Вообще, роупджамперы дают “объектам” романтичные названия. Есть, к примеру, “Джессика” — телекоммуникационная вышка в окрестностях Минска. Любят прыгуны и “Две сорванные башни” — пролетать на системе тросов придется между двумя водонапорными башнями. Пользуются популярностью пешеходные мосты как в Минске, так и в областных и районных центрах. “При шухере несколькими движениями срываешь систему с объекта и бросаешь вниз. Всё, никто не сможет поймать за руку и обвинить в организации прыжков”, — поделился воспоминаниями о лихой молодости бывший роупджампер, а нынче промышленный альпинист Сергей Свиридович.
Сегодня я вместе с представителями роупджампинговой команды Crank направляюсь к трубе. “Мы зовем ее просто труба — “Про-Сто”... Она стометровая, с этой высоты и прыгаем”, — вводит в курс лидер команды 26-летний Алексей. Мероприятие анонсировалось за несколько недель в социальных сетях, поэтому в “месте Х” нас уже поджидает несколько человек. Некоторые приехали за новой порцией адреналина, однако большинство — новички.
“Просто башня” — труба на территории заброшенного завода. Она возвышается над окрестностями. Растущие рядом вековые деревья скромно прячутся в ее тени. Наверху, на круговой смотровой площадке, копошатся крошечные человеческие фигурки, растягивают паутину тросов, которая называется “системой”.
— Когда навесили тросы впервые, как испытывали работоспособность? Мешок с песком сбрасывали? — мои вопросы живо интересуют большинство собравшихся для боевого крещения.
— Нет, я сам спрыгнул, — спокойно отвечает Алексей. И продолжает: — Это лучшая гарантия безопасности наших гостей.
Путь наверх пролегает по узкой лесенке с внешней стороны трубы. Коренастый парень в спортивном костюме легко взбирается по железным ступенькам. Но вдруг останавливается. Минутная пауза. Потом спускается обратно: “Не могу, не сегодня”.
В сообществе роупджамперов к такой слабости относятся с пониманием: через “не могу” ничего делать не надо. Ведь главное — поймать кураж. Нет его — и прыжок будет в тягость. Более того, он может быть опасен. По словам заместителя директора по медицинской части Республиканского научно-практического центра спорта Наталии Шут, огромная доза выплескиваемого в организм адреналина может спровоцировать даже у молодого человека инфаркт и инсульт.
Кстати, сам подъем — дело непростое. Считать ступени бесполезно. Через пару десятков метров устают руки, ломит спину, сбивается дыхание. На смотровую площадку прыгуны не заходят — заползают, валятся вповалку, хватают ртами воздух. Еще бы, ведь приходится преодолевать высоту примерно в 30 этажей. Ветер валит с ног, внизу пустота, прикрытая лишь легкой решеткой. Вокруг — лес, вдалеке Минск — он как на ладони.
Стайка студентов, на вид по лет 18—20, меняется до неузнаваемости. Внизу, у подножия башни, они сыпали остротами, подначивали друг друга, делились вычитанными в интернете страшилками. Сейчас стоят на площадке тихо и смирно. Я вспоминаю поэтичные рассуждения Сергея Свиридовича о пограничном состоянии: “Есть жизнь до прыжка и после него. Отталкиваясь от трапа и устремляясь в пустоту, мы избавляемся от прошлого. Впереди — только будущее. Перед самым прыжком люди становятся сами собой, сбрасывают всю шелуху, показывают истинное лицо. Причем не столько окружающим, сколько самим себе”.
На площадке ждет так называемый спускающий. В его задачу входит проверить обвязку, надежность карабинов. Он надевает на каждого прыгуна шлем. “Вщелкивает” в систему — защелкивает на спине карабин, выводит на трап, проводит инструктаж и затем — последний отсчет.
19-летний Николай прыгает первый раз. Еще внизу многословно рассуждал о том, что хочет испытать себя, попробовать что-то новое. Как только впереди замаячил трап — помост над пропастью — у парня к спускающему появилась масса вопросов. Поможет ли шлем? Не оборвется ли трос? Не пережмет ли обвязкой ноги? Сильно ли “рвет” в нижней точке падения? Спускающий отвечает обстоятельно. Потом он объяснит, что такая поддержка совершающему прыжок попросту необходима. Ведь он, по сути, находится в безвыходной ситуации. Если отменит прыжок, придется спускаться по все той же лестнице. А это, с учетом того, что руки после подъема практически отказываются служить, испытание серьезное, лучше уж спрыгнуть. Бывали случаи, когда запаниковавший любитель острых ощущений “зависал” на площадке на несколько часов — все не отваживался на прыжок, будучи при этом не в силах спуститься вниз.
И хочется, и колется: иногда любителей сигануть с высоты не останавливают и прямые запреты.“Выходим на край трапа, чтобы носки свисали. На счет три — прыгаем вперед и вверх. Представьте перед собой огромный турник, до которого нужно допрыгнуть. За веревки не хватаемся. Вниз головой не ныряем. Все ясно? — спускающий командует громко, рублеными фразами. Решающий момент:
— Один! Два! Три!
