Малоизвестные прототипы – сестры Хатыни, жертв геноцида продолжают возвращать из небытия

ЭТО  НАСТОЯЩИЙ  ГЕНОЦИД

Проект ИД «Беларусь сегодня» при поддержке Генпрокуратуры

После разговора я открыла базу данных «Белорусские деревни, сожженные в годы Великой Отечественной войны» Национального архива Беларуси. В нее на сегодня внесено уже более 9 тысяч населенных пунктов, уничтоженных полностью или частично с населением и без жителей. Но Поповок там не оказалось. Обратилась в Лепельский краеведческий музей: искомой деревни не было и в их списке 47 сожженных деревень, как и в «Книге памяти». Правда, данные по числу сожженных сел уточняются.



В воспоминаниях неизвестного партизана также упоминалась Слободская школа: предполагалось, что ее ученики возьмут шефство над памятником, установленном в Поповках. Звонок в Слободскую СШ имени Н. М. Пшенко Лепельского района оказался ложным следом: эта Слобода находится в 40 километрах от предполагаемого местонахождения сожженной деревни. Мне подсказали, что есть еще одна деревня с таким названием в Березинском сельсовете Докшицкого района. Председатель этого сельсовета Алена Кондратенок, наконец, указала точные сведения: в Слободе живут около 30 человек, школа давно закрыта. А территория Поповок сейчас находится на земле Березинского биосферного заповедника, к ней по лесу от Слободы — около 5—6 километров. Заместитель директора по научно-исследовательской работе Березинского биосферного заповедника Валерий Ивкович рассказал, что на территории Рожнянского лесничества действительно есть поляна, где сохранилась плита с памятной записью о сожженной деревне Поповки.

Удалось найти и еще одного свидетеля. 85-летний житель деревни Слобода Докшицкого района Станислав Ансилевский в 1969—1988 годы трудился военруком, а потом и директором Слободской школы.

— Мой коллега — учитель-историк, покойный Дмитрий Грабовский, занимался этой темой. Насколько я знаю, он организовывал установку памятника в Поповках, — рассказал Станислав Францевич. — Его отец был директором нашей школы. Доску установили примерно в промежутке с 1982 по 1985 год. Дети в День Победы ходили к памятнику и носили венки, наводили порядок. Возможно, Дмитрий Иванович оставил какие-то документы об истории деревни в Бегомльском музее. Возможно, нам и удалось установить автора записи.

С судьбы сожженной, но не попавшей в списки деревни мы и начали разговор с Алесей Корсак. Ведь у многих возникают вопросы. К примеру, такой: почему в мемориальном комплексе Хатынь, открытом в 1969 году, находится единственное в мире «Кладбище деревень» и на нем символически похоронены 185 населенных пунк­тов? Ведь их намного больше, причем некоторые даже нигде не зафиксированы.

— Прежде всего разберемся в терминах. Всего только на Витебщине более 4 тысяч сожженных деревень, пострадавших и уничтоженных. К последним относятся те, которые уничтожены вместе с населением или без него и в которых было сожжено не менее 25 процентов жилого фонда или 20 и более домов, независимо от их общего количества. К примеру, если разрушен один дом, населенный пункт уже относится к пострадавшим. Пострадало очень много небольших хуторов. Населенные пункты сжигали несколько раз, не всегда ясно, к какому именно времени относятся данные о жертвах. Кроме того, объединяли районы и сельсоветы, в некоторых местах данные с одних памятников переносили на другие. Возникали ошибки в названиях и фамилиях при обновлении обелисков и монументов. Нужно понимать, что информацию при подготовке к возведению мемориального комплекса в 1960-е также собирали по городам и районам. Основной принцип, по которому выбирали деревни для «Кладбища деревень» в Хатыни, — уничтоженное мирное население в невосстановленных после войны деревнях. Потому что в некоторых сожженных жертв не было. Но в любом случае в документах прослеживается мысль: каждая не вошедшая в список деревня должна быть увековечена мемориальными досками и знаками, а не забыта.

