Александр Лукашенко провел пресс-конференцию для представителей российских СМИ
Глава государства Александр Лукашенко 7 октября провел пресс-конференцию для участников пресс-тура представителей российских СМИ в Беларусь.
86 журналистов из 40 регионов России приняли участие в традиционном пресс–туре в Беларусь. 7 октября в Национальной библиотеке они четыре часа общались с Президентом. Хотя это уже девятый по счету пресс–тур российских журналистов в нашу страну, мероприятие не теряет актуальности. По словам Президента, проблема объективного информирования соседей о ситуации в Беларуси остается насущной.
Начиная разговор, Александр Лукашенко обратился к журналистам с такими словами: «Я регулярно смотрю основные телевизионные каналы, читаю газеты, интернет–издания и не могу не удивляться, когда вижу порой репортажи из Беларуси. Как можно все исказить! А самое главное — зачем это надо?»
За пять дней пресс–тура российские журналисты побывали на крупных предприятиях Гомельщины — БМЗ, «Гомсельмаше», «Совхозе–комбинате «Сож», посмотрели социальную сферу — спортивные площадки в Жлобине и Хойниках. Пообщались с людьми в районных городах и Минске.
Президент вчера подчеркнул: «Прямо скажу: для встречи с вами мы не приукрашивали действительность, не строили какие–то «потемкинские деревни». В Беларуси в общем–то это не принято, как бы о нас где–то что–то ни писали в обратном плане. В эту поездку в Беларусь вы увидели реальную страну, реальных людей и реальную жизнь».
Кстати, российские журналисты в беседах с минскими коллегами отмечали, что благодаря поездке получили информацию о Беларуси из первых уст. Она, по их словам, сильно отличается от картинки федеральных телеканалов. Да, мы видим, ваша экономика столкнулась с трудностями, говорили россияне, цены увеличились, а зарплаты в долларовом выражении снизились. Но жизнь в стране не остановилась. Заводы и агрокомбинаты работают. Полки в магазинах не пустые, как это подают некоторые московские СМИ. Краха и безнадеги нет.
Президент пожелал, чтобы своими впечатлениями приглашенные журналисты поделились с российскими читателями, слушателями, зрителями. Чтобы Беларусь в российском медиапространстве была представлена в разных красках, а не сплошь в черном. «Потребность в этом огромная — в правде». Он также поблагодарил представителей СМИ за внимание к интеграционным процессам между нашими государствами. И добавил: «Надеюсь, что у всех у вас останутся самые лучшие воспоминания о посещении нашей страны». По словам Президента, во время пресс–тура журналисты смогли воочию убедиться в дружелюбии белорусов к россиянам, стремлении к сотрудничеству.
Во время пресс–конференции Александр Лукашенко осветил все актуальные темы: экономическую ситуацию в Беларуси, перспективы приватизации, взаимоотношения с Россией, Западом и Китаем, строительство Единого экономического пространства...
Вот что говорил Президент, отвечая на вопросы журналистов...
Об экономической ситуации
«О кризисе» я нигде не говорил. Кризис — это когда обваливается все. У нас возникли определенные проблемы с валютой. Парадоксальная ситуация... Валовой внутренний продукт за это время к уровню прошлого высокого года вырос примерно на 10 процентов. Это очень хороший рост ВВП. Но мы не нефтью и природным газом торгуем. Мы торгуем всем тем, что создается нашими руками и мозгами. Основа Беларуси — это переработка по всем направлениям. Прежде всего машиностроение и сельское хозяйство. А эту продукцию не так просто сбыть.
Мы почти в два раза превысили уровень Советского Союза. К этому уровню еще прирастать непросто. И у нас страшный дефицит рабочей силы. У нас рабочих рук сегодня не хватает...
Да, мы девальвировали национальную валюту. Но нам и «помогли», конечно, очень сильно, в том числе и российские средства массовой информации, и некоторые чиновники, которых сегодня уже нет. Которые создавали вокруг Беларуси ажиотаж. Ну и потом, за Единое экономическое пространство, я об этом говорил уже и вашему руководству, мы очень дорого заплатили. Вы знаете, что с 1 июля этого года таможенные пошлины на автомобили введены в интересах России запретительные. И до 1 июля, конечно же, наше население этот хлам пыталось ввести безразмерно. Это предопределило отток, по оценкам экспертов, примерно до 3 млрд. долларов из страны. Но и это не главная причина. За последнюю пятилетку мы почти в 5 раз получили от Российской Федерации увеличение цен на энергоносители, сырье и материалы. А Беларусь как была сборочным цехом Союза, так она сегодня и осталась по своей сути сборочным цехом Российской Федерации.
