Пишет бобруйчанин Николай Александрович Мананников, ветеран Великой Отечественной войны: «В свое время (еще при Советском Союзе) у нас занялись интенсивным осушением болот. Возможно, это и дало положительные плоды, не спорю, но одновременно, как мне известно, во многих районах негативно повлияло на природу. Вместо болот появились пески со всеми вытекающими последствиями. Неудивительно, поскольку мелиорация — это очень тонкое дело. В результате теперь кое–где начали опять искусственно «заболачивать» местность, а это недешево стоит. И вот я вижу новую моду: переходить на дровяное топливо, а сколько уничтожают бедного леса, сколько «заготавливают» деревообработчики и государственные, и частные? А отопление деревень, а ураганы, пожары! По–моему, наш белорусский лес в большой опасности. Читал, что некоторые ученые с легкостью доказывают, будто лес, мол, легко восполняется, но я с высоты прожитых лет могу утверждать, что небрежно и легко срубленный лес более или менее полноценно восполнится лишь через 80 — 100 лет. Опасаюсь: не оставим ли мы будущему поколению пустыню, так, как это получилось кое–где с интенсивной мелиорацией? Хочу знать ваше мнение».
А вот что пишет Н.С.Павлов из минского пригородного поселка Колодищи: «Уважаемая редакция! В номере за 21 сентября вы писали о лесозаготовках. Сейчас все предприниматели перешли на лес, и через 10 лет наши госпредприятия будут стоять без леса. Я лесник, и мне страшно, что делается. После «вырезки» почти 15% древесины остается в лесу гнить и разводить болезни. И те, кому положено, за этим не смотрят. А ведь это охрана природы! Если колхозник или пенсионер возьмет брошенное полено, его накажут. Женщины не курят, но пойдут в лес — их штрафуют, а «вальщикам» можно. Не берегут люди лес. Мы садили лес вручную, а теперь его уничтожают. Надо вырезать делянку — убери все ветки в котельную на щепу, и даже пни надо убирать. Начали сегодня все сжигать, а это тоже 15% хорошей древесины, которая очень нужна. Прошу приехать и написать, как это делается и как надо».
Что и говорить, лес — это одно из немногих богатств, которым одарила нас природа. А судя по всему, мы к этому богатству относимся как прожигатели жизни или даже почитатели Людовика, который как–то саркастически хмыкнул:
— После нас хоть потоп...
Был как–то на знаменитом ждановичском «Поле чудес», узнали, подошел ко мне один человек и так горько пожаловался, что до сих пор вижу крепкого жилистого мужика, у которого даже кулаки стали белыми, так он их сжимал. Накипело, наверное. Рассказал, как в Минском районе, где живет, под видом «санитарных порубок», «борьбы с короедом» и еще под какими–то флагами рубят и рубят лес. «Лиственных пород уже почти не осталось, — говорил он, — да и сосняк на глазах редеет. Я живу в трех километрах от электрички, еще десяток лет назад поездов было не слышно, а сейчас гремят, кажется, над самым ухом. Дело не в комфорте, а в том, что секут деревья как не в себя. Особенно частники. Находят подходы к лесничему и к лесникам, шныряют по ночам на грузовиках, беда просто».
Конечно, такие вещи надо проверять, поэтому заранее извиняюсь перед специалистами из Минского района, но сообщают о безобразиях и из Гомеля, и из Могилева, да и газета не раз писала о том, что хищнически рубят и вдоль дорог, и где только можно.
До сих пор без ярости нельзя вспоминать то время, когда целые дубравы на Гомельщине извели на паркет, сколотили состояния... А хороший дуб вырастить, и тут я согласен с уважаемым Николаем Александровичем, нужен век. Что ж, будем, как говорится, нагнетать в газете эту тему, будем просить ответ соответствующих ведомств, которые занимаются охраной природы вообще и лесным хозяйством в частности. Как бы действительно не получилось у нас повторения «суперинтенсивной мелиорации», когда вместо болот и речушек, легких природы, появились на Брестчине барханы да дюны, как в Паланге.
