Для Василия Бугримовича эта дорога пролегала в небесах. Война его застала в Дубровенском районе. Будучи пилотом гражданской авиации 203-го летного отряда в Минске, в этих краях он на У-2 помогал сельским труженикам. В тот день его самолет получил очередную порцию химикатов, и Василий готовился поднять его в небо. Вдруг со стороны правления колхоза увидел грузовую машину, которая на бешеной скорости мчалась к нему. «Что-то случилось?» — подумал он. Держась за распахнутую дверцу машины, на подножке стоял председатель колхоза. Еще издали, не доезжая до стоянки самолета, он громко закричал:
— Война! Все в правление!
Бугримович решил лететь в Минск, сдать самолет и перевестись в действующую армию. Этого добивались и все его товарищи, отправляя командирам один рапорт за другим. Но его надежда оправдалась лишь отчасти. Уже в первые дни войны из подразделений гражданского воздушного флота в Белоруссии была сформирована особая авиагруппа, которая вошла в состав Военно-воздушных сил Красной Армии. Именно в ней и начал свою боевую деятельность Бугримович. Приходилось летать на связь с войсками, пограничниками, вести разведку, вывозить раненых, женщин, стариков, детей. У-2 —машина сугубо мирная, невооруженная, поэтому полеты на ней были опасными. Когда был оставлен Минск, Василий получил задание установить связь со знаменитой 100-й дивизией. Задание выполнено успешно. Летчик нашел штаб дивизии в деревне Петровичи Смолевичского района, хотя сделать это было крайне сложно. За этот полет его наградили первым боевым орденом.
Очередное боевое задание для него едва не закончилось трагически. Необходимо было срочно доставить в 20-ю армию начальника штаба. Оставалось до назначенного пункта всего несколько километров, когда недалеко от Смоленска на его безоружный самолет напали три «мессера». Уйти от них, как ни старался опытный пилот, не удалось. У-2 загорелся, но летчику и его пассажиру удалось спастись. Трое суток они добирались к своим. После этого Василию Бугримовичу представилась возможность пересесть на другой самолет. И это уже была настоящая боевая крылатая машина — штурмовик Ил-2. Поначалу он был для него в новинку, но вскоре безропотно стал покоряться высокому мастерству классного летчика.
В деревне Гризняки Духовского района простая русская женщина, у которой на руках было трое малолетних детей, не побоялась спрятать у себя советского летчика. Немного окрепнув, Бугримович решил пробираться к линии фронта. И уже был близок к цели, когда его в одной из деревень заметил местный полицай и выдал фашистам.
Бугримовича отправили в лагерь. «Нет! Меня так просто не взять. Я еще повоюю», — Василий всячески старался отогнать от себя мысли о трагической развязке истории.
И вот 25 сентября 1941 года раздалась команда:
— Становись!
Через несколько минут огромная масса людей под усиленной охраной двинулась в направлении железной дороги. Там уже стояли товарные вагоны, в которые фашисты загоняли несчастных обессиленных людей. Василий Бугримович принял смелое и отчаянное решение, во что бы то ни стало бежать, всем смертям назло выжить и победить. Поезд подходил к Борисову, оставалось каких-то 18—20 километров. То и дело слышались автоматные очереди: кто-то делал попытку выпрыгнуть из вагона и скрыться в ближайшем лесу. Но охрана внимательно следила за вагонами и периодически обстреливала прилегающую к железнодорожному полотну местность.
Бугримович решил обмануть фашистов. С большим трудом перевалился через борт вагона и скатился вниз между рельсами. Но при падении сильно ударился головой о шпалы и потерял сознание. А когда пришел в себя, поезд был далеко.
Не зная здешних мест, Бугримович решил пробираться в родные края, на Гомельщину. До его Демяков путь был неблизкий. От деревни к деревне, обходя вражеские посты и дозоры, он медленно, но уверенно уходил от врага. Когда оставались считаные километры до родительского порога, силы вновь его покинули. Знакомые односельчане, обнаружив его в лесу, сообщили матери, которая с помощью самодельной тележки притащила сына в хату.