Мы, конечно, очень сильно поджались. У нас не было другого выхода, как обеспечить положительное сальдо во внешней торговле. Вот за последние месяцы мы имеем это положительное сальдо. Конечно, нам это дается непросто, чтобы мало–мальски жить нормально и сохранить тот уровень производства и темпы роста, которые характерны для нашей страны.
Так вот, парадокс состоит в том, что нормально развивается экономика. Как никогда больше мы получили валюты в страну. Но ее не хватило в связи с причинами, о которых я сказал. Думаю, что в будущем мы сможем нормализовать эту ситуацию. В том числе и по ценам — с Россией. Сейчас идут переговоры. И, как мне уже сообщали, они идут довольно успешно. И Россия полна решимости и ответственности обеспечить обещанные при формировании Единого экономического пространства равные условия...
И очень важно, что Беларусь значительно прибавила за свою новейшую историю существования вне Советского Союза. Но прибавляя в экономике, мы фактически не прибавили в расходовании энергоресурсов. Это очень важно. То есть то, что мы покупали раньше, покупаем и сейчас. Но почти в два раза производим больше.
Об отношениях с российским руководством
У меня не было никаких «межличностных факторов в отношениях» с руководителями Российской Федерации.
Да, бывали моменты, когда неоднозначно складывались наши отношения. Но это даже не потому, что у Лукашенко скверный характер. Лукашенко — Президент. Он отвечает за конкретную страну. За людей. За миллионы людей, которые здесь живут. Я за это отвечал и отвечаю. И если я вижу, что что–то складывается не так, я на это реагирую. Может быть, где–то ошибался. Я же тоже человек. Но время показывает, что я все–таки был прав.
Что касается нынешних отношений. Когда мы шли к формированию Единого экономического пространства... Я об этом еще скажу в том ключе, в котором высказался Владимир Владимирович Путин. Я готовлю сейчас развернутую статью. Думаю, как минимум в «Известиях» ее опубликую. Скажу о Едином экономическом пространстве, о нашей интеграции не только с Россией, но и с другими государствами. Как мне показалось: даже Владимир Владимирович Путин когда–то не верил, что Беларусь пойдет по пути интеграции. Мы с удивлением это воспринимали. Для нас не было никаких проблем. Мы первыми решили все проблемы, связанные с формированием Таможенного союза, Единого экономического пространства. Вот тогда Владимир Владимирович, я помню, на какой–то пресс–конференции сказал, что «и Лукашенко, и Беларусь являются активными сторонниками Российской Федерации и интеграции, которую проводит в том числе и Российская Федерация». Это говорит о том, что если и были какие–то непонимания, недопонимания нашей политики, то они на сегодняшний день сняты. И показательной в этом отношении была встреча в Сочи. Мы с Дмитрием Анатольевичем Медведевым вели переговоры. Нам всегда свойственна открытость. Полная открытость. Даже критика друг друга. На этой встрече мы три часа говорили о конкретных вещах. Когда зашла речь о Едином экономическом пространстве, я Дмитрию Анатольевичу говорю: нам не надо никакие интеграционные коэффициенты, понижающие цены. Мы договорились о Едином экономическом пространстве. Мы на это пошли на тех условиях, которые сформулировали вместе. Может быть, руководство России тогда и не рассчитывало, что мы на это пойдем, но мы на это пошли. И не потому, что мы умирали здесь, а потому, что мы привержены единству и интеграции — это наша политика. Поэтому я и сказал Президенту России, что если Единое экономическое пространство, значит, ваши интересы, наши, казахов должны быть соблюдены.
Мы должны строить наш союз, а речь идет о Евразийском союзе в перспективе, на равных условиях. Мы нигде никого не должны принижать и наклонять, ибо союза не будет тогда. У нас уже это было. И поэтому замедлились темпы строительства Союзного государства. Мы из этого сделали выводы. И это не я говорю — прочитайте статью премьера России, вы увидите, что там абсолютно цивилизованно, грамотно и правильно все изложено, как надо строить эти отношения. Если мы будем придерживаться этого, то никаких не будет ни межличностных, ни надличностных каких–то конфликтов, все у нас сложится так, как надо. Но мы должны быть обязательными. И взаимоуважение должно быть. Мы должны уважать друг друга.
Но я вам должен сказать, что особенность наших отношений с российским руководством — моих с Президентом, премьером, наших коллег — заключается в том, что мы, как никто другой, это нехарактерно ни для Европейского союза, ни для других государств в отношениях с Россией, мы открыто, честно и прямо, как самые близкие люди, критикуем друг друга, открыто высказываем свое мнение, открыто говорим. Мы не прячем за дипломатические формулировки наши настроения и выводы. Это тоже дорогого стоит. Это только у нас с Россией так сложилось.
