Во время субботника, который Александр Лукашенко провел вместе с сыновьями в агрогородке Александрия на благоустройстве Трофимовой Криницы, Президент пообщался с журналистами, затронув следующие темы.
О ценах
- В жизни всякое бывает. Но, скажу откровенно, у нас нет никаких оснований для роста цен. Абсолютно. На что могут расти цены? На жилищно-коммунальные услуги? Мною принято жесткое решение: 5 долларов в год - и без моего ведома ни шагу. Конечно, если инфляция будет 20 процентов, нам придется двигаться. Но у нас нет такой инфляции. Поэтому 5 долларов на ЖКУ уже переживали мы, даже в зимнее время. Нет необходимости повышать. И здесь не будет расти потому, что там нет рынка. Там мы сами регулируем цены - государство.
На продукты питания почему должны расти цены? Если 95 процентов продуктов питания, которые мы потребляли в пищу – наши. А у тех, кто нам поставляет пошла конкуренция. Они не поднимут цены потому, что они вылетят с рынка.
То есть объективно нет причин для роста цен. И, потом, вступив в ЕврАзЭС, мы практически в ВТО. Казахи, Россияне – все вокруг в ВТО, и мы практически работаем по принципам ВТО. Как только мы по каким-то группам товаров поднимем цены, а у нас нет границ внутри, сразу хлынут товары из России, Казахстана. Производитель и продавец смотрит по сторонам: какова стабильность цен? Поэтому нет оснований для роста.
Третий вариант – война началась где-то рядом или на периферии – упаси господь. Конечно это подстегнет инфляцию, цены на нефть сразу скачут, прочее. Но и в военных ситуациях совершенно другая будет политика. И там тоже, с нашей управляемостью мы сделаем все, чтобы наши люди не пострадали от конфликтов, которые происходят вокруг. Но это я просто привожу пример в случае такого форс-мажора.
На субботнике Президент с сыновьями благоустраивали агрогородок Александрия
Или, не дай бог, Россия обвалится. Или Европейский союз – это первый наш рынок. Мы больше всего торгуем с Евросоюзом, на 3-5 процентов меньше уже с Россией. Диверсификация идет рынков… Если основные наши рынки обвалятся – может быть. Но Европейский союз стабилен, России падать тоже некуда. Вы видите какие там тенденции. Несмотря на проблемы, санкции – цены не растут. Потому, что у людей денег нет в России, а товаров достаточно.
Поэтому нет оснований для того, чтобы была какая-то ценовая свистопляска.
Бывает, что критикуют нас, правительство за то, что мы где-то двигаемся по ценам. Ведь если есть рост цены в магазине – это плохо. А теперь посмотрите, с точки зрения производителя. Молоко производит крестьянин. Если растет цена, значит и ему что-то перепадает. И в прошлые годы, когда мы двигали цены по мясу, молоку – эти деньги не оставались у переработчика или в торговле. Эти деньги все попадали крестьянам.
Сегодня мы видим, что, конечно, не барствуют крестьяне. В сельском хозяйстве всегда сложно в любой стране. Но жить можно. Тот, кто хорошо работает, а это уже больше половины хозяйств, я не говорю про фермеров и так далее, тот не пользуется никакой поддержкой государства. А если и пользуются, это им в плюс. Они сами себя обеспечивают. У нас четверть сельского хозяйства, куда мы должны бросить наши усилия, а раньше было больше 100 процентов, если грубо говорить.
Поэтому нет оснований для роста. Рубль у нас стабильный. А про ожидания я приведу параллель. Помните, когда мы вынуждены были перейти к более жесткой денежно-кредитной политике? Все равно ожидания по поводу девальвации шли. Люди думали: что будет с рублем? Но сегодня все об этом практически забыли. Уже нет колебаний на валютном рынке. Более стабильно стало. А ожидания были. Точно так и здесь. В прошлом году нам удалось на приемлемом, запрогнозированном уровне сохранить инфляцию. Еще год и люди тоже забудут. Будет стабильность. Уже нет той свистопляски с ценообразованием, что была.
Инфляция пока есть. Я это признаю. Я это понимаю. В этом отношении мы работаем и вы знаете мои требования: занятость, заработная плата и цены. Все это в увязке в течение этого года даст результат.
