За прошедшие годы ЕС не только не справился со своими внутренними трудностями — напротив, они только усугубились. Рост популярности правых евроскептиков на фоне ослабления старых системных партий, Brexit и выстраивание нового формата отношений с Великобританией — ЕС сейчас явно не до расширения и адаптации новых и крайне проблемных потенциальных членов.
В отличие от расширения 2004—2007 годов, где ЕС встречал консолидированную поддержку как обществ, так и элит новых государств, в постсоветских республиках отношение к европейской интеграции далеко не столь однозначное. Кроме того, любые европейские инициативы здесь входят в противоречие с интеграционными проектами с участием России. Вообще, рассогласованность европейской и евразийской интеграций становится, пожалуй, главной проблемой прежде всего самих государств — участников «Восточного партнерства», которые оказываются в положении между молотом и наковальней. Инициатива интеграции интеграций, которую продвигает Беларусь, остается не услышанной ни в Москве, ни в Брюсселе, а взаимоотношения между Россией и ЕС обретают все более выраженный характер блокового противостояния и геополитической конкуренции.
Осложняют ситуацию и противоречия между самими государствами — участниками «Восточного партнерства», которые видят цели своего участия в этой инициативе совершенно по-разному. Грузия и Украина не скрывают того, что рассматривают «Восточное партнерство» как трамплин для полноформатного вступления в ЕС, причем европейская интеграция рассматривается ими в контексте противостояния с Россией. До недавнего времени аналогичной линии придерживалась и Молдова, однако с приходом в президентское кресло Игоря Додона курс Кишинева завис в неопределенности. Наконец, для Беларуси, Армении и Азербайджана «Восточное партнерство» — это всего лишь площадка для прагматического сотрудничества без излишних политических обязательств. Если присовокупить к этому противостояние Еревана и Баку из-за Нагорного Карабаха, картина «Восточного партнерства» и вовсе будет напоминать известную басню про лебедя, рака и щуку.
В самом ЕС, похоже, тоже не до конца понимают конечную цель «Восточного партнерства». Сложно отрицать, что эта инициатива затевалась как элемент стратегического сдерживания России. Брюссель, очевидно, желал бы видеть постсоветское пространство в качестве своей транзитно-сырьевой периферии без сильных политических центров. Это входит в противоречие с желанием России возродить на постсоветском пространстве самостоятельный полюс силы. Данное противоречие, долгое время носившее скрытый характер, прорвалось наружу в 2014 году в связи с событиями в Крыму и Донбассе.
В то же время ЕС, изнуренный внутренними трудностями, находится сейчас явно не в лучшей форме, чтобы нести бремя геополитического противостояния с Москвой. И судя по результатам саммита «Восточного партнерства», прагматики в Европе сейчас явно доминируют над «ястребами». Итоговая декларация саммита сосредоточилась исключительно на позитивной повестке и постаралась обойти все спорные и конфликтные моменты, прежде всего связанные с событиями в Украине.
Для Беларуси это хороший знак. Ведь именно такой формат сотрудничества традиционно и отстаивал Минск, старательно уклоняясь от идеологических вирусов, опасность которых всегда заключало в себе взаимодействие с ЕС. Впрочем, не стоит забывать и о том, что нынешний прагматизм ЕС — продукт не столько доброй воли, сколько внутренней слабости, и европейская восточная политика еще может претерпеть существенные изменения, к которым следует быть готовыми.
shimoff@rambler.ru