О Союзном государстве
Процессы замедлились. Мы об этом много уже говорили.
Но то, что мы сейчас встряхнули нашу эту организацию, то, что мы в ноябре вернемся к заседаниям Высшего государственного Совета, это о многом говорит. Союзный Совмин мы проводим всегда. Это тоже говорит о том, что мы больше занимались экономическими проблемами, не выходя на оборонные, политические и другие, которые касаются Высшего государственного Совета. Мы договорились с Президентом России о том, что мы проведем Высший государственный Совет. Мы много обсуждали эту тему с Дмитрием Анатольевичем Медведевым в Сочи. И в какой–то период обсуждения я так по–дружески ему сказал: «Дмитрий Анатольевич, наверное, загубить это хорошее дело, которое дало толчок многим процессам (и об этом Путин говорит в своей статье), — я ему говорю, — наверное, не при нас это должно быть». Он говорит: «Ни в коем случае, это очень нужный, полезный процесс. Это полигон, если хотите, — как он сказал, — отработки новых идей, реализации новых идей».
О военном сотрудничестве
Думаю, вы хорошо знакомы с результатом недавних учений в Ашулуке. Я всегда привожу этот пример: у нас есть комплексы С–300, некогда произведенные в Советском Союзе, С–400. Это комплексы, которые сбивали воздушные цели. Года два тому назад надо было научить эти комплексы поражать цели на земле. Такого еще не было, чтобы комплекс противовоздушный С–300 поражал цель на земле за несколько десятков километров от места расположения его позиции.
И вы знаете, кто «научил» эти комплексы стрелять таким образом? Белорусы.
Я к чему это говорю? Мы вместе с россиянами многому научились. Мы научили истребители быть штурмовиками (наши МиГ–29, Су–27), это тоже впервые в истории. Мы модернизировали эти машины на белорусских предприятиях.
То есть мы и в обороне наших рубежей Союзного государства многому научились. И мы провели немало учений. В Беларуси мы проводили с Дмитрием Анатольевичем Медведевым пару лет назад широкого масштаба учения. Тогда натовцы вообще все «на ушах» стояли, уже чуть ли не готовились к войне. Хотя мы не собирались ни с кем воевать. Мы отрабатывали тактику и стратегию защиты своих рубежей. Договорились тогда, что мы масштабные учения проведем в 2011–м — в этом году в Ашулуке. И у нас сложилась такая практика: мы на картах штабные учения один год проводим, а через два года, получается, мы проводим вот такие масштабные учения на территории России и на территории Беларуси, что в последнее время и делаем. Как на это будут реагировать наши партнеры — это их дело. Но мы совершенствуем свои Вооруженные Силы, потому что знаем, что та страна, которая не кормит своих солдат, будет кормить чужих. Мы это четко понимаем. И мы это делаем. И будем делать.
О приватизации
Диверсификацию процессов не я придумал. Нельзя быть зацикленным только на одну сторону.
Вы помните вот эти «нефтяные войны», потом «газовые» дважды, «молочные войны», «карамельные». Всякое может быть. Поэтому надо диверсифицироваться. Этот принцип железный во всем мире. Нельзя класть яйца в одну корзину. Мы должны хотя бы три корзины иметь.
Мы смотрим на вещи реально. Допустим, «Беларуськалий». Это мощное предприятие, которое около 3 млрд. доходов в валюте приносит нашей стране. Мы не против приватизации. Мы этого не боимся. Но мы четко сказали: цена «Беларуськалия» минимум 30 млрд. долларов.
В России хотят купить это предприятие. Ну ценная вещь — 3 миллиарда в год. 10 лет — 30 миллиардов. Мне оттуда намекают, я даже вам сказать не могу, какие предложения идут. Я пытаюсь объяснить, говорю, что у нас не принято так. У нас в карман никто деньги не кладет, тем более Президент. Я честно прожил свои годы президентские и не собираюсь у народа чего–то здесь отнимать и отбирать.
Поэтому хотите что–то купить — акции, активы какие–то и прочее — приходите, есть цивилизованная норма. У вас принято часто говорить «партнерские отношения на рыночных условиях». Так? Так. Хорошо. Сегодня, к примеру, «Беларуськалий» хотят купить китайцы, индусы, это основные наши рынки, две западные компании, я не хочу их называть, Катар заинтересован и россияне, и кто–то еще. Мы выставляем на конкурс — кто лучшие условия даст, кто дороже заплатит, в конце концов, тот и купит ту часть акций, которую мы хотим продать.
