О судьбе забытого белорусского поэта Янки Бобрика

Кузнецы издревле считались людьми особыми, имеющими дело с магией огня и металла... 110 лет назад в семье белорусского кузнеца родился мальчик, освоивший магию огня поэзии. Звали его Янка Бобрик.

Земляк, поэт Сергей Граховский, вспоминал: «Бацька яго быў славуты на ўсю воласць каваль. 3 маленства бацькава рамяство спасцiг i сын. Зiмою вучыўся, а ўсё лета стаяў пры горне i кавадле. Захапляўся маляваннем, iграў у аматарскiх спектаклях, пiсаў дэкарацыi, праз «чароўны лiхтар» паказваў цiкавыя паштоўкi i малюнкi. Упомянутый Сергей Граховский — двоюродный брат Янки Бобрика. Правда, сегодня он куда более известен, чем Янка... О последнем известный литературовед Алесь Бельский говорит: «Яго iмя ў лiтаратуры зусiм не гучнае, хутчэй за ўсё малавядомае». В 1960–х один из белорусских эмигрантов сетовал, что поэт забыт, и объяснял сие тем, что Янка Бобрик был репрессирован и расстрелян.

Эмигрант ошибался — Бобрик не проходил сталинских тюрем и лагерей. Но и утверждать, что страшная эпоха не оставила на нем следа, нельзя.

Итак, юный Янка Бобрик поступает на литературно–лингвистическое отделение педфака Белорусского государственного университета. Его старший брат Николай пошел по медицинской части, стал хирургом. Сергей Граховский вспоминает, как двоюродная сестра Маруся возила братьям в город рождественское угощение и познакомилась в их компании с известным молодым поэтом Валерием Моряковым.

Уже в 19 лет Янка печатает первые стихи. Национальное возрождение 1920–х, бурная литературная жизнь, «Развязалося песняроў, як на балоце камароў»... Огромное влияние на Бобрика оказывает Владимир Дубовка, духовный отец объединения «Маладняк», в которое вступает Бобрик. «Прыязджаючы дадому, ён заўсёды прывозiў ладны стосiк маладнякоўскiх кнiжачак i раздаваў iх чытаць мясцовым аматарам лiтаратуры, — пишет Сергей Граховский. — Вечарамi ў кавалёвай хатцы збiралася поўна людзей, чыталi ўголас, рагаталi, часта «падсольвалi» асобныя мясцiны моцным i дасцiпным слоўцам. Як толькi прыязджаў Янка, я станавiўся яго ценем. Тады i пачаў (каб нiхто не ведаў) крэмзаць свае вершы».

Давайте вместе пролистаем хронику литсобытий того времени.

В 1926 году Янка Бобрик вместе с другими подписывает письмо в редакцию журнала «Красная новь» в защиту С.Есенина. В том же году выходит поэтический сборник «Пунсовае ранне» трех молодых поэтов — Алеся Звонака, Янки Тумиловича и Янки Бобрика. 

В 1927–м в журнале «Маладняк» появляется объявление:

«Восем маладых паэтаў: Паўлюк Трус, Валеры Маракоў, Вiктар Казлоўскi, Сяргей Дарожны, Максiм Лужанiн, Пятро Глебка, Тодар Кляшторны i Янка Бобрык распачалi працаваць над вялiкай агульнай паэмай з сучаснага грамадскага i культурнага жыцця. Гэта паэма спачатку будзе надрукавана ў «Полымi».

Поэма, однако, не была напечатана. В том же 1927–м объединение собралось на перерегистрацию. Янка Бобрик возглавлял минский филиал. Стали делить посты, как оно обычно бывает, обвинять друг друга в «упаднических настроениях»... Бобрик заступился за Морякова.... В конце концов из «Маладняка» исключили группу бунтарей и вместо Бобрика филиал возглавил Алесь Александрович. Было это в апреле 1927–го. А в июне покинувшие «Маладняк», в том числе Бобрик, создали новую организацию — «Проблiск», «Пралетарска–сялянскую беларускую лiтаратурную суполку». «Проблiск» поблестел всего год и распался, многие вернулись в «Маладняк».

В 1930–м Бобрик пишет поэму «Галина» — о судьбе сельской интеллигенции. Нынче поэма практически забыта. Вот отрывок из нее «Галiна ў вёсцы»:

Да, у белорусских поэтов тогда было свое место, свой читатель. Еще отрывок из воспоминаний Граховского: «Па дарозе з Добруша да майго дзядзькi завярнуў ягоны сын, малады паэт Янка Бобрык са сваiм таварышам Петрусём Броўкам. У Добрушы яны разам з ленiнградскiмi пiсьменнiкамi «выцягвалi з прарыву» папяровую фабрыку «Герой працы» i заскочылi адведаць Янкавых бацькоў. У малюсенькай хатцы адразу стала цесна i людна: прыходзiлi суседзi i суседкi нiбыта пазычыць солi цi рэшата, каб зiрнуць на «менскiх пiсацеляў», перакiнуцца словам з Янкам, пабачыць яго таварыша».

