пока сведения дойдут до санитара, они, скорее всего, уже потеряют актуальность. Так и с судебными моргами: к тому времени, когда туда привезут покойных, большая часть тел уже «отработана». Лично мне такой подход не интересен, мои работники не платят за «свежие новости». Рано или поздно факт взяток откроется. Неинтересно мне и вылавливать близких у моргов. Все же пришедшие туда люди закажут полное сопровождение там (в бюро — весь комплекс услуг). Поэтому мы работаем исключительно по обращениям к нам граждан. Работаем давно и серьезно, много денег вкладываем в рекламу, наполняемость сайта, заботимся о качестве услуг и своей репутации. За все время я уволил лишь одного работника, поймал его на обмане клиентов. К тому же если что–то будет не так, люди всегда могут меня найти — я открыт. А попробуй найди агента, не имеющего даже сайта. Вот такие в основном и работают на «сливах». Кто делится с ними сведениями? Думаю, милиция, медработники, служба спецперевозок.

Сергей М., сотрудник фирмы, вспомнил случай: «Было не раз: составляем с клиентами смету, как приезжает бригада спецкомбината, госпредприятия и давай наговаривать, будто мы — обманщики. А стоило бригаде уйти, как тут же родственникам покойного стали звонить агенты. Представляются они работниками морга, спецкомбината, фирм. Служба спецперевозок вполне может передавать номера телефонов «серым» ритуальщикам или совать людям их визитки. И вряд ли это делается бесплатно. Как я слышал, плата за тело — 50 — 100 рублей. Могут делиться информацией сразу с несколькими агентами. Недавно умер мой сосед, я тогда был в отъезде. Так его родственники рассказывали, что шесть визиток агентств им дал пришедший участковый. А потом соседи показали мне смету. Даже я, человек из этой сферы, долго не мог понять, что и где записано».

— Российские СМИ пишут, что в Москве на одного умершего слетаются по 5 — 15 агентов–частников.

— Думаете, у нас иначе? Сейчас в этот бизнес не влезть. Причем приходит очень много безграмотных неумех. Вот погуглим.

Вводим в поисковик слово «ритуальные», ссылки смотрим наугад. «Эта фирма работает честно, качественно, — комментирует М. — Эти тоже чистые, но там и цены. Эти, велика вероятность, «покупают» покойников. Эти тоже... В общем, довериться можно всего процентам 10 частников. У людей горе, они к нему, естественно, не готовы, и им должна оказываться квалифицированная помощь. У меня все свое — полный спектр услуг, мои люди работают 24 часа в сутки. Я и сам выезжаю на вызовы, практически живем в катафалке».

До недавнего времени в Минске спецперевозками умерших занималась милиция, теперь — спецкомбинат, рассказывает замдиректора городского предприятия Сергей Рудой: «Если человек умирает дома или его нашли в общественном месте, то об этом сообщается в дежурную часть ОВД, а оттуда — на диспетчерский пост спецкомбината. Тогда по адресу выезжает наша бригада (в городе их шесть) и везет тело в морг. Также предлагаем полный спектр ритуальных услуг. В остальных случаях люди обращаются к нам сами».

Наладить информсотрудничество с моргами, говорит собеседник, не удается: «А зачем им это? У них свой заработок. Честный или нет, судить не мне. Если человека не нужно везти в морг на вскрытие, то, по сути, забрать тело и взять на себя организацию погребения может кто угодно. Этот кто угодно может получить и пособие, достаточно показать паспорт умершего и документ о смерти. И вот тут в основном и появляются агенты–частники. Для информации: в Минске почти половину ритуальных услуг оказывает именно спецкомбинат. Остальное уходит на сторону, агентам».

С.Рудой не скрывает, что частник осложняет работу предприятию:

— Конкуренция далеко не всегда честная. К примеру, агент может не говорить людям о нюансах. Допустим, деньги получил, все оформил, но не предупредил, что после кремации дополнительно нужно оплатить захоронение в колумбарии. А сколько было ситуаций, когда до приезда нашей службы по адресу у родни умершего от звонков телефон разрывался. Звонившие представляются даже работниками спецкомбината или сообщают, мол, в выходной спецкомбинат не работает. А если эти деятели сработали некачественно, то жалобы идут к нам.

— Откуда же утечка информации?

— Нашим работникам нет смысла ее продавать, — ответил Рудой. — А те, кто захотят наживы, здесь долго не задержатся. И сюда с пакетами и конвертами не ходят. Люди оформляются в ритуальном цехе, оплачивают в кассе, всюду видеонаблюдение. Это в 1980 — 1990–е «похоронка» славилась хорошим заработком и тем, что просто так сюда не устроиться. С приходом в 2002 году нынешнего руководства с коррупцией на предприятии началась жесткая борьба. Показательно и то, что рядом почти не осталось киосков, до этого облепивших спецкомбинат.

