10 сентября — день преподобного Моисея Мурина, который в свои молодые годы был разбойником, а затем раскаялся в грехах, ушел в монастырь и предался подвижничеству. Возможно, именно это его проявление силы воли, понимание тяжести всего содеянного, умение преодолеть все свои пороки стали причиной того, что его считают помощником в борьбе с пьянством, и особенно запойным.
Семьи, где были пьющие, страдали во все времена. Женщины сражались с этим пороком как могли: просили, уговаривали, приводили в пример соседа, у которого «уся гаспадарка дагледжана i хата стаiць, як звон».
В народе также проводили определенные действия с тем, чтобы в дальнейшем избежать такой «схiльнасцi» у детей. Так, маленькому ребенку сразу после рождения натирали полость рта ломтиком кислого яблока, верили, что это верное средство и защита от пьянства.
11 сентября идет день усечения главы Иоанна Предтечи, в народе у него были еще и другие названия — «Iван Галавасек», «Iван Галаварэз», «Iван Крываўнiк», «Сценцель», «Iван Калiннiк», «Калiнавiк» и др. Православной церковью этот день отмечался строгим постом. Он имел самую разную форму «жалобы» у представителей всех сословий в связи с трагическим событием, произошедшим много веков назад, отсюда и шел целый ряд правил поведения и запретов, они сами логически выходили из характера этого дня. Так, на «Галавасека» запрещалось «ужываць у ежу» все круглые плоды, чтобы не уподобиться Иродиаде, которая забавлялась головой Иоанна Крестителя, как яблоком. Подальше с глаз убиралось все круглое, даже клубки ниток, хотя именно «круглое, овальное» и есть основная и главная форма всего в природе.
На 14 сентября приходится Семенов день, его у нас звали «Стоўпнiк», «Стаўбун» и считали уже последним днем для посева озимых, что нашло свое отражение в поговорке «Святы Сымон — а сявец дамоў», при этом добавляли: «У Сямёнаў дзень да абеду пашы, а пасля абеду пахара з поля ганi».
У нас в восточных регионах еще говорили так: «Сямён маладое бабiна лета праводзiць, а старое за сабой вядзе». Что касается погоды, то по Семену судили, каким будет все оставшееся бабье лето, и если день выпадал теплый, то и оно должно быть по подобию. Хотя «надвор’е» могло быть разным, и у нас подмечали: «Сямён — да варот, на двары сем пагод: сее, вее, дзьме, круцiць, муцiць, зверху лье, а знiзу мяце».