По современным, далеко не окончательным данным, 1367 населенных пунктов на территории Белоруссии уничтожены и пострадали без жертв, 567 не возродились. Всего в Витебской области 4225 сожженных деревень. Только в 1942 году на этой территории провели 26 крупных карательных операций, в 1943-м — 21. И речь только о масштабных спланированных акциях! Помимо этого, постоянно ситуативно проводились локальные карательные акции.

Судя по дате, уничтожение деревни Поповки пришлось на окончание карательной операции «Котбус». Специалист нашла сведения о деревне Поповки в новой книге «Бешеные псы. Сборник документов и материалов о преступлениях особого формирования СС Оскара Дирлевангера. 1940—1945 гг.» Д. А. Жукова, изданной в этом году в России. Это «Приказ К. фон Готтберга о завершении операции «Котбус» от 18 июня 1943 года: «Благодаря непрерывному развитию наступления опергруппы «Север» и заградительной группы «Юг» в настоящее время остатки «котла» существуют только в болотистой местности восточнее Сергучского канала в районе Поповки… Этот район путем наступления заградительной группы «Юг» будет усмирен предположительно в ближайшие дни».

— Дирлевангер — страшный человек, который еще до войны отбывал наказание за педофилию, людей он набирал себе под стать, уголовников, — комментирует Алеся Иосифовна. — На их совести не менее 60 тысяч загубленных жизней. Его боялись даже свои. Действовали они и в Хатыни. Кстати, расстреливали перед сожжением в том числе для того, чтобы щадить нервы самих немцев: горящий человек кричит от боли очень страшно. Когда Дирлевангер прибыл на территорию Белоруссии, генерал Макс фон Шинкендорф возглавлял зону тыла группы армий «Центр». Территория Белоруссии, в частности Витебщины, входила в состав трех административно-территориальных единиц, в том числе и этой зоны. Макс фон Шинкендорф четко анализировал, как ведут военные действия партизаны, делал выводы, разработал «Инструкцию по борьбе с партизанами», которая потом была принята за основу на высшем уровне в нацистской Германии. Нашим стало труднее. Вначале эти карательные операции были реакцией на действия партизан, но по факту в ходе них, начиная с 1942 года, на высшем уровне было принято решение уничтожать все и вся. Речь о геноциде белорусского народа в этот период.

Между тем цели операции «Котбус» Дирлевангер достичь не смог. Есть ли в немецких документах упоминание о бое с партизанами в районе Поповки и гибели кого-то из них? Удивительно, но почти так! Правда, детали другие, хотя места те же, кольцо окружения южнее шоссе Бегомль — Лепель до большой болотистой местности деревни Поречье — Пристань — Могилки — Ямск — Ровница. Дата — 18 июня 1943 года, тремя днями позже даты сожжения Поповки, по нашим документам. В сведениях Дирлевангера сказано, что они целенаправленно искали партизан бригады «Дяди Коли». Имеется в виду командир бригады Дядя Коля (псевдоним), Герой Советского Союза Петр Лопатин. И очевидно, что в оперативной сводке немецкого руководителя особого формирования СС мы не встретим описания «подвига» партизан. Дерливангер пишет, что «остатки окруженных банд отступили на болотистые острова в этом районе». До них можно было добраться только по немногочисленным основательно заминированным тропам, которые противник держал под прицельным огнем. «Часть находящихся в кольце бандитов под руководством большевистского командира бригады Коли (кличка) в ночь с 19 на 20.06.1943 года предприняла попытку прорыва, которая была отбита. При этом командир бригады Коля… погиб». А вот с этим заявлением нацист поторопился: партизанский комбриг скончался много позже, в 1974-м, когда с эсэсовцами давно было покончено.

Как много, оказывается, может быть связано с одной всего деревней, вместо которой сейчас — погребенная под снегом плита. Наш разговор с военным историком прерывается паузами, когда поднимаем темы массовых смертей. Я делюсь наболевшим: с каждым новым материалом на тему сожженных деревень и геноцида белорусского народа узнаю все больше ужасающих подробностей и способов убийства людей. Они долго не выходят из памяти.

