После той страшной войны люди всех стран были уверены в том, что мир исчерпал запасы амбиций и жестокости, окончательно вернулся к таким понятиям, как «человеколюбие» и «милосердие». Однако сегодня мы видим, что информационная повестка насыщена словами «кризис», «противостояние», «геополитическая борьба», «отмена».
И это вновь погружает нас в пучину 1930—1940‑х годов XX века. Более того, многие проводят параллели с той эпохой и задаются вопросом: действительно ли мы стоим на пороге большой войны?
Ольга ЛАЗОРКИНА
На Европейском континенте прочно закрепился страх распространения коммунизма, поэтому нацизм и не рассматривался как реальная опасность. Создание системы коллективной безопасности на фоне аншлюса Австрии и разделов Чехословакии было невозможно.
На национальном уровне выстроить систему связей можно было только при наличии доверия друг к другу. Право силы, которое методично установила Германия, вело к безудержной милитаризации и пробуждало аппетиты в отношении территорий соседей. Катастрофа 1 сентября 1939‑го с вторжением в Польшу полностью подтвердила готовность стран‑гарантов отказаться от своих обещаний, если их интересы в тот момент не соответствовали ожиданиям государства, которое эти гарантии получило.
А что сегодня? Вот уже сколько лет нас убеждают, что ООН не обладает реальными механизмами для предотвращения конфликтов. И более того, предоставляют доказательства, что можно не считаться с Уставом и основополагающими принципами. С конца 1990‑х годов ряд стран получил эксклюзивное право самим трактовать соответствие своих действий положениям ООН. И речь идет не только о военных операциях. В настоящее время санкционная паутина опутала весь мир. Параллельно просто создана система односторонних ограничительных мер для тех, кто не разделяет так называемые правила международного сосуществования.
Но какое бы впечатление такие факты вкупе ни производили, сейчас совершенно иные условия, нежели в 1930—1940 годах прошлого столетия. Многие страны прекрасно помнят уроки Второй мировой войны. Особенно послевоенную разруху и невероятные усилия, которые приходилось прилагать для восстановления экономики, а значит, и качества жизни людей. Поэтому все чаще с трибуны ООН наши дипломаты призывают к разработке новых механизмов контроля над вооружениями, обновлению системы международных договоров, повышению ответственности государств за свои действия.
Кроме того, сегодня, в отличие от ХХ столетия, для государств существуют альтернативные международные площадки. Их значимость усиливается за счет постоянного расширения членства. ШОС, БРИКС, ЕАЭС, Союзное государство — вот основа будущего миропорядка, образ будущего для тех, кто стремится к миру и стабильности.
Межгосударственные отношения подверглись наибольшей эрозии. Однако Беларусь апробирует собственную модель, которая также обладает потенциалом для создания страховочных механизмов и масштабирования. Несмотря на агрессивную риторику руководства ряда соседних стран, односторонние ограничительные меры, Беларусь по‑прежнему открыта для диалога. Границы нашей республики надежно охраняются, мы ввели новый компонент в систему безопасности — сдерживание.
Президент Беларуси уже несколько раз предлагал различные варианты разрешения украинского кризиса. Наши медиа осуществляют масштабную информационную работу (в том числе и за рубежом), мы последовательно выполняем программы, нацеленные на развитие в рамках международных организаций, готовы принимать людей из разных стран.
Главный вопрос на сегодня: все ли сделали, чтобы день 22 июня 1941 года никогда больше не повторился?
Мы максимально охватили все направления возможной эскалации. Но эта работа не может выполняться только государством. Мы должны быть в одной связке — государство и общество. И мотивация у нас простая: помнить о нашем долге перед теми, кто отдал свою жизнь за наш сегодняшний день.
Ольга ЛАЗОРКИНА, аналитик Белорусского института стратегических исследований