Неправда, что мы сдерживаем российский капитал! Мы приветствуем его здесь. Более того, ну почему бы нам не с Россией акционировать нефтеперерабатывающие заводы? Труба идет из России, эти заводы настроены на переработку российской нефти марки «Юралс». Так? Так. Правда, мы научились работать и на «Азере–лайф», и на «Санта–Барбаре» венесуэльской, когда вы нам перекрыли задвижку и мы вынуждены были искать свое счастье далеко от России. Ну благо это ушло в прошлое. Мы получаем российскую нефть сегодня, ее перерабатываем, почему не акционироваться с источником поступления этой нефти, с Россией? Это правильно было бы. Но мы не готовы на тех условиях, которые нам сегодня предлагают. Не готовы. Допустим, «Газпром» заинтересован в покупке 50 процентов «Белтрансгаза». Компания наша оценена в 5 миллиардов долларов... Согласен «Газпром», согласны мы. Ведем переговоры. Готовы к заключению соглашения с Российской Федерацией. Миллер здесь был, подтвердил нашу заинтересованность в цене на газ, транзите и так далее. Ну что, я вам продам трубу, а вы не будете по ней качать газ на Запад? Будете по «Северному потоку»? Поэтому мы говорим «Газпрому» так: мы вам эту трубу продадим, но с условием, что она будет задействована, что вы ее не перекроете, не закроете. Это тоже наши доходы, это наши люди там работают, порядка 10 тысяч человек. «Белтрансгаз» — это огромная организация, я должен гарантировать нормальное функционирование этой компании? Должен. Долго сопротивлялся «Газпром». Тогда мы сказали: «Мы не будем продавать». Мы сказали: «Нам надо, чтобы это предприятие в Беларуси осталось и работало». Наконец договорились. Миллер приехал и говорит: «Да, мы согласны».
Я говорю: «Тогда и мы согласны. И как только вы окончательно поставите подпись под документами, и мы поставим. Мы 50 процентов «Белтрансгаза» вам продадим. Не проблема».
По «Беларуськалию» разговоров много: продали, не продали. Никто не продал «Беларуськалий». И если его не купят по этой цене, мы не переживаем — 100 процентов рентабельность, нормально функционирует предприятие. Чего нам торопиться? Нам нужно определенное количество денег. Мы их разместим в золотовалютных резервах. Продадим 25 процентов или 30 процентов «Беларуськалия», но от контроля над ним никогда не откажемся.
...У нас очень сильные социальные требования к тем, кто пытается приватизировать. Ведь нас критикуют за то, что вот в государственный сектор приватизация не идет и так далее. Но мы же никогда ее не сдерживали. Но условия жесткие: как работает государственное предприятие, так должны работать и вы. А просто сюда приехать, заплатить мизерную зарплату нашему человеку и выкачать прибыль... Зачем нам нужны такие инвесторы? Если даже это будет высокотехнологичное предприятие, оно же не на нас будет работать. А людей выкинут — а куда мне этих людей девать?
Поэтому мы модернизируем спокойно сами. И если кто–то согласен на эту политику, то пожалуйста, приходите.
О качестве продуктов
Чтобы не иметь проблем — ешьте белорусское. Я это в такой форме говорю, но абсолютно серьезно.
Это один из вопросов безопасности. Лекарства, продукты питания, отчасти одежда и так далее — это главные вопросы безопасности. И вы знаете, для меня в моей президентской судьбе этот вопрос возникал очень остро и не единожды. У вас есть некая «Бабаевская» фабрика, по–моему, они хотели прихватить и нашу «Коммунарку». А это один из брэндов Советского Союза: в Минске — «Коммунарка» и «Спартак» — в Гомеле. Это две мощнейшие фабрики были в Советском Союзе. Да и сейчас хорошо работают. И тогда в связи с этим рейдерским захватом, как его сейчас называют, ко мне обратились женщины с письмом, потому что в основном женщины работают на этих фабриках. Я тогда ввел «золотую акцию» и наложил запрет на приватизацию этой фабрики. Я боялся одного — чтобы наша фабрика, которая тогда выпускала лучшую продукцию, не «шалила» на рынке, чтобы какао–бобы и прочие ингредиенты не заменяла на сою, чтобы она не стала выпускать «сладкую плитку» под видом шоколада. Я потом очень жестко потребовал: если это такой состав, то чтобы это было прописано, чтобы люди видели, что они покупают. Тогда впервые столкнулся с проблемой качества продукции. Был дефицит во всем. И многие начали вот эти натуральные компоненты и составляющие (в колбасе, шоколаде и так далее) подменять на более простое. Допустим, в колбасу добавляли вместо 5 процентов сои 30, а то и половину. Я всех своих собрал и сказал: «Ребята, смотрите, рынок восстановится, но с чем вы останетесь на рынках. Натуральное — оно всегда будет в цене». И мы жестко повели в этом политику.
