Петр Яновский, сидя у окна в своей квартире, переворачивает толстые страницы старого фотоальбома. “Вот первенство Беларуси по биатлону, вот мы на гребле, а здесь я — футболист!” В этом году заслуженный тренер Беларуси отметил свое 85-летие. Несмотря на почтенный возраст, Петр Федорович бодро продолжает воспитывать новых чемпионов. Большинству любителей спорта он известен как тренер, открывший миру Александра и Андрея Богдановичей и других наших знаменитых гребцов. Но мало кто знает, что именно с Петра Яновского по сути и началась история белорусского биатлона. Он стал победителем первой зимней Спартакиады БССР в 1962 году, а на Спартакиаде народов СССР вместе с Иваном Раковым, Николаем Гусевым и Владимиром Карчевским занял четвертое место. После случилось еще множество побед, но вначале была гребля.
В альбомах Петра Яновского — самые памятные моменты его богатой спортивной карьерыТрижды мастер спорта
Создается впечатление, что в квартире тренера целая комната отведена под многочисленные награды. Стена увешана почетными грамотами, в секции стоят сувениры, а на столе — еще один альбом, с газетными вырезками разных лет. В центре комнаты — шарж с подписью “Трижды мастер спорта он — лыжи, гребля, биатлон”. Петр Федорович рассказывает:
— Я родился в местечке Свислочь Осиповичского района в 1933 году. Отец был танкистом, в 1941 году ушел на фронт и через три года вернулся по ранению. А мы, мать и шестеро детей, жили в Свислочи. Уже после войны я уехал в Бобруйск. При тамошнем заводе была двухгодичная профтехшкола металлистов. Поступил. Во время учебы мы все занимались спортом. Там я получил третий разряд по боксу, легкой атлетике, футболу, второй разряд по гимнастике и первый — по лыжам. Потом выполнил первый разряд еще и по стрельбе. Хотел стать мастером спорта, но все у меня не получалось: последним выстрелом очко терял.
Несмотря на успехи в биатлоне, Петр Яновский сделал выбор в пользу греблиОднажды к Петру Федоровичу на пляже подошел товарищ — Владимир Соседов. Он уже тогда был мастером спорта и чемпионом республики по гребле. Предложил сесть в каноэ. База была совсем близко, и Яновский согласился:
— Я сел в одиночку и не перевернулся, как все. Когда жил в Свислочи, у меня “душегубка”, или, как ее еще называли, “долбанка”, была — такое каноэ из дерева, и я в детстве учился на ней грести. Мы с Володей сели в двойку, выиграли республику, а на первенстве СССР в Херсоне победить не смогли. Стартанули, шли в тройке, а за полкилометра до финиша говорю: “Рука болит, затекает! Сил — вагон, а грести не могу”. Пришли к финишу седьмыми или восьмыми. На берегу смотрю — вся рука синяя! А мне до этого она болела, и я ее обычным, а не эластичным бинтом перемотал. Когда греб, рука кровью наливалась... Словом, еле спасли.
В 1961 году Петр Федорович получил свое первое звание мастера спорта. На первенстве СССР с новым напарником Григорием Ивановым на дистанции 1000 метров он стал вторым, а на следующий день в гонке на 10 тысяч метров финишировали первыми:
— Шли пятыми, потом четвертыми, а на повороте решили пойти в обход. Вырвались вперед. Спрашиваю у Гриши: “Не устал?” А он мне отвечает: “Да я только размялся!” И мы привезли олимпийским чемпионам, которые стали вторыми, около двух минут! Трибуны приветствовали нас, зрители выскочили, подняли нас в лодке и понесли. Это передать нельзя!
— Подошел ко мне тренер и спрашивает: “Ты же стрелок? И на лыжах бегаешь? Так, может, в биатлон пойдешь?” Я и согласился. Все удивлялись тому, что я хорошо стрелял из любого оружия. А все просто: в наших местах был Бобруйский котел, и когда немцы отступили, в лесах осталось море оружия. Мы ходили в лес, брали винтовки, пистолеты — все, что находили, и стреляли.
Сам себе тренер и сервисмен
Петра Федоровича включили в сборную БССР. Винтовок не было, за ними в Москву пришлось ехать самим биатлонистам. Тренером по стрельбе у команды был Николай Семенович Матасов, с именем которого связана легенда о том, что он по одному рукопожатию мог оценить перспективность спортсмена. Петр Яновский говорит:
— Про рукопожатие не скажу, но очень хорошо помню, что у него было пальто длинное такое, до пят. В Заславле — а биатлон тогда базировался там — мы на лыжах по снегу бежали, а он напрямую шел в своем пальто нараспашку. Лыжи поначалу были наши, а уже позже, когда стал выступать на высоком уровне, получил финские “Ярвинен”.
— В те годы биатлонисты ведь стреляли не из малокалиберных, а из боевых винтовок?
— Да! Они тяжелые были, около 7,5 килограмма, да еще и боевые патроны немало весу добавляли. Отдача от винтовки при каждом выстреле была такая, что назад отбрасывало. Вообще, мне было легко совместить лыжи со стрельбой. Пробежал, лег, отдышался, отстрелялся и дальше побежал. Но в наши годы все было не так, как сейчас. На стрельбище коврики никто не застилал. Прибегаешь на рубеж, который, кстати, тоже мы сами готовили, ляжешь на свежий снег, а локоть проваливается! Сгребешь со всех сторон еще снега, пригладишь его, снова локоть ставишь, а он все равно проваливается... Помню, на первенстве Могилевской области прибежал на рубеж, а там лужа — оттепель началась. Ну что делать? Лег в нее, отстрелялся и дальше побежал.
