Всякий, посещавший воинскую часть, в которой располагалась до недавнего времени ныне расформированная 50-я отдельная механизированная бригада, наверняка обращал внимание на выгравированные на стене фамилии ее командиров и начальников штаба. Но лишь немногие задерживали взгляд на строке "Арсеньев Николай Иванович". Между тем именно с этой фамилией связана трагическая история...В известной книге "Герои Советского Союза" Арсеньев не значится, но в военных архивах осталось напечатанное в 1944 году во фронтовой газете письмо гвардии капитана А.М.Айгулина жительнице города Бежецка А.Ф.Кругловой. Капитан писал: "Дорогая Анастасия Федоровна! Командование нашего фронта шлет Вам боевой привет и благодарность за воспитание Вашего племянника, ныне Героя Советского Союза Арсеньева Николая Ивановича.
18-летним юношей пришел Николай в ряды Красной Армии. Друзья по оружию вскоре заговорили о нем как о мужественном, бесстрашном воине. В течение двух суток жарких боев он 23 раза поднимал свой батальон в рукопашную схватку. Никакое сопротивление врага не сможет сломить наступление бойцов под его командованием.
Мастеру рукопашного боя и отличному разведчику гвардии майору Н.И.Арсеньеву присвоено звание Героя Советского Союза и орден Красного Знамени..."
Второй архивный документ объясняет, почему Арсеньева нет в книге "Герои Советского Союза": "За совершение тяжких преступлений, выразившихся в злоупотреблении служебным положением, хищении государственного имущества в крупных размерах и спекуляции этим имуществом, лишить Арсеньева Николая Ивановича звания Героя Советского Союза, медали "Золотая Звезда", ордена Ленина, двух орденов Красного Знамени, орденов Отечественной войны I степени, Красной Звезды и медали "За боевые заслуги". Москва. Кремль. 24.XI.1962 г. Председатель Президиума ВС СССР (подпись)".
Этот сухой документ, казалось, уже давно мог подвигнуть любопытных на поиски подробностей. Но молчали свидетели. И только сегодня, когда 50-я бригада расформирована, отдельные ветераны решились вспомнить былое.
Сын Николая Арсеньева Владимир (он с семьей живет в Бресте) предоставил "СБ" материалы уголовного дела отца.
"...Военная коллегия Верховного суда СССР... в открытом судебном заседании в городе Бресте 17 - 30 июля 1962 года рассмотрела уголовное дело по обвинению Арсеньева Николая Ивановича, 7 декабря 1922 года рождения, в совершении преступлений, предусмотренных ст. 91, ч. 111; 151, ч. 1 и 249, п. "а" УК СССР... Арсеньев, используя свое служебное положение, присвоил, завладел и похитил государственного имущества на сумму 4.713 руб. 75 копеек и причинил только в результате злоупотреблений своим служебным положением материальный ущерб вверенной ему части на сумму 1.361 руб. 30 копеек... Военная коллегия приговорила Арсеньева Николая Ивановича... по совокупности преступлений... путем поглощения менее строгого наказания более строгим к 8 (восьми) годам лишения свободы с конфискацией лично принадлежащего ему имущества и направлением для отбытия наказания в исправительно-трудовую колонию усиленного режима.
В связи с совершением Арсеньевым тяжких преступлений возбудить ходатайство перед Президиумом Верховного Совета о лишении его почетного звания Героя Советского Союза и перед Совмином СССР - о лишении его воинского звания "генерал-майор"..."
Из жалобы осужденного Н.Арсеньева Генеральному прокурору СССР: "Два года я нахожусь под стражей. За этот период я много думал, много пережил и пришел к убеждению, что я действительно виновен. Виновен в том, что не всегда с достаточной серьезностью относился к вопросам, которые должен был решать как командир дивизии... Однако фактически я никогда хищением не занимался. Никогда, ни одним моим поступком не руководила корысть. Мои потребности были слишком скромны, хищение всегда было чуждо сердцу и духу моему...
Приговор утверждает, что в августе 1959 г. я похитил и продал колхозу "Беларусь" за 4.000 руб. токарно-винторезный станок (приговор стр. 11). Не случайно в приговоре не пишется, что 4.000 руб. я присвоил. О судьбе этих денег приговор умалчивает. Что ж, все верно: это было действительно так. Действительно, по моему приказу ненужный части токарный станок был продан колхозу, хотя и не было уговора о купле и продаже, но я действительно лично получил деньги от председателя колхоза. И деньги эти оприходованы не были. Здесь и следствие, и суд поставили точку, объяснив, что куда бы ни пошли деньги, сам факт, с точки зрения юридической, называется хищением. Что ж, если так, то я совершил хищение. Но ведь деньги-то я не присвоил, не имел корысти или какой-нибудь заинтересованности. Случилось так, что эти деньги пришлось потратить на непредусмотренные сметой расходы: на угощение посредников на больших учениях в 1961 году в Волгоградской области, частично на питание солдат-радистов и шоферов во время их отрыва от пищеблока, на угощение в связи с приемом командования I польской им. Тадеуша Костюшки дивизии во время совместных учений в Гродненской области в 1961 году. Мои объяснения подтвердили свидетели: Романович, Банников, Дьяконов, Масловский. Кроме того, эти обстоятельства можно было проверить и убедиться в правильности моих объяснений другим способом.