Сегодня в Москве, в Питере, это же продвинутые города, где люди уже попробовали всего, как только белорусские продукты появляются, они исчезают за один час — их раскупают. Почему? Не потому, что они только дешевле. Дешевого в России хватает. Но наши — натуральные. И мы никогда здесь не «шалили». Мы этому уделяли и уделяем важнейшее внимание.
Вы знаете, боюсь тут преувеличить, но у нас этой проблемы с качеством нет.
О выборах
Я выборы проводил «по понятиям» Европейского союза. Вот они ко мне приезжали, помните, Вестервелле и Сикорский говорят: «Александр Григорьевич, вот надо сделать это, это, это». Министр иностранных дел сидел рядом, переводил. — «Сергей Николаевич, будем делать».
Приезжают еще: «Надо всех зарегистрировать». Я говорю: «У нас 100 тысяч подписей надо собрать, чтобы зарегистрировать». — «Господин Президент, ну...» — «Ну ладно». Пришло время сбора подписей, сейчас об этом можно говорить, я уже им говорил и вам скажу публично. Один в Витебском районе взял телефонный справочник и записал: кто жив, кто давно умер, всех переписал на 100 тысяч в Витебске. Стали смотреть. Ну как его зарегистрировать, если там практически ни один подписной лист не сходится? Говорят: «Ну ладно, того не надо, а остальных зарегистрируйте». Десять — всех зарегистрировали. Я им отдал 600 тысяч своих подписей. У меня где–то было 2 миллиона семьсот тысяч подписей. Надо было — я им отдал, для того чтобы Центризбирком их зарегистрировал. Зарегистрировали всех, под железным моим давлением.
Приезжает еще один визитер: «Прямой эфир столько, столько, столько». Приглашаю председателя Центризбиркома: «Лидия Михайловна, мы это можем сделать?» — «Можем». Вот телевизионщики сидят — пожалуйста, сделайте им прямой эфир, пусть говорят, что считают нужным.
И вы знаете, вот возьмите, я же не вру, возьмите эти выступления: «на площадь», «штурм», «ломаем», «крошим» и так далее. Почему это делали? Потому что знали, что проиграют. А денежки надо отрабатывать. А Запад сказал: деньги дадим только на штурмы, беспорядки, взрывы и так далее и тому подобное. Мы это тоже знаем. И российские спецслужбы это знали — под что давали деньги. И тем не менее я шел на все, на все уступки.
Следующая просьба: «Мы хотим... около тысячи журналистов приедут к вам». — «Хорошо». — «Но вы, пожалуйста, впустите и тех, которым запрещено, запрещен въезд на территорию Беларуси». Я говорю: «Откройте границу для всех, пусть едут». Наши силовики уже на «ушах» стояли, но говорю: «Мужики, ну надо это сделать. Надо! Ибо потом же скажут, зацепку найдут, скажут, что мы опять не те выборы провели». Приезжают через некоторое время: «И политики, которым запрещен въезд». Я говорю: «Хорошо. И политиков всех пустим». Все вражье приехало в Беларусь, которое всегда ненавидело Беларусь. Мы всем открыли. Я своих убеждал: послушайте, ну вот приедут, это, как журналист, ну да, он не сторонник политики Лукашенко, он такой–сякой. Но он же человек. Вот он приедет, говорю, он не представляет, он думает, что здесь, как когда–то у нас в Советском Союзе представляли, что дикобразы и медведи ходят по улицам. Они же думают так и о белорусах. Ну пусть приедут. Да, они плохо скажут потом, да, они плохо напишут, но они ведь реальную картину увидят. Ну не пустим — ну так и будут считать. Всех пустили под это. И много, много, что они требовали, мы сделали. И комиссии открыли — идите. Я декреты подписывал один за другим, меняя законодательство только под выборы, чтобы все это показать. И что? И какой сегодня результат? Все равно Лукашенко — диктатор, он такой–сякой, он негодяй... Я для них чужой идеологически. Я никогда не буду для них своим! Никогда!
Мы провели эти выборы таким образом. И все равно плохо. Правда, тогда и некоторые россияне помогали нас поддавливать со всех сторон. Но мы выдержали это. Я не жалуюсь. Это, наверное, судьба белорусов. И моя судьба вместе с ними. Уж слишком привлекателен этот кусок земли, уж слишком стратегически важен.