У начальника минского клинического патологоанатомического бюро Аркадия Пучкова спрашиваю, не случалось ли в его практике, что сотрудники продавали информацию о покойниках. Собеседник ответил, что о таких фактах ему неизвестно:

— К нам поступают только умершие в больницах, а погибших насильственной смертью или дома отвозят в морг судмедэкспертизы. О смерти наших «пациентов» мы узнаем не раньше, чем часа через два. А то и через все 10, ведь картина смерти может быть непонятна, и клиницистам нужно коллегиально обсудить заключительный диагноз. То есть первыми о смерти узнает больничный персонал, имеющий доступ к истории болезни. Однако врачи вряд ли будут опускаться до продажи информации. Далее, наше бюро оказывает и платные услуги, в том числе ритуальные, продает соответствующие товары. И зачем, скажите, мне отдавать клиентов частнику? Полагаю, что и подчиненным моим это тоже не надо. Ведь чем больше они выполнят заявок, тем выше премия к зарплате. Да и все знают, что у нас с этим строго. Кстати, из всех умерших 60 процентов погибают дома, еще 30 попадают на судебно–медицинское вскрытие. То есть 90 процентов покойных вообще идут мимо нас.

— Но ведь тем более соблазнительной — просто рассуждение — может показаться «зарплата в конверте». 10 процентов (с учетом показателей по платным услугам) — не такой уж и большой стимул.

— В общем, мне о названных вами проявлениях в нашем бюро неизвестно. Если информация и уходит агентам, то не от нас. А те ритуальные агенты, которые у морга крутятся... Так мы только за, чтобы их не было на территории. Для этого и договор с Департаментом охраны заключили. Напишите лучше о том, что в частном бизнесе среди ритуальщиков нередко встречаются люди, далекие от понимания того, что такое похоронный бизнес. Им, как в Европе, должны заниматься специалисты со средним медобразованием, прошедшие специальные курсы. К примеру, во Франции к такому бизнесу допускаются только после окончания соответствующего института.

«Обращения от родственников умерших о разглашении личных данных иногда к нам поступают, а мы передаем обращения в милицию, — сообщил мне главврач Минской станции скорой медицинской помощи Александр Жинко. — Вот приезжает наша бригада на вызов, констатирует смерть, докладывает об этом в милицию. После того как медработники уехали (а то еще и в их присутствии), людям звонят ритуальные агенты. И граждане, вероятно, думают, что это мы делимся информацией с позвонившими. Так вот чтобы получить ответы, мы и обращаемся в милицию. Если данные уходят от нашего человека, он ответит по всей строгости... Сейчас у меня в руках официальный ответ из ОВД. Здесь сказано, что по такому–то обращению проводится проверка, устанавливается человек, предлагавший по телефону ритуальные услуги». Как признался собеседник, ему и самому хотелось бы узнать, каким образом и через кого идет утечка.

Главврач клинической больницы скорой медпомощи Минска Андрей Борисов говорит, что по поводу разглашения личных сведений о пациентах к нему граждане не обращались: «За свою 30–летнюю практику с таким явлением не сталкивался. Подобного, разумеется, быть не должно».

С вопросами я пришла и в МВД. Начальник управления информации и общественных связей Константин Шалькевич сообщил: «За несколько последних лет в стране зарегистрированы единичные факты подобного бизнеса. Итогом разбирательств по каждому из них стало привлечение виновных к ответственности. Граждане, которым поступают такие телефонные звонки, вправе обратиться в органы внутренних дел по месту жительства с заявлением. В каждом случае будет обязательно проведена проверка. После уточнения всех деталей и обстоятельств правоохранительные органы смогут квалифицировать действия навязчивых дельцов и их помощников».

Что мы имеем сейчас? Информация о покойниках по–прежнему в цене. Возможно, доступ к таким сведениям должен быть организованным, что выбьет почву из–под коррупции. Некая общая база данных об умерших должна быть доступна лишь для тех организаций, которые серьезно занимаются похоронным делом и подтверждают свою репутацию. Из чего следует (с чем согласились и мои собеседники), что лицензии на оказание ритуальных услуг все же нужны. Допустим, в России для того, чтобы работать в этой сфере, нужно пройти обучение и получить соответствующий сертификат. У нас же люди просто открывают ИП, хотя важно быть юридически подкованным, знать и соблюдать этические нормы, если понадобится, то сопровождать клиентов от начала и до конца скорбной церемонии. Обратить внимание пора бы и на механизм получения пособия на погребение.

С проблемой словоохотливых госработников сталкиваются и в Америке, и в Европе. Несколько лет назад в польском городе Лодзь действовала преступная группа — дежурные «скорой», врачи, санитары, водители. Используя проверенные приемы (подписание просьб о социальной помощи для организации похорон, требование содержать тело в морге до похорон и прочее), продавали умерших пациентов фирмам ритуальных услуг. За доставку каждого усопшего врачи получали около 300 долларов. В результате расследования выяснилось: некоторые бригады «скорой» использовали огромное количество наркотического вещества. Предполагается, что врачи вводили лекарство, обладающее расслабляющим действием, тяжелобольным пациентам, по сути, убивая их.

gladkaya@sb.by

Советская Белоруссия № 241 (25123). Четверг, 15 декабря 2016