Прошло три года с августа 2020‑го — самое время вспомнить, что же это было.
Удивительно, но даже сейчас не все отчетливо понимают: стояли на краю. Нет, ну то есть, конечно, не ожидали, все это было ужасно, застали врасплох, но не так и страшно, ведь все хорошо закончилось, правда же? — такое приходится слышать довольно часто. Гораздо реже, чем два и год назад, но все еще есть люди, до конца не осознавшие: страна буквально стояла на краю.
Вернее, нас на край поставили. И уже почти толкнули.
16 августа 2020 года на историческом уже митинге на площади Независимости в Минске Александр Лукашенко говорил людям: «Я помню те 90‑е: здесь стояли люди, рабочие с кастрюлями и чайниками, и просили кушать, просили накормить детей... Вы просили меня, совсем молодого, неопытного человека, отвести народ от пропасти. Мы это сделали!» — и народ подтверждал овацией.
И снова нашему Президенту пришлось делать то же самое — отводить от пропасти. Разница была вот в чем: тогда готовы были добить «кровавый обрубок огромной великой империи». Сейчас же приходилось защищать «впервые в нашей истории построенное суверенное независимое государство — то, о чем мечтали миллионы предшественников» — и народ вновь отвечал своему лидеру овацией в знак согласия и готовности.
***
Что президентские выборы пройдут по еще невиданному белорусами сценарию, было многим понятно в начале того года, когда начинался коронапсихоз, разжигаемый будущими невероятными. И стало очевидно всем, когда весной по стране поехал блогер‑гопник с тапком в одной руке и сиськой пивасика в другой.
По‑новому — так оно выглядело для людмил из Глубокого, дождавшихся, как им помстилось, своего прынца на джыпе. На деле же гопник был острием заранее собранной команды, руководил которой по задолго до того обкатанным технологиям опытный американо‑российский политтехнолог Шкляров.
Таких шаек‑бригад было собрано несколько, попытать свое политическое щастье рискнули и картавая домохозяйка, и очкастый коммунист, и толстый Карлсон, и лысый из Бразерс — и вошь, и жаба. Им всем сказали, что это последний шанс. Их всех уверили, что теперь‑то уж точно получится.
Они поверили и тому и другому: ведь, действительно, почти везде и получилось. Если провести взглядом по западу с севера на юг, то только Беларусь и оставалась…
***
Выборы 2020‑го показали нам весь спектр современных западных демократических технологий. И живые карусели подписантов, которые снова и снова становились в конец специально растянутой очереди. И механизированные карусели, когда пару одних и тех же авто ездили вокруг квартала и гудели.
И сбор белоцепкальных к закрытию участков, когда все остальные давно дома, — специально, чтобы громко, на камеру спросить у них же: есть тут те, кто за Лукашенко? И параллельный сбор сцэпак ды калён во дворах около столичных площадей задолго до завершения подсчета голосов. Чтобы место под майдан захватить сразу.
И абсолютное отсутствие совести и морали у работников новых медыя. Такого количества расчетливо опубликованных фейков белорусы в своей истории, пожалуй, не видели никогда.
Символом можно считать экспозицию, размещенную беглыми во дворе своей варшавской штаб‑квартиры: черная‑пречерная дубинка, в которой застряло два десятка желтых и коричневых, выпавших изо рта потерявшей ребенка абортницы кристины зубов, в свою очередь, торчащая из синей задницы ползущего за политическим убежищем, но ничуть этим не сломленного змагара. И все это на фоне группового гвалта в трясущемся автозаке, на лыжах, стоя в гамаке.
Уже тогда доверчивые мирные памяркоўныя ды разважлiвыя белорусы были в шоке: что вообще происходит? А уж тот бардак, который раскочегарили невероятные в августе и сентябре на улицах и во дворах, днем и ночью, громко и страшно, разгульно и шалёно, — он возмутил население до того, что телефонные линии звонков в милицию просто раскалялись от требований: «Прекратите! Где власть! Сделайте что‑нибудь!»
***
Еще и еще раз хочу подчеркнуть то, что слышали все, а до головы не берет почти никто. В первой половине XIX века Томас Карлейль сказал: «Всякую революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а пользуются ее плодами отпетые негодяи». Так вот, в Беларуси негодяи проявились практически сразу.
Ни один из наших образованцев — ни бизнесмены, ни филёзафы, ни детские писатели, ни валянтэры, ни продавшиеся нобелевские лауреаты, ни хозяева низависимых новых медыя, — никто из них не понял, что своими руками они выводят на улицы и площади, строят в сцэпкi ды калёны, вдохновляют и благословляют тех, кто, чуть разойдясь, начнет бросать людей в мусорные баки, приматывать их пленкой к столбам… фактически линчевать.
Садистов в любом обществе немного, но они в любом обществе есть — и вот эту темную слизь наши лiдары думак, не думая, готовы были выпустить на совершенно не готовых к такому мирных обывателей. Не готовых именно и только лишь потому, что все эти годы государство берегло свой народ. Может, и слишком уж берегло.
Так и выпустили же! Ведь и сбивали машинами. И поджигали дома. И в багажниках возили копья из арматуры с бутылками и горючими жидкостями. И ломились ночами в квартиры, и звонили со всего мира с бранью родным и близким, и угрожали детям и старикам — все это было! И самые лютые из невероятных заранее называли уже готовящиеся самосуды «люстрациями и интернированием»… ну да, так случилось, растерзали, поубивали… но не мы!
Вообще, эта наша «революция мокрых штанов» — она вся так и прошла под девизами: я только стояла, а я только вышел, а я просто гуляла, а я воен с клавой, в сетях гажу… нас‑то за что? Количество людей в сухих штанах можно пересчитать по пальцам, все остальные невероятные как становились влажными на казенном стуле следователя или на фоне двери, так и продолжают по сю пору.
Но тогда мы об этом не знали. И прикиньте, до чего стыдно было бы таким проиграть свою страну…
***
Будущие историки, которые через пару десятков лет попытаются разобраться, как оно было и что это было, думаю, даже не поверят былинности нашей реальной действительности. Ее схожести с эпосом, с легендами и мифами, с сагами скальдов.
Ведь чем все закончилось? Отстоять чистую и светлую, честную и красивую вышел богатырь, добрый молодец. Трудолюбивый, немножко наивный и чуть‑чуть ранимый, повел он рукой, сказал волшебные слова: «Любимую — не отдают!» — и всю черную слизь как водой смыло. В посполитый унитаз.
Ведь так оно было? Так! Просто за спиной лидера к тому времени уже молча и грозно поднимался весь народ. Процентов 80 точно. Еще толком даже не разобравшийся, но категорически не принимающий весь этот невероятный бардак.
Это и есть, наверное, самое важное: что белорусы — такой народ. Что у такого народа — такой вожак. Что мы вместе — чуть ли не единственные в мире — не дали свою страну столкнуть в пропасть. А ведь весь Запад, почитай, старался, из кожи вон лез.
Но не вышло. И теперь уже — не выйдет. Тем, кто добровольно‑принудительно стал невероятным (а затем и беглым), — им остается только церабiць ды зайздросцiць спокойно идущему по выбранному пути и преданному ими в том августе 2020‑го народу.
Его 80 процентам уж точно.