О геополитической роли страны
Вы знаете, я часто говорю, когда мне говорят: вот россияне, Беларусь им не важна. Извините, я так образно говорю: вы знаете, для России, наверное, потерять кусок России было бы менее безболезненно, чем потерять Беларусь. И не только с точки зрения стратегической, военно–политической и так далее, все это понятно. Даже с точки зрения моральной: русский человек теряет своего — я это так воспринимаю. То же самое и для нас, когда Запад начинает чего–то там говорить или где–то мне в России говорят: «вот, Лукашенко заигрывает с Западом, предавая интересы России и так далее». Но я уже сказал, что я с ними никогда не заигрывал, вообще ни с кем не заигрывал, потому что можно доиграться: будешь говорить одно — одному, второе — другому, там и запутаешься вообще. Поэтому надо говорить уже правду, тогда не запутаешься. Я вообще сторонник этого. Или молчи.
При любой встрече, с кем бы я ни встречался и тогда и теперь, говорю: «Вы не ждите, что я буду в ущерб России сотрудничать с Западом». И вообще, это же не надо ни Западу, ни России. Мы хотим быть надежным связующим звеном между Россией и Европейским союзом. Ну попали мы в эти клещи, мы всю историю в этих клещах сидим, и наша судьба такая. И мы должны соответствующую проводить политику. Мы должны быть хорошими и там, и там, ибо нас просто измочалят.
О «политзаключенных»
Я говорю: какая статья в Уголовном кодексе в Беларуси политическая? У нас нет таких политических статей. Но это идеологически обыгрывается.
И повыпускали уже. Там, наверное, 2 или 3 человека осталось всего. Но они не хотят. Они хотят быть в тюрьме: мы будем героями. Один, правда, неделю назад написал заявление или сказал, что он психологически истощен и больной. Ну отправили в больницу. Да, действительно, и даже вторую группу дали. Теперь государству надо этого из «пятой колонны» кормить. Вторую группу инвалидности дали! Ну что, ты его будешь в тюрьме держать?! Выпустили. Ну а те, кто хочет сидеть, — пусть сидят. Захотят выйти — ну, я думаю, что мы рассмотрим их заявление. Нам они там не нужны. И они им уже не нужны. И никакая это не оппозиция — бандиты.
Об ответственности
Вы знаете, белорусы чем отличаются от других? Это образованный народ. И если здесь возникла проблема, это не значит, что они упадут и скажут: «Плохой Лукашенко». Чепуха полная. Простите меня за нескромность, простите ради бога, белорусам за Лукашенко надо держаться даже в самой критической ситуации как утопающему за соломинку, потому что Лукашенко никогда не предавал и не предаст. Никогда! И не только белорусов, но и вас, россиян. Это мне не присуще. И если у нас проблемы возникли, то я всегда честно и откровенно объясню людям, и они меня поймут. Знаете почему? Потому что ни один в меня камень не бросит и не скажет, что «он — вор, что он пришел к власти, нажился, он богатый, он имеет все, а мы ничего». Никогда! Я эту грань не переступлю. И такого шанса своим врагам не дам. Я это все прекрасно понимаю.
И если бы я знал, что сегодня белорусы на 80 процентов или больше ненавидят Лукашенко, я бы эти все шмотки собрал, положил на стол и сказал: «Спасибо, братцы–белорусы». Я себе на хлеб заработаю. Я не держусь за это кресло, как вы иногда пишете в России, ради власти или ради какого–то богатства и денег. Нет! Я — первый Президент страны. И я должен оставить страну такой, чтобы стыдно было после меня работать хуже. И такую страну я оставлю в наследство нашим белорусам! И люди наши это понимают.
О социальном акценте
Мы направление социально ориентированной экономики знаем. Это — пенсии, пособия, детские сады и прочее...
Чего бы мне хотелось? Больше сделать! Понимаете? Больше!
Ну это уже связано с богатством самой страны. Если бы у меня были ресурсы, я прежде всего бы направил эти ресурсы на повышение благосостояния людей.
Хотелось бы больше. Но тут тоже очень опасно перейти грань — чтобы иждивенчество не появилось. Вот Лукашенко должен и все.
А я учу так: вы на себя надейтесь и живите сами. А то, что Лукашенко должен и даст, — это сверх будет. Это будет как прибавка такая. Такая должна быть жизненная позиция и мотивация.
