Николай Никифоровский знал мельчайшие детали быта своих земляков.Этнографов и фольклористов, изучавших белорусский народ, в те времена трудилось в общем‑то немало, но у «приходского учителя Никифоровского», как он подписывал в молодости свои публикации в «Записках» Русского географического общества, было одно потрясающее преимущество: он не только вышел из этого самого народа, но и не порывал с ним самых тесных связей и выбился в люди в городе.
Сын сельского пономаря шел к лучшей жизни долго и непросто. Тяга к чтению, прекрасная память и разнообразные способности, включая наблюдательность, проявились у мальчика рано, но учиться пришлось не там, где хотелось. Образование Николая ограничилось располагавшейся в ту пору в Витебске Полоцкой духовной семинарией, где он по бедности обучался за казенный кошт, а вот в Духовную академию в Санкт‑Петербург уехать не получилось, учебу в столице семейные финансы не потянули бы ни в коем случае. Никифоровский смирился со скромной участью небогатого педагога без особых перспектив — начав с неприметной роли законоучителя, он за 43 года преподавательских трудов дослужился до интересной, но не слишком почетной должности учителя подготовительного класса гимназии, будучи вынужден трудиться до самой смерти.
И вот эту тягостную внешне жизнь с постоянными переездами (в Витебске ему удалось обосноваться надолго только в 1882 г.) энергичный Никифоровский уже с 18 лет сумел качественно наполнить интереснейшим увлечением, благодаря которому скромный наставник маленьких детей и вошел в историю. Николай Яковлевич стал собирать сотни и тысячи образцов «живой» истории, творимых белорусским народом, вплоть до «полупословиц» и «полупоговорок». Талантливого молодого исследователя со временем заметили и в высоких ученых кругах — доказательством тому очень почетные для учителя подготовительного класса звания действительного члена Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии и Русского географического общества.
Постоянно бывая в белорусской деревне и оживленно общаясь с ее колоритными жителями, Никифоровский открыл для науки целый мир сельского быта, очень насыщенный и разнообразный. Чрезвычайно подробно и крайне интересно повествуя в своих книгах о том, что ест, пьет, носит, строит, поет, празднует белорусский крестьянин, какие поверья и сказания рождаются в его душе, скромный витебский педагог основательно развенчал уже сложившийся тогда миф о примитивности этого сельского пространства. А ведь одним из творцов той легенды был Некрасов, в «Железной дороге» которого трагическим пером выведен «высокорослый больной белорус». Из текстов же Никифоровского хорошо видно, что реальные белорусские селяне могут быть очень разными, и не всегда высокорослыми, и не вечно больными, и без пресловутого «колтуна в волосах».
А в наши дни (17 мая следующего года исполнится 175 лет со дня рождения известного этнографа) очень приятно сознавать, что этот энтузиаст из позапрошлого столетия уже не может считаться полузабытым ученым. На его родине в деревне Вымно есть не только улица его имени, но и создан очень симпатичный интернет‑проект «Вымнянский край. История и современность», многочисленные труды его любовно собраны там в «Онлайн‑библиотеке Николая Яковлевича Никифоровского», эпиграфом к которой стоит высказывание самого автора, емко объяснившего, зачем он почти полвека собирал наследие родной народной культуры: «Не съели нас раньше, теперь и подавно не съедят, когда мы дотронулись до матушки‑земли...»
ПЯТЬ ИНТЕРЕСНЫХ ФАКТОВ ОБ УЧЕНОМ
1 Поражает масштаб собранного Никифоровским белорусского наследия: 530 загадок, 2307 описаний простонародных примет, поверий, обычаев и легенд, 2350 собранных в различных белорусских местностях частушек.
2 Этнограф досконально знал не только сельский быт, но и городские нравы. В «Страничках из недавней старины города Витебска» (1899) красочно описываются, например, зимние катания, организованные еще в правление Николая I супругой губернатора Софьей Петровной Голицыной. В окрестностях Лысой горы при впадении Витьбы в Западную Двину устраивалась горка с музыкой и потешными огнями по вечерам, устилаемая «ледяными плитами» из Двины. Спуск на железных санях производился по сословной иерархии: «Обыкновенно катание с горки открывали наиболее знатные лица. За ними чередовались чиновничество, купечество и почетные обыватели; не допускались к катанию только оборвыши».
3 Никифоровский был внимательным наблюдателем кулинарных пристрастий белорусских крестьян. Иные приводимые им в книге 1895 года о «простонародном житье‑бытье» рецепты, предназначавшиеся для готовки в печи, пожалуй, можно испробовать и в современных духовках — например, такой способ приготовления яичницы: «Мятый картофель, разжиженный молоком да четырьмя‑пятью яйцами, выложенный на плошку средней величины, отстоявшийся на «вольном духу» до некоторой густоты, дает вкусную «бульбяную яечню».
4 Николай Яковлевич знал мельчайшие детали быта своих земляков. Вот как описывал Никифоровский в 1896 году одно колоритное выражение и его бытование в народе: «Как известно, «сливками от бешеной коровы» называется ром или коньяк в чай. Эти чайные забавы небезызвестны отдельным крестьянам, хотя по дороговизне доступны лишь немногим чаепийцам; остальные лакомки довольствуются вливом рюмки крепкой водки в стакан чаю».
5 В книге Никифоровского «Нечистики» (1907) встречается несколько десятков одолевавших белоруса бесов, ведьмаков, оборотней и прочих кикимор. А вот как выглядело «лечение» от зубной боли, записанное 23‑летним этнографом в 1868 году от старушки в деревне Заборовье Полоцкого уезда: «Рано, до восхода солнца, подойти к рябине и отломить сучок с листьями, но так, чтобы его потом можно было бы приложить к прежнему месту. Отломанным сучком нужно ковырять около больного зуба, после чего сучок нужно приставить к отломанному месту и сказать: «Рябинушка кудрявая! Не буду я тебя ни ломать, ни рубить, ни кроить: пусть только будет так нем мой зуб, как нема ты!»
Юрий БОРИСЁНОК.
Rodina2001@mail.ru