Чуть окрепнув, Василий Бугримович начал создавать боевую группу, в которую вошли шестеро его односельчан, несколько патриотов из соседней деревни и брат Петр. На счету группы были удачные боевые операции, в том числе разгром гарнизона на железнодорожных станциях Демяки и Солтанова. Однажды патриотически настроенный антифашист-словак, который в составе небольшого отряда принудительно оказался в рядах гитлеровской армии, сообщил матери Василия, что кто-то из предателей донес в комендатуру о ее сыне. Нужно было срочно уходить в лес к партизанам. В ту же ночь в дом, где находился Бугримович, громко постучали…
— Кто там? — спросила мать.
— Свои! — последовал ответ. Когда она открыла дверь, на пороге показался мужчина в форме немецкого офицера. Рядом с ним были двое в такой же форме.
— Где летчик? — громко спросил вошедший. Василий замер, не сводя глаз с офицера. Успел подумать: «Немцы? Но почему так лукаво горят глаза?.. Партизаны?»
— Идемте, — коротко бросил офицер.
Группа свернула к сараю. В голове лихорадочно зрела мысль о побеге, но, оглянувшись назад, Василий увидел брата.
— Что все это значит? — спросил Бугримович.
— Так надо. Тебе угрожает опасность, в отряде приняли решение провести эту операцию. Рядом с братом стоял незнакомый мужчина и тоже улыбался. Петр обернулся и представил:
— Это Вершигора, начальник разведки.
Так Бугримович познакомился с легендарным партизаном Петром Петровичем Вершигорой, с которым ему в дальнейшем довелось сотрудничать на опасных тропах войны.
В ту же ночь по прибытии в расположение лагеря Василия вызвал командир партизанского соединения Сидор Артемьевич Ковпак. Это был в ту пору уже довольно известный руководитель народных мстителей. Он посмотрел, оценивая вновь прибывшего, а потом спросил:
— Чи снидав ти, голота?
Василий растерялся и ничего не смог ответить. Ковпак улыбнулся и приказал:
— Поиж и спать!
С тех пор в отряде стали Василия называть «голотой».
Интерес командира соединения к Бугримовичу был оправдан. В декабре 1942 года, когда отряды Ковпака совершали легендарный рейд от Путивля до Карпат и в то время находились на территории Белоруссии, в штаб из Москвы сообщили, что самолеты с боеприпасами и медикаментами вылетят к партизанам, когда будут подготовлены посадочные площадки. А как их подготовить зимой? Причем это надо было сделать очень быстро. В партизанском соединении находилось до 300 раненых. Их также необходимо было доставить на Большую землю.
Зная, что вновь прибывший в отряд партизан в прошлом летчик, Ковпак снова вызвал его к себе.
— Сможем ли мы в зимних условиях подобрать площадку? — спросил командир соединения.
Василий, хорошо зная местность, уверенно ответил:
— Сможем. На Червоном озере лед выдержит.
В тот же день небольшая группа партизан вместе с начальником разведки Петром Вершигорой выехала на озеро. Партизаны пробили несколько лунок во льду, чтобы измерить его толщину. Она оказалась около полуметра. Определили площадку длиной километр и шириной 200 метров. Для страховки было решено нарастить лед. Воду брали из озера, для чего недалеко от летного поля прорубили еще несколько лунок, из которых черпали ведрами воду и поливали лед, где должны были садиться и взлетать самолеты.
Комендантом партизанского аэродрома был назначен Василий Бугримович. Из штаба Ковпака в Москву была дана радиограмма: «Партизанский аэродром построен. Район нахождения — деревня Ляховичи, Червоное озеро». Ждали несколько суток… Никто не прилетал. По краям озера сделали передвижные костры. Каждую ночь в Центральный штаб партизанского движения передавались пароли — специальная форма расположения и количество костров. Но самолетов так и не было. Тогда Ковпак вызвал к себе Василия и спросил:
— Каким ты был летчиком до войны? Тебя в Москве кто-нибудь знает?