О миллиардах Запада и «Восточном партнерстве»
Мне никто не предлагал 9 миллиардов. Слушайте, ко времени бы пришлись. Это просто была утка, рассчитанная: вот смотрите, вот вы тут Лукашенко кланяетесь, белорусы, держите, а вот если бы вы его выкинули, 9 миллиардов бы сразу дали... Никто же ничего никому просто так не даст! Ради нас же американцы этот доллар не напечатают 9 миллиардов? Нет! А если и дадут кому–то, то под что–то и потом возьмут же не 9 миллиардов, а 12, а может, и больше. Я уже с такими сталкивался шарлатанами, которые миллиарды обещают, а как до дела дойдет — никаких миллиардов. Вы знаете, когда создавалось «Восточное партнерство», предложили соседям Евросоюза, в том числе и Беларуси, войти в его состав. Начали обдумывать эту инициативу. Первая наша была оговорка с ними: если эта организация против России, мы отказываемся. Тогда было заявлено: дороги, экономические проекты (а мы — транзитная страна, для нас это привлекательно), в это будут вкладывать средства. Мы готовы. У нас 34 процента экспорта в Россию. В Евросоюз на 3 — 4 процента уже выше. Мы продаем там больше, чем в России. Скажите, мы что, будем хвататься за головы и за чубы драть или колотить в грудь друг друга и угробим 30 миллиардов товарооборота? Нет. Поэтому плохие они, хорошие — нам с ними жить по соседству и с ними вести диалог. Что же произошло потом? Выборы не те, парламентские выборы не такие, туда пришли эти, но не те, Лукашенко плохой. Что бы мы ни говорили, всегда начинается с политических требований. Ну что это такое? Последнее мероприятие. Там тысячу было дипломатических разных вывертов с их стороны: «Вот вы понимаете, вы будьте готовы, что не Лукашенко пригласим, а кого–то другого». Это же Польша. Великие деятели. Они спят и видят, что граница Польши возле Минска проходит. Они никак не могут согласиться сегодня, что граница там, за Гродно. Это же восточные «крэсы». Это вот Сталин плохой, взял и отобрал земли Западной Белоруссии у поляков. Ну как же, Лукашенко пригласить на «Восточное партнерство» в Польшу? А там парламентские выборы. А неизвестно, как польский народ воспримет приезд Лукашенко туда. А что он еще там скажет?
Но и тут начали мне намекать по разным каналам. Согласитесь, мы министра пригласим и прочее. Я уже согласился, думаю, ладно, министр. А он говорит: ну как так? Что за дискриминация? Президентов пригласили, значит, и из Беларуси должен Президент быть. Поеду я или нет — вопрос двадцать пятый. Ну не пригласили — ладно. Мы посылаем посла в Польшу. Нормальная практика. Мы понизили уровень руководства делегации. Посла начали избирательно приглашать на мероприятия, и посол вообще отказался унижаться перед ними. Что они сделали? Они попытались принять резолюцию, направленную против Беларуси. Но там же такое написали, абзац мне передали прочитать. Я столько нового узнал... Не только о себе — о Беларуси! Ни Молдова, ни Украина, ни Азербайджан, ни Грузия, ни Армения не поддержали. Особенно грузины и азербайджанцы категорически выступили против. За что вы унижаете Беларусь? Ни один не подписал из наших партнеров по «Восточному партнерству», которые были приглашены. Это было, конечно, ударом. Евросоюз никогда не думал, что бывшие республики Союза все вместе как единым фронтом выступят в защиту Беларуси. Вот это «Восточное партнерство» под руководством Польши. И та политика Польши, которую они проводят по отношению нам.
Но мы не собираемся поддаваться на провокации. Это их политика, на здоровье. Мы знаем истинное отношение поляков к белорусам. Это наши соседи, мы немало жили в одном государстве. Мы это помним, это славянский народ. Мы драться с поляками не хотим. Политики приходят и уходят. Я думаю, когда–то закончится и их эра. Но Господь им судья...
О статье В.Путина и телефонном разговоре с премьер-министром России
Вот статья Путина. Вроде бы ничего там нового нет. Но ведь Россия таким образом впервые об этом заявила. Я всегда говорил: пока Россия не определится и не начнет двигаться, определяться в интеграции, ничего не будет. И не только я. Всегда и Назарбаев, и другие это поддерживали. Мы толкали: давай, давай, Россия.
Мы всегда задавали россиянам вопрос: что главное для вас? Скажите нам, чтобы мы знали, как жить дальше и ориентироваться: ВТО? ЕврАзЭС? Таможенный союз? Ведь долго барахтались. И сегодня уже практически мы пришли к Единому экономическому пространству, но вот так концептуально, как Путин в этой статье пишет, это впервые. И вы знаете, это публично. И надо знать Путина, его особенность. Хорошую особенность — если ты хочешь от него что–то добиться, ты должен от него добиться обещания. Публичного лучше всего. Вот если он пообещает, он всегда держит слово. И вот то, что он сказал публично, и учитывая, что это может быть ваш очередной президент. Он будет проводить эту политику. И прежде чем это сказать, он это понимал. Путин никогда не уходил от своих обещаний. Поэтому то, что так целостно, в таком плане, как мы всегда рассуждали с вами и думали, Россия об этом заявила устами кандидата в президенты уже сегодня, это дорогого стоит. Это надо рассматривать в позитивном ключе. Не надо отвергать это с порога. Мол, Беларусь или Казахстан не станут независимыми. Он нигде там об этом не пишет. И потом, это наше право — мы можем соглашаться, можем не соглашаться, можем идти на это, а можем не идти. Ну что об этом говорить, если с 1 января будет Единое экономическое пространство? Если белорусы увидят, что мы будем иметь равные условия. Я не говорю, что поделим российское богатство на белорусов. Нет. Мы захлебнемся от такого богатства. Нам столько не надо. Но если будут равные условия для граждан, бизнеса, для предприятий, значит, будем считать, что мы определились правильно. Если этих условий равных не будет, то какой смысл для нас имеет это Единое экономическое пространство?