— Сложно работать с документами, которые изобличают зверства нацистов в отношении к мирному населению, — говорит о том же Алеся Иосифовна. — В память врезаются страшные детали: к примеру, 8-летний мальчик пытался убежать от гитлеровцев и схватился в лесу за дерево, держался за него. Оторвать его они не смогли — тогда отрубили ручки… А вы знаете, что большинство подобных «хатыньских» операций проводилось по одной схеме? Деревню окружали в большинстве случаев две цепи автоматчиков. Если кто-то из жителей пытался бежать, его расстреливала первая либо вторая. Выжить, как правило, удавалось только тем, кто смог упасть или спрятаться между домом и первой линией карателей…

Главная цель военного историка — сохранение памяти и персонификация, чтобы все больше имен, названий возвращались из небытия. В связи с этим Алеся Иосифовна поделилась еще одной важной историей, о которой не упоминается в большинстве источников, посвященных Хатыни. Оказывается, изначально строить мемориал планировали совершенно в другом месте! Информация об этом встречается в воспоминаниях Петра Машерова и Леонида Левина, заслуженного архитектора Республики Беларусь, одного из авторов мемориального комплекса «Хатынь». Специально накануне юбилея специалист нашла документальные подтверждения в книге «Петр Машеров. Эпоха и судьба. К 100-летию со дня рождения. Сборник статей и воспоминаний».

«Однажды нас приглашает к себе А. Н. Ваницкий, секретарь ЦК комсомола. Просит нас от имени Машерова выехать в Россоны (нас — это я и скульптор В. Занкович) подготовить проект… комплекса по увековечиванию памяти павших, где воевал Петр Миронович. Далекие Россоны Витебской области. Это почти самая крайняя точка на севере Беларуси. В то время Петр Миронович еще не был Первым секретарем ЦК Компартии Белоруссии… Машеров внимательно изучает принесенный проект…


Выбор был сделан в пользу Хатыни, хотя в ней самой увековечено и Велье. В россонской же деревне воздвигли мемориал в 1965-м, на четыре года раньше комплекса в Логойском районе. Подробностями о самой трагедии с нами поделился главный хранитель фондов Музея боевого содружества в Россонах Сергей Соловьев.

9 февраля 1943-го немецко-фашистские оккупанты вторглись в Велье. Всем жителям было приказано собраться в доме Прохора Самусенка на допрос. Пришли 77 человек, преимущественно женщины и старики. После допроса всех отпустили домой с условием, что через три часа все вместе с детьми появятся на повторный допрос. Спустя три часа жители собрались снова. Фашисты выбрали по списку 74 человека, отвели их в колхозный сарай и сожгли. Та же участь постигла и деревню, 22 двора.

В музее хранятся также воспоминания об этом событии жительницы Велья Анны Филимоновны Дубейко:

— Партизанам помогала вся деревня. Кто же они — партизаны? Наши мужья, братья, сыновья, дочери. Там были и мои родные, дочь и два брата. Каждую неделю в отряд возили нехитрые припасы: картошку, хлеб, сало. Собирали одежду, обувь. Возили все по очереди. Так повторялось не раз. Все военные годы. Озверевшие от ненависти фашисты видели в каждом советском человеке партизана, будь то 70-летняя бабушка или 6-месячное дитя.

И беда пришла. В один из студеных февральских дней нас собрали, всю деревню. Долго держали на морозе, по одному вызывая на допрос в дом. Не выдержал старый Конюшевский. Осуждай его или не осуждай — очень старый он был уже тогда.

— Знаешь ли ты, где партизаны? Кто им помогает?

— Знаю! Все им помогают! И я, и он, и тот, и другой.

Говорили, что он называл и фамилии.

...Люди стояли в шеренге. Я маленький, я старый. Вокруг суетились с автоматами немцы. Вызвали по списку. Одних — вправо, других — влево. Слева оказались я и еще несколько женщин-вдов, мужья которых умерли до войны, справа — вся деревня. И Лукьян Бобков с семьей, и Федор Григорьев с восьмерыми детьми, и Савитковы, Шпаковские, Шумские, Конюшевские... Нина Кулькина с двумя малышами — на левой стороне, а мать ее — на правой. Нина повернулась к маме...