* * *
Здесь, уважаемый господин Азаревич, картина будет посложнее, нежели просто ее констатация. Поскольку в наш быт феерически ворвались такие коммуникации, как интернет, который пришел из Штатов и Западной Европы, то вполне закономерно, что и белорусский, и русский языки не могли остаться в «неприкосновенности». И общение в интернете, и тем более программирование, иная профессиональная деятельность в новых условиях требуют знания английского языка. Нельзя же перевести тысячи специальных терминов, это же не эксперименты 50–х годов, когда предлагалось футбол называть ногометом, а компьютер — канцелярским «электронно–вычислительная машина». Как говорил Михаил Светлов, «новые песни придумала жизнь, не надо, ребята, о песне тужить».
Но вот с чем я согласен, так это с манерничаньем наших «диджеев», «ведущих» и прочих культурных лиц, которым очень хочется обратить внимание на свою высокую образованность. Те в простоте слова не скажут. Слушаю FM–радио:
— Понравился ли вам новый трек?
— Да, это вполне трендовый трек.
Почешешь голову и задумаешься. Действительно, а нельзя ли вместо этой «ацкой смеси» было изъясниться просто: «песня, музыка, композиция»?..
Хотя, в конце концов, как изъясняться, личное дело каждого. Язык (не тот, что во рту, я в более широком смысле) явление очень гибкое, в одних случаях твердо цепляется за какой–нибудь малоупотребимый термин вроде «прынамсi» либо литературное «солнце», с его несколько горбатым «л», поскольку 99 процентов вполне грамотного населения говорит «сонце». Но язык, он такой — порой с готовностью принимает в себя все эти стильные «треки», и глядишь — словечко прижилось и стало своим. И никакой «борьбы» здесь с ветряными мельницами не нужно...
Здесь, может быть, самое время поговорить о «тарашкевице» и «наркомаўке», но это как–нибудь в следующий раз, хотя всякие «цiшоткi» и «капэрты», «Атэны» и «этэры» большинству белорусов, кроме изысканных филологов, непонятны. Это как если бы к юной девушке с Полесья ее местный ухажер обращался бы на испанский манер: «Буэнос диас, пескадо», что на самом деле звучит просто и доходчиво: «Здравствуй, рыбка». На понятном языке полесской девушке это было бы больше по душе.
* * *
Пишет Олег Алексеевич Гушлевский из Минска (ул. Калиновского). Приведу его письмо полностью, с орфографией и пунктуацией:«Уважаемый Павел Изотович Обращаюсь к вам как Главному редактору Газеты Советская Беларусь в колонку Приемная главного редактора. Газета, а соответственно и вы тоже неоднократно говорили и говорите ныне о той благодатной обстановке, которая сложилась в межконфессиональных отношениях в Беларуси. И вы вместе с редакторским коллективом этот процесс поддерживаете. Однако кое что в вашей газете заставляет в этом усомониться. Так в этом году уже дважды — в день Рождества Христова по Православному календарю и в день Светлого Христова Воскресенья вы опубликовали Обращение к Православной пастве Митрополита Минского и Слуцкого Павла (Главы Белорусской Православной Церкви) на белорусском языке. С одной стороны в этом как бы нет ничего противоестественного — белорусский язык один из государственных языков Республики. Но с другой стороны — газета Советская Беларусь русскоязычная и естественно ее покупают в основном русскоязычные граждане Беларуси, привыкшие от рождения говорить на русском языке. Это их родной язык. Есть еще и третья сторона вопроса — самая важная. Белорусская Православная церковь говорит как раз на русском языке, в отличии от Католической церкви и слышать проповедь и пастырское слово от высшего иерарха Белорусской Православной Церкви на белорусском языке звучит весьма странно. А то и обидно — собственный перевод с языка на язык не заменит живого слова нашего высшего Пастыря Белорусской Православной Церкви. Возможно в иной газете и было слово митрополита Павла на эти главные праздники Православия на русском языке, но все таки подавляющее большинство белорусов читают именно вашу газету — Советскую Беларусь. Не знаю почему вы сделали именно ТАК, но вполне обоснованно закрадывается подозрение — это тонкая (по иезуитски завуалированная) попытка некоторых членов редколлегии «поправить» нашего Патриаршего Экзарха в выборе языка для паствы. Думаю сделано это не к месту, не ко времени и не к добру. Надеюсь это будет учтено и к предстоящему празднованию 2018 Рождества Христова исправлено».
