Отсидевший свои сутки россонский ксендз не нашел ничего умнее, чем обратиться (да с видео) напрямую к папе римскому. С такими вот словами: «Папа, скажи, в роли кого ты себя видишь, говоря про Беларусь?.. Нет возможности, чтобы ты посетил нашу страну, но, тем не менее, как ты себя видишь, какова твоя роль, папа Франциск?»
Отцы и дети
Тут вся фишка в том, что себя-то папа видит, а вот ксендза – в упор нет.Напомню: папа – это «высшая и юридически полная власть над всей Католической церковью, распространяющаяся не только на вопросы веры и нравственности, но и на всё управление Церковью». Включая россонских ксендзов.
Также папа «является Наместником Христа и Пастырем всей Церкви на сей земле», не исключая выпускников СШ № 3 г. Миоры. Иначе говоря, обращаться к папе в таком тоне – это как миорскому третьекласснику звякнуть напрямую министру образования: «Министр, где мой сегодняшний сметанник? Куда делся, ответь, министр».
А если еще и учесть, что «нынешний папа римский Франциск – это народный человек», то, получается, эпатажный ксендз – человек инородный. Во всех смыслах.
Каждый, право, имеет право
Социально-психологический феномен белорусского бунта еще и в том, что он вынес на поверхность людей, не обладающих вот просто никакими достоинствами, чтобы так широко открывать рот. Когда Ганна Северинец небрежно говорит про Виталия Шклярова, мол, типичный стокгольмский синдром, это означает только, что читала пани кликуша в свое время много, а поняла мало.Давайте сами послушаем (прочитаем) полный текст интервью политтехнолога. «У меня американская семья… Из Минска меня забрали на специальном военном самолете и увезли обратно в Америку… Госсекретарю США было обещано...» – где и какой тут заложник? Скорее уж рядовой Райан, кавалерия из-за холмов, надцатый авианосный флот у берегов и прочие мифы о могуществе американского паспорта.
Политтехнолог сидит в Киеве, который американцев «цілує в ясна», разговаривает с «Эхом Москвы», которое целует взасос и Киев, и Вашингтон, – он говорит что хочет. А вот Максимка Кац уверен: «Белорусский режим и Лукашенко настолько ужасны, как мы и думали. И даже хуже». Потому надо бы, чтобы Шкляров сказал «все, что жертва имеет право говорить о насильнике».
Это, конечно, не ксендз требует у папы, но близко. Ведь Шкляров-то еще три года назад работал бок о бок с Кацем, но и не только. В отличие от Максимки, он также обеспечивал (в разной степени, но оцените список) агитационные, пропагандистские, мобилизационные и инфраструктурные кампании Б. Обамы, сенатора и конгрессмена США Б. Сандерса, К. Собчак в России и Г. Вашадзе в Грузии.
То есть поставить рядом Каца и Шклярова можно, только если вам все равно, кто у вас по двору гулять будет: говорливый фазан или рабочий петух.
Мастера и гроссмейстеры
В Беларуси Виталий Шкляров проиграл. Или его переиграли. Потому он и не считает себя жертвой. Ну проиграл, бывает. Более того, он отдает должное оппоненту: «Я много работал с разными президентами, разные президентские кампании вел… Это была особенная встреча… Сильный ход с его стороны… Никогда я еще 5 часов не разговаривал напротив своего оппонента, никогда еще не сидел напротив последнего из могикан, сильного человека».Тут снова влезает наша Ганна со своими «чингачгуками», аж неловко становится за уровень белорусской школы. Но как только слышишь от нее «как мать говорю и как женщина», сразу вспоминается Галич – и отпускает: «Израильская военщина известна всему свету», только это нашей Ганне и понятно.
От признания своего текущего поражения Виталий Шкляров не становится менее опасным. Скорее наоборот. Он же все прекрасно понимает: «Он (наш Президент) невероятно умный… человек, которому некуда, незачем куда-то уходить, спешить… Он такой, последний из могикан: плотный, сильный, крутой мужик, если честно».
Следовательно, следующую партию он (и те, кто его нанимает) начнет с этим выстраданным пониманием. А что следующая будет – это к гадалке не ходи: геополитика – не партия и даже не турнир, она никогда не заканчивается.
И вновь можно вернуться к «нашим баранам»: белорусский «пратэстны фэйсбук» аж кипит гневом на Шклярова, посмевшего высказать собственное мнение и свою точку зрения, – так кипит, что аж выплескивается. Ирония судьбы в том, что гнобят Виталия, обзывают и отказывают ему в праве на мнение именно те бандерлоги, которых он (в том числе) и создал. В этом, кстати, и заключается одна из бесчеловечных особенностей работы политтехнологов: толпу-то на улицы мы выведем, а что с нею делать дальше – не наш вопрос.
Нам не за это платят.
Дебюты и эндшпили
Что же с текущей, проигранной уже с позиции оппонентов Беларуси, партией? Шкляров полагает, что пора положить набок сделанных из деревяшки королей и королев, все еще мечущихся по зарубежьям, и начать анализ. «Мощная, сильная страна просто немыслима без разногласий, и Лукашенко это понимает, должен видеть и видит, я уверен в этом».Предположим, и что делать? «Нужно думать о понимании друг друга. И в этом смысле нет другого пути, чем протягивать руку друг другу… И Президент, я думаю, понимает, потому что видно, что он Беларусь любит, как и мы все. И вопрос, конечно, просто в непонимании, разговоре на разных языках. И эту платформу нужно искать где бы то ни было».
Мы – ищем. Президент ищет. Всебелорусское собрание никогда еще не готовилось с такой тщательностью, с таким полнокровно-народным обсуждением. С такой готовностью к разумным переменам. Только где все эти синие козы, леворатнеры, карбалевичи Елисеи и прочие персонажи «оппозиционного зоопарка»?
А нету. Отчасти по причине других амбиций: шмуд возмечтал стать паньством, ефрейтору на посту приснился жезл.
А отчасти, как уже говорилось, от неадекватности в самооценках. Вспомните, что писалось в интернетах про встречу Президента с заключенными? Там и ругань, и «зрада», и конспирология, и черт-те что было, кроме правильного: «Никогда еще у оппозиции… я не знаю в этом отношении… Возможно, было бы круто, если бы у Навального была возможность 4 часа посидеть с Путиным, наверное, что-нибудь в жизни изменилось российской. И в этом смысле 5 часов с президентом, прямые вопросы жестко, off the record – это, конечно, дорогого стоит», — вот что говорит и как оценивает человек, который там был.
Хотелось бы, чтобы были и те, кто сможет все же к нему прислушаться. А о деревянных зарубежных фигурках, вырезанных другими, полагаю, политтехнологами, продолжим в другой раз.