О целях Года малой родины
- Это может даже не год малой родины, а трехлетка. За год мы вряд ли что-то построим, создадим. Сначала люди должны привыкнуть, осознать, наметить какие-то планы. Кому-то и деньги надо заработать, чтобы вложить их в свою малую родину. Это моя была идея: давайте объявим Год малой родины и подумаем о его продлении. И это только старт… Александрия, где я прожил детство. Посмотрите на эту деревеньку. Эта деревня еще в советские времена была неперспективная. Она должна была исчезнуть. А сегодня, посмотрите, в этой деревне хотят жить люди. А что мы там сделали? Да ничего особенного. Только заасфальтировали дорогу, так и должно быть, и там подведен газ.
Там есть старые дома. Их нельзя сносить. Нам потемкинские деревни не нужны. Надо чтобы люди жили. Ушел из жизни человек, остались дети. Хотят построить на этом месте новый дом – пусть строят. И я смотрю люди из Могилева, Витебска хотят отстроить родительский дом и туда приезжают. Приезжают внуки. Вот так и задышала эта деревенька. И свой домик я там в порядок привел… Я хочу, чтобы не только агрогородки, но и деревни второго, третьего и четвертого уровня – эти неперспективные деревни, сохранить. Я понимаю, что мы их вряд ли сохраним все. Но есть уже много богатых людей, которым дорога его малая родина. И я хочу их подтолкнуть к тому, чтобы они построили там себе дом. Чтобы отдыхали они, приезжали дети, внуки...
Я хочу, чтобы, приведя в порядок агрогородки, мы не забыли о крупных деревнях, которые были когда-то центрами колхозов и совхозов. Их нельзя загубить. Там есть и клубы, магазины, все сохранилось. Нельзя в один агрогородок собрать всех людей. Третий уровень – это деревеньки на дорогах. Там хорошая логистика. Хорошая связь. Они не были центральными усадьбами, но были удобными для жизни людей. Они должны остаться и развиваться, если на то будет воля людей.
Вот четыре уровня, которые я определил, исходя из нашей жизни: агрогородок, бывшие центры хозяйств, крупные деревни, которые были вчера и сохранились сегодня, и неперспективные деревушки. Пятый уровень – это хутора и я их уже не называю и не зову туда людей, но если это возможно и кто-то захочет – пусть и хутора приведет в поднимает.
Вот пять деревенских уровней, на которые нам надо обратить внимание. Мы разработали программу, там все это прописано.
А кроме них, если выше идти, есть поселения городского типа. Их ни в коем случае нельзя уничтожить. На примере Копыси мы показали каким должен быть поселок городского типа. Дальше идут районные центры, областные центры и город – Герой Минск. Все прописано, как должна быть устроена наша Беларусь и в этом отношении уже многое сделано. Мы прошли огромный путь. Мы на правильном пути. Осталось дело за малым – эти деревеньки не забыть. Здесь самая настоящая жизнь.
О Молдове
- Надо время, чтобы Молдова обрела свой первозданный вид и люде не страдали, что живут хуже, чем, к примеру, как говорил Президент (Молдовы – прим. Ред.) в Беларуси или еще где-то. Это самое лучшее место для жизни человека. Это прекрасный край.
Да, там общество сейчас раскололось, к сожаленью. В том числе в это и наша вина – России, Беларуси, раньше – Украины. Мы как-то забыли, что это прекрасная республика, достойная лучшего. Мы в СНГ, потом в ЕврАзЭС не предприняли решительных действий, чтобы Молдову к себе подтянуть и общество раскололось. Все больше и больше людей, а они все были на нас ориентированы, потому, что в Советском Союзе жили, видя бесперспективность, шарахнулись в сторону Европейского союза. И вот оно раскалывалось и сейчас практически 50 на 50. Поэтому мы сами виноваты – Белорусы и Россияне, прежде всего, что мы не использовали тот шанс, который был в тех условиях, которые тогда складывались.