Дорогой Олег Алексеевич! Во вчерашнем номере я иронизировал по поводу того, что одна читательница бестрепетно провела прямую идеологическую параллель между заметкой корреспондента «СБ» и коварными происками ЦРУ. Однако, прочитав Ваше письмо, становится совсем не смешно... Интересно вот, сколько мы будем подражать известному аттракциону «белка в колесе». Сначала подозревать друг друга, вытаскивать из нафталина всякие дикие термины вроде «враг народа», писать друг на друга «куда надо», а потом удивляться, откуда это, мол, у нас появляются Куропаты? Ответ на этот вопрос для меня мучителен. С одной стороны, все мы знаем, как сердечен и незлобив белорусский народ, с другой стороны, как же легко мы заглатываем всякие крючки, которые сами же и мастерим. Как легко взваливаем свою лень, необязательность и прочее на происки то сатаны, то какого–нибудь Обамы. Мусор в подъезде — виноват кто–то, не я. А кто — марсиане? Причем — вот парадокс — раньше, в давние времена, такие настроения нагнетала компартия и ее «вооруженный отряд». Со всех газетных страниц, со всех экранов и радиоточек неслось: дескать, живем в крепости, вокруг бродят враги и волки, щелкают зубами, хотят отнять и разделить. Кажется, пережили эту эпоху, дышим сейчас полной грудью. Не Город Солнца, конечно, но вполне себе нормальная страна, не чета некоторым уважаемым соседям, где воюют и воюют. Но как чудесно сменились действующие лица и исполнители! Уже не «Кремль и гэбня» сегодня пугают, страшат, прилюдно рвут на себе волосы, а самые что ни на есть продвинутые демократы. То мор предсказывают, то понос, то золотуху. Причем без перерывов на обед и ужин. При этом обнаруживается мною некая особость. Вот только что прошло 7 ноября. Сложнейшая для понимания тема — уроки революции. В порицании революции, Ленина, Дзержинского и других у нас отметились все основные мыслители Минска, а также белорусские насельники Праги, Варшавы и даже Нью–Йорка. В меру своего таланта каждый метнул свои ножи в спину Октябрю. Хорошо, согласимся с тем, что все революции, какими бы сладкими лозунгами ни сопровождались, несут кровь, вражду, горе и разочарование. Начиная от Французской, заканчивая многочисленными «бархатными». Но имею вполне себе наивный вопрос: почему же, яростно осуждая Октябрьскую революцию, те же самые уста призывают идти на улицы, силой менять власть, то есть делать то, что и называется — революциями? Дело не только в том, что у спикеров не сходятся концы с концами. Похоже, речь идет о гораздо более серьезном диагнозе, причем не медицинском... Что вы, господа читатели, думаете об этом феноменальном парадоксе, когда в одной голове элегантно умещаются два взаимоотталкивающих полушария? Напишите, порассуждаем.
А Олегу Алексеевичу отвечу коротко. Никакого «иезуитизма» здесь нет и в помине. Напрасно у Вас «вполне обоснованно закрадывается подозрение». Как говорят знающие люди, если что–то кажется, то крестятся. По–моему, хороший совет, а? Все, Олег Алексеевич, как в ларчике, который открывается просто. По существующим правилам (и законодательству) газета публикует поступившие тексты на том государственном языке (белорусском либо русском), на котором текст написан. И если Владыка митрополит Павел решил обратиться к читателям «СБ» на белорусском языке, то самое последнее, что мы бы сделали, это стали переводить Патриаршего Экзарха с одного государственного языка на другой. Думаю, Владыка сам знает, как ему следует обращаться к пастве.
Пишите, отвечу.
П.Я.
Читайте также:
Якубович: любая кастовость и клановость обязательно приводят к 1917 году
Якубович: надеюсь, Президент так крепко «наддал» некоторым коммунальным стратегам, что они пришли в чувство
Якубович: не смейте немотивированно, «на глазок», повышать тарифы на коммунальные услуги
Якубович: морковный сок пью исключительно за ваше здоровье
