Диверсант номер 1
Писать о бывшем председателе колхоза «Рассвет» Кировского района Кирилле ОРЛОВСКОМ для меня оказалось сложнее всего. Что нового можно рассказать о нем, когда уже снято множество фильмов, написано очерков и книг, когда уже хорошо известно, что это он стал прототипом одного из главных героев легендарного кинофильма «Председатель» и не менее знаменитого произведения Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол»? И все же осмелюсь предположить, что многие даже из старшего поколения вряд ли вспомнят об этом удивительном, уникальном и в то же время простом человеке.
Он родился в семье крестьянина-середняка в деревне Мышковичи теперешнего Кировского района Могилевской области 30 января 1895 года. Так как его близких родственников в Беларуси уже нет, рассказывать о нем буду, опираясь на материалы, предоставленные Национальным архивом Республики Беларусь.
Встреча комиссаров «Соколов» Григория ИВАШКЕВИЧА и Кирилла ОРЛОВСКОГО, 1967 г.
Итак, с 1906 по 1910 год Кирилл Прокофьевич учился в Поповщинской церковно-приходской школе. Почти параллельно до 1915 года работал в хозяйстве отца. В 20 лет пошел на службу в царскую армию, получил чин унтер-офицера и должность командира саперного взвода. Служил в Москве, а затем на Западном фронте. Участвовал в гражданской как командир Качеричского краснопартизанского отряда, до мая 1919-го — сотрудник Бобруйского ЧК. В 1920 году окончил московские курсы комсостава. Принимал участие и в советско-польской войне, командовал краснопартизанскими отрядами в Польше и Западной Белоруссии. Работал совместно со Станиславом Ваупшасовым. Два этих разведчика и диверсанта настолько были законспирированы, что о них не знали даже органы ОГПУ. Президиум воеводства Польши назначил высокую награду за поимку Мухи-Михальского (один из псевдонимов Орловского).
Выдержка из документа от 9 мая 1924 года: «Пану старосте (собственноручно) в Столине. На основании представления Министерства внутренних дел Польши Председатель Совета Министров назначил за поимку бандита Мухи-Михальского 10 миллиардов марок и вместе с тем обещал награду до 5 миллионов марок тому, кто даст соответствующую информацию органам полиции и будет способствовать аресту упомянутого бандита».
В автобиографии Кирилла Орловского, находящейся в «личном листке по учету руководящих кадров», говорится, что с 1925 по 1930 год он учился в Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада имени Мархлевского, который готовил политработников. После этого работал при особом отделе НКВД БССР по подбору и подготовке краснопартизанских кадров на случай войны. С мая по январь 1936 года назначался уполномоченным особого отдела НКВД 5-го стрелкового корпуса Бобруйска, затем добровольно отправился на строительство канала Москва — Волга как начальник участка.
Эрнест ХЕМИНГУЭЙ
Весь 1937 год Орловский под псевдонимом Стрик (от striker — ударник в спусковом механизме стрелкового оружия. – Авт.) был в нелегальной командировке в Испании, воевал в качестве командира диверсантов. Его группа выполняла сложнейшие операции, а самого Орловского называли человеком с «исключительной личной храбростью». Там же, в Испании, он неделю жил в мадридской гостинице «Гэйлорд», где и познакомился с Эрнестом Хемингуэем, став прототипом его героя Роберта Джордана в «По ком звонит колокол». Чтобы не подвергать риску его жизнь, Кирилла Прокофьевича назначили советником Мадридского интернационального разведывательно-диверсионного отряда, но он еще дважды выводил свои группы в рейды. Во время одного из них получил тяжелую контузию позвоночника — слишком близко разорвалась граната.
В ноябре 1938 года вернулся в Москву. Орден Ленина за борьбу с испанскими фашистами ему вручили прямо в больничной палате. У врачей же был свой «приговор» — признание непригодным к работе в спецслужбах. И после восстановления его направили заместителем ректора по хозяйственной части Чкаловского сельхозинститута, где, помимо своих непосредственных обязанностей, Орловский умудрялся посещать занятия. Кстати, эти знания ему пригодились в дальнейшем, на председательской работе.
Весной 1941 года Кирилла Прокофьевича направляют в Алма-Ату уже под видом сотрудника Наркомата цветной металлургии. Опытный разведчик и диверсант должен был организовать базу для советской агентуры. Выполнив одну задачу, он получает другую: в Синьцзяне выкрасть у китайской контрразведки советского резидента. В результате успешной операции он вернулся в СССР в ватном тюке.