...Мы, оставшиеся в живых, пошли в лес. Оглянулись. Стоит мертвая деревня. Как могильник. Потом, когда вернулись, ничего не нашли. Сожгли. Всю дотла...»

…Два года назад в Велье открыли обновленный мемориал. От памятного холма дорога идет через поле к лесу, где стоял сарай, куда согнали всех жителей деревни. На металлической конструкции в виде обгоревшей балки установлен колокол, который звонит по безвинно убиенным.

КОМПЕТЕНТНО

Расследование будет продолжено


На сегодняшний день по республике допрошено свыше 16 тысяч человек, из них более 2,5 тысячи — в Витебской области. Среди них — узники концлагерей и лагерей смерти, их родственники, иные свидетели и очевидцы злодеяний немецко-фашистских захватчиков и коллаборационистов.  

В ходе расследования уголовного дела изучены руководящие документы гитлеровской Германии, которые возводили зверства по отношению к мирному населению в ранг государственной политики и освобождали солдат от ответственности за преступления.

С первых дней оккупации территории Белоруссии вермахтом и специально созданными командами СС и СД (полиции безопасности и службы безопасности) проводилось массовое уничтожение населения. Были организованы не менее 570 мест принудительного содержания граждан, а фактически — лагерей смерти, где путем создания невыносимых условий уничтожено значительное количество населения.

Только на территории Витебской области за время оккупации уничтожено (разрушено и сожжено) не менее 4225 населенных пунктов (сел, деревень хуторов) — это около 30 процентов от общего количества населенных пунктов, уничтоженных по всей респуб­лике. Не менее 400 из них повторили судьбу Хатыни и были уничтожены практически полностью вместе с жителями. 156 населенных пунктов после войны так и не восстановились.

На основании добытых в ходе расследования уголовного дела сведений список сестер Хатыни будет дополнен 30 населенными пунктами, 26 из которых расположены на витебской земле.

Деревня Волчки Витебского района — одна из таких сестер Хатыни. Она была уничтожена вместе с мирными жителями в феврале 1943 года в ходе карательной операции под кодовым названием «Шаровая молния», которую немецко-фашистские захватчики проводили в феврале — марте 1943-го на территории Витебского, Городокского и Лиозненского районов Витебской области. В 1968-м на месте бывшей деревни был насыпан курган. В 2011-м на нем установлена новая гранитная плита. В феврале этого года работники прокуратуры Витебской области возложили цветы к мемориалу, установленному на месте сожженной 80 лет назад, в феврале 1943-го, деревне.

Верхнедвинский район отмечен тем, что в период войны на его территории фашистскими карателями и их пособниками сожжено более 430 населенных пунк­тов, большая их часть — при проведении карательной операции «Зимнее волшебство».

Одна из важнейших задач расследования уголовного дела — установление ранее неизвестных мест захоронения мирных граждан, погибших от рук карателей и их пособников. На территории Сенненского района установлено четыре таких места. В качестве примера можно привести поле на окраине городского поселка Богушевск, куда в период оккупации на протяжении трех лет свозили тела убитых и замученных жителей. Информация о нем поступила в прокуратуру района от местных жителей и ранее нигде в архивных документах не фигурировала.

Еженедельно члены следственной группы проводят осмотры населенных пунктов, которые были полностью или частично уничтожены фашистами. Уже проведено более 150 таких осмотров. К сожалению, на территории Сенненского района, как и в других регионах страны, есть деревни, повторившие судьбу Хатыни: 22 августа 1942 года фашисты разграбили и сожгли дотла деревню Морозовка, в огне погибли все ее жители — 28 человек, включая стариков, женщин и детей.

Несмотря на то, что с тех страшных событий прошло без малого 80 лет, результаты работы по уголовному делу говорят нам о том, что многие факты о преступлениях против белорусского народа остались неисследованными, часто замалчивались и, следовательно, не получили надлежащей правовой оценки. Для устранения всех белых пятен этого трагического периода в истории белорусского народа расследование уголовного дела будет продолжено, а его результаты предъявят белорусам и всему мировому сообществу.