— А как рубежи готовили?
— Электроники еще не было. Стоял щит из фанеры, на него наклеивали мишень. А перед установками была выкопана траншея, в которой прятался человек, который подсчитывал промахи после стрельбы. На международных соревнованиях расстояние до мишеней было разным. По-моему, 250, 200, 150 метров. Если сейчас биатлонисты делают поправку только на ветер, то тогда мы еще и на расстояние диоптр крутили.
— Сегодня у каждой биатлонной сборной — своя форма, к разработке которой привлекают дизайнеров. А как было у вас?
— Жена пошила мне рубашку, брюки. На шапку я надевал козырек, который был на резинке, под шапку — наушники. Форму купить было нельзя, а в сборной давали только спортивный костюм — гоночной формы у нас не было. Поэтому надевали кто что мог. Сейчас все иначе: лыжи, например, спортсменам готовят специалисты, а мы все сами делали. Или утром, или вечером смалишь их, потом накладываешь мази в зависимости от погоды. Мази были наши и импортные. Заграничные тяжело достать было, и их стоимость была ого-го! Тренеры, конечно, подсказывали, как что сделать, но учились мы в основном сами. Тогда же и трасс укатанных не было. Они узкие были, и когда мы спускались с горы, боялись в дерево влететь. На крупных соревнованиях утром лыжню подготовят, а потом снег выпадет — бежали по свежему, палки до половины проваливались. Хотя еще не было электронных датчиков, на больших соревнованиях трассу никто не срезал: там, где была возможность сократить, стояли пикеты с судьями. Хотя, помню, на соревнованиях по лыжам в Могилеве такое бывало. Бегу первым, а прихожу вторым-третьим. Зато на республиканских состязаниях я побеждал, а те спортсмены и в тройку не попадали.
— Специализированных биатлонных баз в ваши годы не было. Где же вы тренировались?
— Когда приезжал в Бобруйск, тренировался в лесу — в Дубовке. С гор учился ездить так: когда-то в Дубовке была воинская часть, и там были вырыты траншеи, чтобы танки прятать, так я с разгона в них прыгал, аж внутри все перехватывало! Стрелял тоже в лесу. Приеду, поставлю мишень, стреляю. Правда, однажды иду после тренировки, а по лесу человек ходит. Мог ведь и попасть в него... Стрельбу тренировал и дома: на секцию ставил пятачок размером с палец, отходил от него, наводил винтовку и часа два вхолостую работал. Летом для общефизической подготовки тоже бегал в Дубовку — до нее километров пять. На игровые тренировки приходил на стадион фабрики Дзержинского со своим баскетбольным мячом и играл с детьми. Их 5—6 человек, я один. Выматывали за час! Скоростной бег на стадионе “Спартак” отрабатывал. Я сам себе был тренером, никто мной не занимался. Уже когда в сборную попал, все время проводились сборы. Круглый год тренировались, только жена страдала, все спрашивала, когда бегать брошу.
Самые известные воспитанники тренера — олимпийские чемпионы Александр и Андрей Богдановичи— А за победы на соревнованиях какие призы полагались?
— Давали медали, хрусталь. У меня до сих пор много что хранится — вазы, есть даже рог огромный. Мы тогда всему радовались. А еще в сборной давали талончики на питание на 2,50 рубля. Я умудрялся поесть на 2,30, а 20 копеек сэкономить жене на подарок. Классно было!
— Сейчас биатлон — один из самых популярных видов спорта. А в ваше время зрители на соревнования приезжали?
— Вы что! Какие зрители? На стрельбище пройти было невозможно — только на лыжах. Посмотреть можно было только там, где мы стартовали, поэтому зрителями были тренеры. К тому же из Минска еще доехать до Заславля надо было. Сейчас все проще — трибуны, буфеты, отчего же не поехать? Комплекса в Раубичах еще тоже не было. Нас как-то отправили туда на первенство республики. Мы приехали — нет ничего. Но — горы, красиво. Коровы ходят, мы мимо едем. Там был ручей шириной метра три, и через него перекинуты 4—5 досок. Нам надо было бежать по трассе и так проехать эти доски, чтобы в воду не свалиться. И подумать тогда не могли, что в Раубичах такая красота будет!
— Какие еще новшества современного биатлона показались бы вам тогда, в 1960-е, удивительными?
— Тогда про женщин в биатлоне и речи не было! Гонок стало намного больше — мы только индивидуальную на 20 километров и эстафету бегали. А тут чуть ли не каждый год что-то придумывают — уже в эстафете два человека, мужчина и женщина бегут! Все выдумывают для народа, для интереса зрителей.
— А вы сейчас за биатлоном следите?
— Конечно, следим, болеем за наших, за Домрачеву. Непонятно только, что с мужчинами происходит. Вроде база хорошая, а результата нет. Есть спортсмены, которых гнать надо. Раз выстрелит, а остальное... Надо искать таланты. Сейчас и в гребле с этим непросто, но мы ищем. Нельзя выступать для галочки.
— Почему вы все-таки выбрали греблю, а не биатлон?
— В гребле пошло сразу. Выиграл первенство СССР, взяли в сборную... Если бы жил в Минске, а не в Бобруйске, все, возможно, было бы по-другому. Дома не было условий для тренировок. В лесу? Ну это же не дело, еще убьешь кого случайно...
tanyapast91@gmail.com