Испания, 1937 г. Кирилл ОРЛОВСКИЙ
Когда началась Великая Отечественная война, «Кирилл» (так он стал проходить по оперативной переписке. – Авт.) был еще в Китае, но очень хотел, чтобы его направили в Беларусь для борьбы с фашистами. Все время повторял: «Я партизан-боевик, а не оперативник».
В конце лета в Москву пришло письмо на имя начальника 1-го управления НКГБ СССР Павла Фитина: «Кирилл» просит направить его в тыл фашистов для борьбы. Знает хорошо район Бреста, Барановичей, Пинска». Из Москвы ответили: «Если будет нужно — используем «Кирилла» на другой работе. Теперь он должен по-военному работать на вверенном ему участке». Тем не менее Орловский лично написал наркому внутренних дел СССР Лаврентию Берия заявление с просьбой направить его в тыл для партизанской и диверсионной работы. Просьба была удовлетворена, он возглавил партизанский отряд специального назначения «Соколы».
В Национальном архиве хранится доклад командира разведывательно-диверсионной группы НКГБ БССР, Героя Советского Союза, подполковника Кирилла Орловского министру государственной безопасности БССР генерал-лейтенанту Лаврентию Цанаве, датированный январем 1951 года. Вот его выдержка:
«В мае 1942 года я был отозван из спецкомандировки и прибыл в Москву. В 4-м управлении НКГБ СССР генерал-лейтенант Судоплатов поручил мне скомплектовать и подготовить разведывательно-диверсионную группу из числа военнослужащих войск НКВД в количестве 20 человек. До 25 октября 1942 года поручение мною было выполнено. Группа подобрана и подготовлена в составе: заместителя по разведке Никольского Сергея Александровича, комиссара группы капитана Черепанова, трех радистов с рациями и 15 человек бойцов. В ночь с 25 на 26 октября 1942 года с самолета «Дуглас» на парашютах мы высадились в районе Выгоновского озера на границе Пинской и Барановичской областей БССР. В глухом лесу, в труднопроходимых пинских болотах мы попрятали свои парашюты и пешком перешли на территорию Барановичской области. В двух километрах от железнодорожной станции Буда в лесу построили маленькую землянку, из которой вели свою разведывательно-диверсионную работу первые 4 месяца.
Уже в феврале 1943 года под моим руководством работало несколько мелких групп, насчитывающих в своем составе 195 человек, из которых большая половина жила в Барановичах и деревнях. В первый период нами были использованы мои старые связи по диверсионно-разведывательной работе с 1920 по 1925 год. В частности, восстановлены связи в деревне Кулени Ляховичского района, с двумя братьями Федоровичами, Скулей, Мельниковым, Халецким и Шпак из деревни Тальминовичи и другими, которые помогли мне завязать связь с населением и наладить разведывательно-диверсионную работу. Население Барановичской области снабжало нас продуктами питания, разведывательными данными и укрывало от врага. После разгрома помещичьих имений все продукты и скот нами раздавались местному населению. Это облегчило вербовку связников, приходило значительное пополнение в наши ряды. В результате диверсионно-разведывательной работы уничтожено 2 полицейских гарнизона (далее идет перечень проведенных операций. — Авт.).
В 12 часов ночи с 16 на 17 февраля 1943 года агентурный разведчик Василий Халецкий доложил, что в 11 часов утра 17 февраля в Машуковские леса приедут на охоту на диких кабанов комиссар Беларуси Вильгельм Кубе, его заместитель гебитскомиссар Фридрих Фенц, фашистский заведующий белорусскими лесами Захариус и другие видные фашистские заправилы. Их будет сопровождать охрана в количестве 40 человек. Они должны ехать из местечка Синявка Барановичской области, куда прибудут на машинах в лесничество Машуки, а дальше вглубь леса поедут на подводах с указанной выше охраной и большим количеством собак. Времени до начала операции оставалось мало, большинство моих людей были посланы на задание, а со мной лишь оставалось 15 человек, имеющих на вооружении один ручной пулемет, 5 автоматов и винтовку.