Похоже, что Россия однозначно определилась, в каком направлении ей двигаться. Мы это приветствуем и готовы в этом участвовать.
Мы вчера с Владимиром Владимировичем по телефону разговаривали (6 октября. — Прим. ред.). Я ему сразу говорю: «Прежде всего поздравляю. Желаю счастья». — «У меня завтра день рождения». Я говорю: «Не будь таким суеверным. Я от души желаю. И мое слово всегда, как и рука, легкие». — «Ладно, согласен». — «Поэтому счастья, настроения, здоровья». О политике не говорили. О президентских выборах не говорили.
Говорили много об основных положениях его статьи. Я как раз ее прочитал. Много говорили об этом.
И я ему сказал, что мы с коллегами хотели бы в этом направлении свою точку зрения высказать. Было бы неприличным, если бы мы — это ж касается и нас, и казахов — не отреагировали на это.
Я поручил собрать материалы на эту тему. И я хочу, если, конечно, «Известия» опубликуют эту статью, высказать свою позицию. У меня много есть чего рассказать.
Должен вам сказать, что ЕЭП была его инициатива, когда он был Президентом. Он нас пригласил, меня и Кучму. Тогда еще в Украине Кучма был президентом. Пригласил к себе в Ново–Огарево. Мы приехали к нему, и первый он поднял эту тему.
Но прежде чем говорить тогда с Кучмой, он говорит: «Как ты думаешь, стоит или не стоит?» — «Конечно, ты можешь эту тему поднять, но Кучма не пойдет на эту интеграцию». И в это время был визит Назарбаева в Москву. Таким образом, мы оказались вчетвером. И вот он тогда первые идеи высказал Единого экономического пространства. Мы тогда не выстраивали вот этапы: Таможенный союз, ЕЭП и так далее. Но уже это прописывали. Чтобы сказать об этом нашим людям. Чтобы общество об этом узнало.
Но, как видите, Украина оказалась невовлеченной. Там не хватило сил, чтобы начать этот процесс. Остались мы втроем в надежде на то, что все–таки когда–нибудь Украина вернется к этому разговору. Потому что мы его начинали вчетвером. Впервые там — дома у Путина. Поэтому он имеет право на эту статью, и то, что он высказался, в это надо верить. Это начиналось много лет назад.
О доходах
Зарплата должна быть такая, чтобы комфортно жить и кормить своих детей и семью. Но чисто зарплата — это не показатель. У вас зарплата выше, чем в Беларуси. Вот давайте мы будем сопоставлять эту зарплату, во–первых, с теми ценами, по которым живут белорус и россиянин. Как–то я белорусам сказал, которые говорят, вот на Западе получают 2.000 долларов, а у нас тогда было в эквиваленте 500 долларов и так далее. Я говорю: хорошо. Я согласен на такой уровень зарплаты — около 2.000, но за все будете платить, как на Западе. Нет. А сколько стоит там образование? А сколько стоит детский садик? А мы видим это по нашим балтийским ценам. Там и детских садов уже не осталось. Почему? Потому что за такие деньги родители не могут в детский садик ребенка водить. А то, что мы бесплатно школьников кормим? Давайте это все подсчитаем, и сколько получится? А квартплата, так называемые коммунальные услуги? Вы 85 процентов стоимости коммунальных услуг берете с россиянина? 85 в среднем. А вы знаете, сколько в Беларуси население платит от стоимости услуг? Всего 20,7 процента. А давайте это все подсчитаем, сложим. Вот тогда мы увидим реальную помощь населению. А сколько мы платим за первого ребенка, за второго, за третьего? А сколько мы льготных кредитов на жилье выдали. У нас в районном центре, если ты уезжаешь и захочешь продать двухкомнатную и трехкомнатную квартиры, ты не найдешь покупателя. Мы сняли этот ажиотаж. У нас в Минске проблема. Все хотят жить в Минске.
Но мы не застраивае