Другой факт, признанный мною по материалам дела как хищение.
Летом 1961 года (кажется, 20 - 25 июля) производилась закладка памятника героям Брестской крепости. На празднование было приглашено много гостей. Мне было предложено, если так можно выразиться, занять часть из них: тов. из Москвы, часть военных гостей, секретаря обкома и председателя облисполкома соседней области. Что я и сделал. На угощение были истрачены определенные средства. В погашение этих непредусмотренных расходов мною и были проданы 47 брусков леса за 4.700 или 4.800 руб. Деньги эти уплачены военторгу за обеды. Считая, что это не имеет отношения к делу, я не назвал фамилии гостей и тех, кто исполнял мои распоряжения. Но я показывал, что деньги уплачены военторгу, и следствие имело возможность проверить, когда, каким образом, за что и из каких фондов были уплачены деньги военторгу. Однако этого сделано не было, а если и сделано, то в деле не отражено, так как это не в пользу обвинения. Мне вновь разъяснили, что не важно, куда делись деньги, коль они ко мне попали незаконно, то это есть хищение. И я признал себя виновным в хищении.
Что касается так называемых фактов хищения 25 и 35 досок, 2 поросят и 1.000 шт. кирпича, то я не хочу на них останавливаться. Только разнузданная жажда расправы могла привести к столь абсурдному обвинению - в то время еще генерала Советской Армии. К тому же 35 шт. досок фигурируют в двух эпизодах, и дважды за них взыскивается сумма.
Изложенное мною не вяжется с утверждением государственного обвинителя, а приговор суда - с законом. Если Вы хотя бы минимально объективно оцените все материалы дела, то Вы убедитесь, что и другие факты, изложенные в приговоре, не будут характеризовать меня как стяжателя и похитителя государственного имущества".
Как следует из документов, письма подобного содержания были посланы бывшим брестским комдивом (в послевоенные годы 50-я бригада именовалась дивизией) министру обороны Маршалу Советского Союза Малиновскому и председателю Комитета ветеранов Великой Отечественной войны маршалу Тимошенко. Но Генеральный прокурор СССР не изменил срок наказания, маршал Малиновский не ответил на письмо, хотя знал Арсеньева лично, а от Тимошенко пришло письмо: "04.10.1963. N 4639. Просим сообщить Арсеньеву Николаю Ивановичу, что Советский комитет ветеранов войны судебных дел не рассматривает... Зам. отв. секретаря (подпись)".
Жизнь экс-Героя закончилась бесславно: когда до освобождения оставались считанные месяцы, его убили в сибирском лагере урки. Когда сын забирал тело отца, оперработник намекнул ему, что убийство заказное.
...Сегодня многие брестчане помнят Николая Арсеньева не столько как командира, сколько как одного из организаторов строительства мемориального комплекса "Брестская крепость-герой". Крепость в те годы была приписана к военному ведомству, в частности, попала в поле деятельности комдива. Мы знаем, что мемориал многим обязан писателю Сергею Смирнову, рассказавшему советскому народу о героизме защитников в книге "Брестская крепость". Всякий свой приезд в Брест Смирнов начинал с посещения служебного кабинета Арсеньева. В архиве сохранилась фотография 1967 года с недвусмысленной подписью: "Старому другу Николаю Ивановичу Арсеньеву от души. С.Смирнов". На ней писатель пьет чай в компании маршала Жукова. В 1967 году Арсеньев был в лагере. От него отвернулись многие боевые товарищи, и С.Смирнов, возможно, хотел намекнуть другу о своих стараниях изменить его судьбу через военных знаменитостей. Впрочем, нет доказательств, что маршал Жуков сделал хоть какую-то попытку ходатайствовать за заключенного Арсеньева.
А вот что говорит Павел Кириллович Сушко, который в 60-е годы служил помощником военного прокурора, являлся секретарем парторганизации военного трибунала и прокуратуры гарнизона
: - Генералу Арсеньеву определили срок в 8 лет вовсе не за 5.000 рублей нанесенного государству ущерба, в 60-е за такую сумму столько уже не давали (зарплата комдива тогда составляла около 600 рублей). 8 лет дали скорее для устрашения других военных. На XXI съезде КПСС в 1959 году Никита Хрущев поставил перед правоохранительными органами задачу - навести порядок в армии. Многие, как у нас водится, поняли, что нужны громкие дела. Звание Героя только прибавило веса уголовному делу Арсеньева, на которого пал выбор.
Хотя, продолжает П.Сушко, в Бресте судьба Арсеньева не единична. Многие знают, каким нападкам подверглись Герои Советского Союза Дмитрий Доценко и Николай Макаров. Макарова довели до инфаркта, и он умер в 57 лет. Доценко спасла публикация в "Советской Белоруссии", которую прочитал П.Машеров, и закрученное дело было спущено на тормозах.
...Местные историки обошли вниманием бывшего Героя, комдива и заключенного Арсеньева. Наверное, это можно объяснить нежеланием брестчан нарушать своеобразный общественный комфорт, обусловленный наличием в городе знаменитой святыни - Брестской крепости. Кому-то могло показаться, что в истории города и крепости все роли уже давно распределены и искать в ней место опальному генералу - напрасный и небезопасный труд.