Надев маскировочные халаты, еще до рассвета мы с группой бойцов из 15 человек подошли к дороге Синявка – Машуковские леса и замаскировались в снегу в 15 метрах от нее. Терпеливо ждали своей «добычи». В 11 часов утра на дороге показался обоз противника. Готовясь к операции, тщательно объяснил каждому бойцу задачу. Приказал открывать огонь только по моему сигналу после выстрела ручного пулемета. После этого все должны были стрелять по фигурам, едущим на обозе противника. Каждый боец находился друг от друга в 15—20 метрах. Я рассчитывал на то, что исход боя может закончиться положительно в том случае, если воспользуемся моментом неожиданности и будем героически дерзать в этом бою. Когда ко мне приблизился обоз, я заметил, что охрана ожидала нашей встречи. Немецкие солдаты и полицейские держали наготове оружие и собак. Учитывая, что перевес сил был на стороне противника, открывать огонь по нему было бы бессмысленно, я не дал сигнала к бою. Противник проехал, совершенно не заметив нас. Я принял решение встретить его на этом же месте в 5—6 часов вечера при возвращении с охоты, учитывая, что бдительность будет принижена, а немецкие солдаты в течение дня устанут. Мои бойцы остались недовольны решением, а также февральским морозом, который пробирал до костей. Мы остались недвижимыми в снегу около 12 часов.
В 6 часов вечера в сумерках увидели тот же обоз, только с противоположной стороны. Охрана противника успокоилась. Видимо, считала, что опасность для них миновала. Оружие положили в сани, а начальство полупьяное, с двумя убитыми кабанами, лежащими на санях, ехало к местечку Синявка. Когда обоз приблизился на расстояние 10—15 метров, я дал сигнал к бою. Были убиты Фридрих Фенс, Захариус, 10 фашистских офицеров и 30 человек охраны. Убежали всего лишь двое офицеров и двое полицейских. Потерь с нашей стороны не было. В ходе боя мне удалось бросить под сани две связки тола по 800 граммов. Третья связка, которую намеревался бросить, взорвалась у меня в руках. Я был тяжело ранен и контужен, доставлен в партизанский отряд Цыганкова для лечения, так как своего врача в группе не было. Как выяснилось позже, 18 февраля на место нашего боя прибыл крупный карательный отряд, но нас там уже не было. Мы узнали, что комиссар Вильгельм Кубе на охоту тогда не приезжал. В отряде я подлечился, но участвовать в диверсионной работе уже не мог. 23 февраля из-за начавшейся гангрены без наркоза и простой пилой мне произвели ампутацию. В августе 1943 года на самолете был вывезен в Москву».
В сентябре 1943 года Кириллу Прокофьевичу Орловскому присвоили звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
Он 8 лет работал в разведке, 72 раза пересекал линию фронта и проводил такие операции, по которым сейчас готовят бойцов спецназа. И хотя с тяжелыми увечьями и I группой инвалидности его начисто списали, отправили домой, к семье, неугомонная натура не давала сидеть на месте.
6 июля 1944 года он написал письмо Иосифу Сталину: «Благодаря Народному комиссару государственной безопасности товарищу Меркулову и начальнику 4-го Управления товарищу Судоплатову материально я живу очень хорошо. Морально — плохо. Партия Ленина-Сталина воспитала меня упорно трудиться на пользу любимой Родины; мои физические недостатки (потеря рук и глухота) не позволяют мне работать на прежней работе, но встает вопрос: все ли я отдал для Родины и партии Ленина-Сталина?
К моральному удовлетворению я глубоко убежден в том, что у меня имеется достаточно физических сил, опыта и знания для того, чтобы еще принести пользу в мирном труде.
Одновременно с разведывательно-диверсионной и партизанской работой я уделял возможное время работе над сельскохозяйственной литературой.
С 1930 по 1936 год по роду своей основной работы я каждый день бывал в колхозах Белоруссии, основательно присмотрелся к этому делу и полюбил его.
Если бы Правительство СССР отпустило кредит в размере 2175 тысяч рублей в отоваренном выражении и 125 тысяч рублей в денежном выражении, то я бы на моей родине, в деревне Мышковичи Кировского р-на Могилевской области, в колхозе «Красный партизан» до 1950 года добился бы следующих показателей: (далее следует перечень. – Авт.).
Прошу Вашего указания, товарищ Сталин, о посылке меня на эту работу и предоставлении просимого мною кредита».
Просьба Кирилла Орловского была удовлетворена, он вернулся на малую родину. В январе 1945 года его избрали председателем колхоза «Рассвет» Кировского района.
О том, как бывший диверсант и разведчик руководил хозяйством, а «Рассвет» стал первым в послевоенном СССР колхозом-миллионером, мы расскажем в следующем материале.
chasovitina@sb.by
Фото из музея Мышковичского дворца культуры и автора