Говорят, и руководители, якобы, половина за наш восточный вектор, половина за западный. Президент – восточный, премьер и правительство – прозападные. Это несколько умозрительная оценка. Может, просто уже журналистский сложившийся штамп… Но руководство абсолютно прагматично. Додон (Игорь Додон – Президент Молдовы – прим. Ред.) западного вектора. Хоть его и считают пророссийским. Ничего подобного. Он прагматичный, разумный человек, который идет в ногу со временем. Видит, что происходит, видит, как живет общество и тонко реагирует на запросы общества. Он относительно новый человек во власти и поэтому люди сконцентрировались сейчас на нем. Додон не отрицает западного вектора. Мы обсуждали с ним эту проблему, и он говорит: «Я не воюю против Европы. Если Европа чем-то может помочь в эту трудную минуту Молдове, почему мы должны отказываться?». И я говорю: «Почему мы должны косо смотреть в сторону Европы. Если вы хотите с нами сотрудничать – пожалуйста». У нас не та ситуация, что в Молдове, но тем не менее. Это наши соседи: с одной стороны Европейский союз, с другой стороны ЕврАзЭС, Россия, Китай и дальше. И мы ни от кого не должны отказываться. Наша судьба такая, что мы на этом разломе, мы в центре - мост, который должен соединять эти два мощных берега. Точно в такой ситуации и Молдова и Игорь Додоно прекрасно это понимает. Он не отталкивается от этого вектора. Нет у него односторонности.
Что касается правительства, я встречался с премьером, знаю его очень хорошо, он к нам приезжал. Нет ничего подобного из того, что говорят, что он прозападный, чуть ли не в Румынию хочет включить Молдову. Чепуха полная. Президент и его команда, премьер и его команда – они настроены на то, чтобы Молдова была суверенной и независимой… И я им сказал, что хочу, чтобы Молдова всегда была суверенной и независимой и не была включена ни в одну из стран. Молдова – самодостаточное, самостоятельное государство. Пусть не большое, но с прекрасным, великим народом.
Поэтому все там за то, чтобы эта страна была суверенной и независимой. Это главное. Все они промолдавские. Не пророссийские, не прорумынские, не проамериканские. Они промолдавские. Они хотят, чтобы у них были хорошие отношения с Европой, они хотят, чтобы у них были хорошие отношения с Востоком – Россией, Украиной, Беларусью и так далее. Главное, чтобы мы, поняв эту ситуацию, не стали у них требовать: если хотите к нам, то уходите из Европы. Как Беларусь или Молдова может уйти из Европы, если Господь нас там поселил? Мы не должны таких условий ставить.
О Трофимовой Кринице
- Для меня необычайно здесь все. Это моя Родина, здесь нет квадратного метра, где бы я не ходил босиком. Здесь мы коров пасли. Здесь заготавливали дрова… Здесь каждый метр, можно сказать, истоптан моими детскими ногами. Поэтому для меня здесь все и необычно, и, в то же время, привычно… Целебные свойства воды… Всегда вокруг этого какие-то мистические истории. Но, надо сказать, место намоленное. Вот фрагмент сруба (фрагмент старого сруба, построенного 100 лет назад, найден при восстановлении криницы – прим. Ред.), мы удачно попали прямо на него. В первый раз мы не нашли его, долго ходили, а потом, не поверите, ночью мне приснилось, куда мы не дошли, и я просто начертил чертеж, и прямо по нему попали на этот сруб. Там был когда-то источник. Мой дед в 1917 году построил этот сруб. Люди приходили, молились. Бросали туда копейки. Мы, мальчишки, подсматривали кто бросал деньги в источник, потом их доставали и покупали конфеты… Мы обнаружили этот источник и решили его просто восстановить. 5 лет назад его более-менее осовременили. Вот прошло еще пять лет и мы решили его обустроить в еще более широком плане, поскольку сюда поехали люди: белорусы, россияне, украинцы. Места уже не хватало. Мы немножко его расширили, но так, чтобы не нарушить всю эту земную красоту. А на субботнике добавили штрихи, чтобы пока есть возможность, что-то для людей сделать. Такая история здесь разворачивалась.
А что касается воды. Я здесь бываю раз пять – шесть в год. И осенью, и зимой обязательно окунаюсь в источник. Все, кто со мной бывает – никто не заболел. Наверное, в этом что-то есть. Где-то психология, где-то наука, но наверное не только наука, но и то, что Господь освятил это место.
Фото и видео: БЕЛТА