Бугримович ответил, что служил в гражданском воздушном флоте пилотом 2-го класса. Тогда партизанский радист снова передал в Москву радиограмму: «Аэродром подобран летчиком 2-го класса Василием Ивановичем Бугримовичем». И уже на следующий день на ледовый аэродром прилетели два самолета Ли-2, пилотируемые известными в ту пору боевыми летчиками Героями Советского Союза С. Лунцом и Ф. Радугиным. Радости партизан не было конца. А каково же было удивление коменданта аэродрома Бугримовича, когда он увидел этих бесстрашных летчиков — ведь вместе с ним они учились в одной летной школе.
— Когда нам сказали в штабе, что аэродром подготовил пилот гражданской авиации Бугримович, все сомнения рассеялись. Мы решили: этот товарищ не подведет. Не выключая моторов, самолеты стали готовить в обратную дорогу, загружая в них раненых. А Ковпак отозвал в сторону летчиков и с присущим ему юмором сказал:
— Беритесь за снег и щупайте: под нами не земля, а лед. Так и передайте в Москве: у Ковпака и лед крепкий.
С той памятной ночи полеты на партизанский аэродром стали регулярными. Однажды при сильном боковом ветре произошел вот такой случай. Самолет выкатился за пределы посадочной площадки, где был тонкий лед и сугробы снега. Шасси провалились в воду, машина легла на фюзеляж. Много пришлось повозиться, чтобы с помощью лошадей и людей перетащить самолет на берег в лес, где его и замаскировали. Выполняя эту работу, Бугримович сильно простудился. Еле добрался до землянки, так болели ноги и голова. Попытался разуться — не смог. Оказалось, ступни примерзли к подошвам валенок.
Об этом партизанский доктор тут же доложил Ковпаку. Командир приказал отправить Бугримовича в Москву. Василий просил его оставить — так хотелось продолжать борьбу, мстить врагу, но Ковпак был непреклонен:
— Поправишься и вернешься.
После непродолжительного лечения в Подмосковье его направили в Ташкент на курсы высшей летной подготовки. Волею судьбы в мае 1942-го он оказался в экипаже своего однокашника Героя Советского Союза Федора Радугина, которого совсем недавно принимал на ледовом партизанском аэродроме. Летать в тыл было ответственно, сложно и опасно. Народные мстители с нетерпением ждали посланцев с Большой земли.
Однажды, выполняя один из полетов восточнее Сожа, между Чечерском и Кормой, они попали под шквальный огонь «мессеров», самолет получил сильные повреждения. Все члены экипажа оказались под его обломками, многие были без сознания. На помощь пришли местные жители приграничного района, только освобожденного от фашистов. Несколько месяцев в московском госпитале врачи боролись за жизнь экипажа. Всех удалось спасти, но Бугримовичу только через полгода разрешили сесть за штурвал, причем с оговоркой: летать не более двух часов в день. Но он был рад — жизнь в небе продолжалась. 4 июля 1944 года, на второй день после освобождения Минска, ему довелось побывать на родном летном поле белорусской столицы.
Но еще продолжалась война, все дальше и дальше продвигаясь на запад, Василий в составе экипажа не раз поднимался в белорусское небо с этого аэродрома. Довелось летать и над поверженной Германией. Видел с воздуха, как догорал Рейхстаг, встречал на земле ликующих бойцов-освободителей.
После победных салютов Василий Иванович Бугримович еще долгие годы не расставался с небом — был летчиком мирных заоблачных трасс. Но и уйдя на пенсию, связь с авиацией не прервал. Его встречи с молодыми авиаторами, рассказы о героических делах партизан будоражили юное сознание слушателей. И в сердце ветерана вливалась надежда и уверенность, что жизнь его и таких же, как он, неустрашимых бойцов Великой Отечественной войны прожита достойно и может служить примером для грядущих поколений.
Виктор ТЕЛЯКОВ, ветеран авиации