Хороший знакомый Бобрика, поэт–футурист Павлюк Шукайло, обладал блестящими организаторскими способностями и авантюрным характером. В Ленинграде в то время жило много белорусов. Шукайло не только добился создания белорусской литературной организации, которую сам же и возглавил, но и стал вице–президентом Государственной академии искусствоведения. Туда забрал своих приятелей из Беларуси — Янку Бобрика, Алеся Звонака и Зинаиду Бондарину.

Бобрик окончил аспирантуру упомянутой академии. На какое–то время вернулся на родину — работал учителем сельской школы Климовичского района. Но ясно, что на родине было неуютно. Начинались серьезные репрессии, почти все молодняковцы и старшие литераторы побывали в застенках, кого–то, как Владимира Дубовку, уже и сослали...

Янка вернулся в Ленинград. Известно, что вместе со Звонаком он писал сценарии для студии «Белгос-кино». А в 1932 году Бобрик вместе с Л.Кацнельсоном подготовили «Доклад об основных этапах развития белорусской кинематографии». В историю кинематографа доклад вошел разгромными репликами на фильм Юрия Тарича «Беглецы».

С новой волной репрессий начались расстрелы. Был арестован и Сергей Граховский. «Яшчэ верылася, што пераканаюцца ў маёй невiнаватасцi i пусцяць дамоў. А там мая маладзенькая жонка з дня на дзень чакае дзiцяцi. Як яна? Што з ёю? Хто ёй дапаможа? Нашы ж людзi выхаваны ў спрадвечнай пiльнасцi, у страху, нават блiзкiя адварочваюцца ад сям’i пакутнiка. Але я памыляўся. Тады, калi дзецi выракалiся бацькоў «ворагаў народа», жонкi — мужоў, мой дваюрадны брат, славуты хiрург Мiкалай Iванавiч Бобрык, не толькi не адвярнуўся ад маёй няшчаснай жонкi, ён не баяўся званiць па тэлефоне майму следчаму, станавiцца перад турмой у чаргу з перадачаю для мяне, ён не пакiдаў мяне да апошняга дня маёй няволi».

Так что Янке Бобрику очень повезло, что он оказался в Ленинграде. Даже до Павлюка Шукайло добрались... 29 октября 1937 года в честь юбилея белорусского комсомола были расстреляны десятки поэтов и писателей. Среди них — Валерий Моряков, Тодор Кляшторный, Алесь Дударь и другие друзья Янки Бобрика...

И еще одна зацепка, требующая уточнения: в энциклопедическом справочнике о репрессированных белорусских священнослужителях, составленном Леонидом Моряковым, племянником Валерия Морякова, значится «ЗЕНЮК Iаан Пятровiч, протаiерэй, цесць бел. паэта Янкi Бобрыка».

Иоанн Петрович во время ареста служил в церкви поселка Козырево под Минском, Леонид Моряков предполагает, что его семья также была репрессирована. Во всяком случае, когда началась война, его зять, Иван Бобрик, был женат на другой.

И это отдельная, и тоже трагическая, история.

Поэтесса Наталья Вишневская вместе с Янкой Бобриком входила в «Маладняк». Выдала поэтический сборник — совместно с Зинаидой Бондариной и Евгенией Пфляумбаум. Стала женой поэта Алеся Дударя. Дударь был репрессирован одним из первых, перед красавицей поэтессой закрылись все двери. Удалось окончить университет, но, когда началось повторное следствие по делу Дударя, Наталья уехала в Москву... Встретила там еще одного «маладнякоўца», Алеся Звонака... Вышла замуж за него. Вернулись в Минск. Однако новая волна репрессий, второй муж тоже арестован. Положение дважды жены врага народа ужасно. Дударя расстреляли, Звонак отбывает наказание в Магаданской области. Вишневская перебирается в Ленинград. И здесь встречает Янку Бобрика. Тот уцелел, более того — работает главным редактором управления по делам искусства Ленинградского горисполкома. Старые друзья, потеряв под колесами кровавого режима близких людей, находят друг у друга утешение...

Наталья Вишневская становится женой Янки Бобрика. Однако судьба не пощадила и этот брак: началась война.

Бобрика по состоянию здоровья комиссовали. Но он все же пошел в ополчение. Копал окопы, отбивал атаки фашистов... Была возможность эвакуироваться — Наталья Вячеславовна предлагала уехать в Горьковскую область. Но сын глусского кузнеца отказался. Заявив, что, если придется умирать, умрет в Ленинграде.

Что ж, так и получилось... Блокадный голод свалил его прямо на улице. Дата смерти — 25 июня 1942 года. Похоронили белорусского поэта на Пискаревском кладбище. Его архив пропал.

Наталья Вишневская больше не выходила замуж. Хотя ее второй муж, пройдя лагеря, вернулся в Беларусь, был реабилитирован. Усыновила двух детдомовцев, вырастила, оба стали капитанами дальнего плавания.

rubleuskaja@sb.by

Советская Белоруссия № 161 (24791). Вторник, 25 августа 2015