Зачем? Ответ (опять же история) находим у Пушкина: «А ткачиха с поварихой, С сватьей бабой Бабарихой Извести его хотят». Ах, Александр Сергеевич, милый, что вы раньше-то нам не сказали?
Расклад понятен: одна – канал связи с деньгами, западный, другая – канал связи восточный. Связи кого с кем? Тех, кто вот именно этих персонажей отобрал, и «протестных масс». Их должна предоставить третья. Рассчитывали, правда, на трех богатырей, но история сказала: никаких трагедий, теперь посмеемся. И вот перед нами – три грации, три стратега, три музы.
Еще история учит, что женщины в целом покрепче большинства мужчин-то будут. Заметьте: не стали они опираться на окружающих мужиков. Почему? Ну, про «своего»-то каждая из них знает. Лидеры их тех никакие, разве вот на соседского дядю поработать… Но сами – нет, не потянут.
Одно время была надежда на Вадима Прокопьева: он и сноб, и эстет, и мачо. Собирал было для них целую ассоциацию «кабатчиков и шинкарей», обещал цивильно лоббировать, намекал на связи в Правительстве. А сам помаленьку распродавал имущество.
И как распродал – свалил. Чтобы из далекого-безопасного, бананово-лимонного начать все свои комплексы на публику изрыгать, ресторанным глаголом жечь. Очень мужской поступок. Прям мачо-мачо. Одна из наших штабных девушек даже спросила: «Конец близок – это он про что?» «В зеркало смотрится, не понимаешь, что ли», – разочарованно ответила другая.
Вздохнули нимфы: опять все самим. Что ж, не впервой. Заодно и Цепкало мужского рода услали подальше: он собирается москвичам «озвучивать, как работает коррупция в нашей стране». Тоже мужской, даже маскулинный такой поступок, согласитесь. Полагаю, этакого стендапа златоглавая не видела никогда: белорусский мгимошник будет рассказывать Москве о коррупции и схемах – он еще рот не открыл, уже смешно.
Но наядам сейчас не до смеха: нужно срочно учиться правильно заполнять декларации. Заучивать жесты: перепутать, у кого сердечко, а у кого пальчики врозь так же невообразимо, как одинаковые платья надеть. Вспоминать и записывать (боже, как это непросто!), куда еще можно постоять в очереди. В магазин – было, в ЦИК – было, в цирк уже не пустят, в аэропорт еще вроде рано.
Вообще говоря, история знает, чем эта крепкая женская дружба закончится. Колесникова вернется обратно в Штутгарт. Заработав немало денег и получив строчку в резюме. Цепкало поедет поднимать очередную ИT-целину. Одна или как – это время покажет.
А Тихановская останется здесь. В одиночестве, никого вокруг. С тапком в одной руке и крепко сжатой в кулачок другой. Будто готовится постучать в двери: земляки, моего не видели, потеряла? И мы ее по-белорусски даже пожалеем. Как жалеем, в общем, каждого своего, кого кинули на российских ли стройках, на польских ли заробках или соблазнительных лизинговых договорах.
Даже муж к ней в конце концов вернется. И все будет, как и писал нам сквозь века Пушкин Александр Сергеевич: «… к старухе воротился – Глядь: опять перед ним землянка; На пороге сидит его старуха, А пред нею разбитое корыто».
Честно скажу: я этакий водевиль с некоторым даже удовольствием посмотрел бы как зритель. Но история – непростая дама: раз на соседской трагедии вы ничему не научились, теперь смотрите на фарс у себя дома.
mukovoz@sb.by
