Дискуссии по поводу Декрета № 3 о предупреждении социального иждивенчества не угасают до сих пор. Для совершенствования декрета создали межведомственную рабочую группу, в которую включили министров, депутатов, ученых.
Их предложения вскоре будут представлены Президенту. Свой взгляд на проблему в интервью “НГ” изложил заместитель председателя Постоянной комиссии Палаты представителей по бюджету и финансам Валерий Бороденя.
— Валерий Анатольевич, в недавнем Послании народу и Парламенту Президент предложил парламентариям продумать такую концепцию декрета, которая заставит работать тех, кто должен и может работать. На это и был нацелен Декрет № 3. Что же пошло не так: документ оказался сырой, исполнители подкачали или сама идея не проработана?
— Наверное, не хватило разъяснений философии самого декрета, с какой целью его приняли. Цель на самом деле только одна. Прошедшие 25 лет суверенитета Беларуси показали, что государство может быть сильным и эффективным лишь в том случае, если все граждане участвуют в софинансировании госрасходов. У многих наших людей, к сожалению, сложились достаточно патерналистские представления о государстве. Мол, оно должно дать мне образование, работу, жилье, позаботиться о моем здоровье, безопасности и так далее. Такое отношение сформировалось еще при СССР, который располагал огромными ресурсами. Сегодня же все иначе и главный ресурс, который у нас есть, — это мы сами, граждане Беларуси. И каждый из нас своим трудом и умом должен обеспечивать существование страны. Поэтому, когда мы видим массу людей, которые принципиально не работают и никогда не работали, не вносят свой вклад в копилку государства, с этим нельзя мириться.
— Однако тут есть и оборотная сторона медали. Одно дело, когда человек сознательно ведет паразитический образ жизни, и совсем другое, когда люди объективно не могут найти работу в своем населенном пункте.
— Согласен. Вот поэтому форма реализации декрета выбрана была не самая лучшая. Это в советское время при централизованной плановой системе все было просто: человек либо работает на госпредприятии, либо он тунеядец. Сегодня же есть предприниматели, ремесленники, фрилансеры, художники. Существуют возможности для самозанятости. Кто-то выращивает на 20 сотках клубнику, огурцы, помидоры, кто-то в лесу собирает грибы, ягоды и тем самым зарабатывает себе на жизнь. Какие же они иждивенцы? Другое дело, что с любого дохода надо платить налоги.
Далее. Среди неработающих выявлено немало людей с психическими заболеваниями. Например, эпилептики. Они не имеют медицинской группы, тем не менее найти работу им крайне сложно. В число социальных иждивенцев попали некоторые бывшие заключенные, люди, уволенные по статье за те или иные нарушения. Работодатели часто относятся к ним предвзято и отказывают в трудоустройстве. Необходимо найти механизм работы с такими людьми. А вот к тем, кто имеет дорогое жилье, ездит на крутых иномарках и при этом умудряется годами не рассчитываться по исполнительным листам, уходить от уплаты налогов, подход должен быть самый строгий.
— Что именно вы предлагаете? Какие изменения следует внести в концепцию декрета?
— Я считаю, что мы должны пойти по пути отслеживания расходов людей. Если, допустим, человек официально нигде не зарегистрирован, не платит налоги, взносы в Фонд соцзащиты населения и при этом несет постоянные расходы, оплачивает “коммуналку”, покупает бытовую технику, то государство не только вправе, но и обязано поинтересоваться об источниках доходов этого гражданина, за счет чего он живет? И точечно применять меры воздействия именно на этих людей. Можно пойти, например, по американскому варианту, использовать так называемую социальную карту, дающую право, скажем, на бесплатное медицинское обслуживание. В США очень боятся потерять работу, потому что, если ты теряешь медицинскую страховку, лечение для тебя будет гораздо дороже. В таком случае те, кто скрывает от налоговой свои доходы или ведет иждивенческий образ жизни и отказывается оплачивать сбор, будут пользоваться медициной платно.
— Но ведь такая система подразумевает огромные расходы на администрирование?
— Не все так страшно. У нас есть Парк высоких технологий, который способен автоматизировать все процессы. Может, и не надо привязываться к картам. У нас создана база данных Фонда соцзащиты, куда мы все отчисляем часть своих доходов. Почему бы ее не интегрировать с базами данных других ведомств, чтобы в каждом госучреждении могли видеть людей, не уплачивающих налоги. Если у человека официально нет никаких доходов в течение, например, двух лет, он просто подает декларацию и платит причитающийся налог. Все! Больше никаких оповещений, “писем счастья” и так далее.
— Дискуссия о справедливости участия в софинансировании госрасходов нередко ведется в контексте возможности введения так называемого налога на роскошь. Дескать, богатые и платить должны больше.
— Я противник таких подходов. Во-первых, граница между богатыми и бедными весьма условна. Что считать роскошью? Для кого-то это трехкомнатная квартира в Минске и десятилетняя иномарка, а кто-то считает вполне нормальным жить в коттедже, каждый год отдыхать на море и раскатывать на “Феррари”. Какой критерий брать за основу богатства? Во-вторых, введение плоской шкалы подоходного налога дало очень хороший эффект. Многие доходы повыходили из тени. Если человек с нуля создал свой бизнес, предоставил людям рабочие места, имеет прибыль, стал богатым — это, наоборот, надо поощрять. Частная инициатива должна оплачиваться достойно, ведь чем больше в стране будет богатых, честных и успешных людей, тем богаче и сильнее будет наше государство.