Будет горячо
— Да, я холерик, — смеется Катерина. — Но не пироман, не фанат огня, не покорительница стихии, а артист в первую очередь. Для меня это искусство самовыражения, а не способ заработать. Сама готова платить, чтобы приехать на фестиваль файерщиков и научиться чему‑то новому. Загораюсь от работы со зрителем, от восторга в его глазах. Если ему для счастья нужен огонь — будет огонь.
Людям нравится, когда в шоу максимум огня, огнеметы, фейерверки, огненные шары. Ради зрелищности файерщики позаимствовали и факирские трюки: глотание и дыхание огнем.
— Для галочки пробовала и то и другое, — признается Катерина. — Но это не мое. Во‑первых, небезопасно, потому что попадание керосина в желудок крайне вредно. Да и на самой бутылочке с керосином написано: «Избегать попадания на слизистые оболочки». Пробовала выдыхать с помощью жидких парафинов, на вкус — не из приятного. А во‑вторых, добавляется риск возгорания от ветра. Даже если ты просто крутишь огонь и мимо пролетает пламя, а ты его вдыхаешь, это может обернуться ожогом верхних дыхательных путей. Бывали такие случаи.
Кручу‑верчу, запутать хочу
С огнем Катерина тренируется только на открытых площадках, в основном — за городской кольцевой, а зимой — в зале с реквизитом без поджигания. Говорит, если есть желание научиться крутить, нужно просто прийти на файер‑шоу и сказать: «Научите!» Сэнсэй найдется сразу. Сама так начинала. Шла по скверу, познакомилась с ребятами, которые там тренировались, и, пока не выучила 3 — 4 элемента, от них не отстала. Дальше училась по видеоурокам. Катерину ученики часто находят через соцсети. Иногда, вдохновившись на фестивалях, Катя сама дает клич: «Обучаю файер‑шоу». Впрочем, во всем мире уже отказываются от слова «файерщик», называя артистов спиннерами (от англ. spin — «крутить»). Потому что они занимаются в большей степени кручением различного реквизита, чем огненным перформансом.
— Некоторые трюки с огнем в жизни не повторить, — говорит. — Мы ездим на международные конвенции файерщиков, и там по три дня обучающих мастер‑классов, лекций и тренировок без единого огонька и света. По сложности сравнимо с жонглированием. На это интересно смотреть и без огня. Огонь — это как пельмень на вывеске в кафе, а там — целое меню без пельменей. В файер‑шоу все так переплетено, что уже сложно разделить, где искусство, где цирк, где спорт, где театр.
Катерина достает из рюкзака один из своих реквизитов — световые пои, которые сама же и смастерила, используя микроконтроллеры, радиомодуль и светодиодную ленту.
— С гуманитарным складом ума (а по образованию я вообще медицинский психолог!) это было забавно, — признается. — Я благодаря своему хобби чему только не научилась: и сценические костюмы шить, и паять, и минимально программировать. Смотрите! Восьмерка, цветок, четырехлистник, трехлистник в круге, четыре круга в круге, два круга...
Не успеваю следить за движением ее рук, в глазах мелькают огоньки, в воздухе сменяются рисунки. Потом Катя начинает вытворять трюки с тренировочными шарами — «палочка‑палочка‑веревочка»: шары будто прилипают к чему‑то невидимому и зависают на пару секунд, затем закручиваются вокруг рук, легко освобождают их и продолжают «выкрутасы» уже за спиной, вырисовывая в повороте фигуры.
— Попробуйте, — Катерина протягивает мне реквизит. — Это просто. Представьте: перед вами стена, по ней нужно крутить шары навстречу друг другу. Каждая рука рисует круг. Они уменьшаются, пока не сойдутся маленькими кружочками в центре.
Кручу минут пять, вырисовывается что‑то похожее на восьмерку, но при попытке повертеть их одновременно в разные стороны руки перестают слушаться, веревочки спутываются и шары врезаются в меня.
— Получить синяк на тренировке в тысячу раз проще, чем ожог на выступлении, — ободряет Катя. — Поэтому страх огня не так актуален. Первое время шары летят вообще независимо от вашего желания. Здесь нужны чувство ритма, пространства, координация, растяжка рук и терпение. Все это приходит с опытом. Я иногда иду из кухни, жую бутерброд и тут придумываю какой‑то элемент. Все, на полчаса меня нет: стою кручу…
С ЧЕГО НАЧИНАЕТ ФАЙЕРЩИК?
С гольфов с горохом, завязанных в узел. Можно запихнуть теннисные мячики. Освоив базовые элементы, можно переходить на пои (шары на гибкой веревке). И только потом поджигать огненный реквизит. В идеале от носков до огня проходит полгода минимум, чтобы все действия отработать до автоматизма. Еще столько же тренировки с огнем, прежде чем выйти на сцену.
— Мы не тряпки поджигаем, как новозеландские аборигены племени Маори (от них якобы это шоу пришло в европейскую культуру), — замечает Катя. — Фитили сделаны из специальных шнуров, которые не превращаются в пепел после того, как прогорает керосин, и не гаснут при кручении.
ВОПРОС РЕБРОМ
Как вы не горите?
Катерина с улыбкой отвечает: «Я горю!» — и показывает на руке темные полоски, как после утюга. При работе с огнем нельзя избежать ожогов на все сто процентов. От несчастных случаев артистов спасают постоянные тренировки, опыт и строгое соблюдение техники безопасности. Но даже тут остаются такие факторы, которые сложно просчитать: ветер, пролитый керосин.
— Я на сцене огня не чувствую, но в жизни даже свечку пальцами потушить боюсь, — признается Катя. — С чувством осторожности на сцену выходить можно, с чувством опасности — нет. Зритель не должен за тебя бояться, он должен восхищаться. Для меня сегодня кручение огня не опаснее, чем использование газовой плиты. Но подпаленные волосы, ресницы, одежда в копоти, черные руки и запах керосина на вещах — привычное дело для файерщиков. При адреналине на сцене можно даже не понять, что ты где‑то обжегся. Однажды на тренировке спина загорелась. Зима, ветер. На мне было надето сто шуб, и, пока я поняла, что это не просто шерстяной свитер колется, прошло время. В шубе успела образоваться дырка. Именно из‑за таких казусов я никогда не иду на огненную тренировку одна.
kucherova@sb.by