Сверху кажется, что летящий вниз человек вот-вот ударится о стену трубы. Но в нужный момент происходит “подхват”: система тросов уводит прыгуна в сторону, он качается на стропах. В этот момент и раздается первый, круто замешанный на ужасе крик восторга и ликования.
Прыжки совершаются один за другим. Каждый стоит от 20 до 60 рублей в зависимости от высоты “объекта” и набора сопутствующих услуг — фото- и видеосъемки, использования квадрокоптера с камерой и так далее. Хотя “подняться” на роупджампинге невозможно, убеждают организаторы. Цель — хотя бы отбить затраты на экипировку и оборудование. А они стоят немало. Например, метр троса может потянуть на 5 у. е. (в системе же их сотни метров), карабины, зажимы, кольца — все эти альпинистские принадлежности очень дороги и быстро изнашиваются. На безопасности же здесь экономить — себе дороже.
Часто доводилось слышать мнение, что прыжок с веревкой безопаснее, но намного страшнее, чем прыжок с парашютом.
— Когда смотришь вниз с борта самолета, с высоты, например, 3 тысячи метров, земля кажется просто спутниковой картой, — объясняет руководитель команды Crank Алексей. — Возникает навязчивая мысль: до земли далеко, полет длится долго, в случае ЧП будет время что-нибудь придумать. При прыжке с веревкой становится ясно, что в случае чего даже крикнуть не успеешь.
Что касается безопасности — в роупджампинге не все однозначно. Неофициальные сводки в тематических сообществах пестрят инцидентами. В Киеве парень прыгнул с вышки и “прилетел” в стену здания. Оказалось, что была неправильно рассчитана длина тросов. В Самаре при прыжках с моста над рекой оборвался канат. Прыгуна водолазы нашли лишь на следующий день. Севастопольский джампер пренебрег техникой безопасности и решил сброситься с моста без обвязки, лишь с петлями для рук. Не удержался, рухнул на проезжую часть.
У нас в стране тоже тревожно. Самым травмоопасным по праву считается полюбившийся джамперам пешеходный мостик на минской улице Радиаторной, хотя высота его небольшая — всего 12 метров. Однажды неадекватный прыгун сиганул по диагонали, столкнувшись в воздухе с прыгнувшей ранее девушкой. В следующий раз человек совершил прыжок, не убедившись, что под мостом никого нет. Сбил человека. Затем уже спускающий не замуфтовал карабин. Итог — падение, повреждение позвоночника. Далее: при прыжке девушка неосознанно схватилась за карабин и сломала палец.
Адреналин пьянит. Роупджампинг — один из легкодоступных способов что-то доказать себе и окружающим. Он в некоторых странах даже официально признается видом спорта. Армия его поклонников ширится. Вот только, стремясь поставить очередную галочку в персональном перечне достижений, нельзя забывать о том, что плата за это достижение может быть слишком высокой.Пешеходный мост в Шабанах над проезжей частью. Прыгун в низшей точке падения столкнулся к проезжающим КамАЗом. Две операции на головном мозге. Следующий инцидент — была неправильно настроена альпинистская система, протравилась веревка. Вместо того чтобы зависнуть в непосредственной близости от земли, прыгун приземлился на асфальт.
Могилев, 20-метровый мост. Джампер нечаянно наступил на петлю “подъемки” — троса, с помощью которого организаторы поднимают на “объект” оборудование. Запутался ногой, вывихнул, порвал связки.
Лидер Crank Алексей с досадой воспринимает подобную информацию. По его словам, все несчастные случаи — результат непрофессионализма. “Посмотрел какой-нибудь студент, как “старшие” прыгают, и возомнил себя профи”.
— Вот, обрати внимание: нормальная система, связанная и растянутая по всем правилам, — показывает на тросы над головой. — У нас два независимых друг от друга контура, которые в штатной ситуации работают одновременно. Но даже если один из них полностью искромсать ножом, прыгающему человеку ничто не грозит — даже один контур отрабатывает на 100 процентов. Стандартный альпинистский трос рассчитан на статичную нагрузку в 2—4 тонны. Человека весом 100 килограммов он даже не “заметит”.
Нельзя забывать, что экстремальные виды спорта связаны с рисками. И предусмотреть их все невозможно. Основоположником роупджампинга по праву считается американский альпинист Дэн Осман. В свое время наиболее интересные, но в то же время опасные участки скал ему мешал преодолевать страх срыва. Чтобы побороть свою боязнь, он стал практиковать намеренные срывы с больших высот, которые вскоре переросли в отдельное увлечение и стали развиваться как самостоятельный вид спорта.
Дэн Осман считался настоящим профессионалом, однако это не уберегло его от несчастья. Во время очередного прыжка с высотой свободного падения около 300 метров трос оборвался, спортсмен разбился.
В РАМКАХ ЗАКОНА
Сергей Шестак, заместитель начальника управления охраны правопорядка и профилактики ГУВД Мингорисполкома:
Какой-либо прямой ответственности за прыжки нет. Но действия роупджамперов так или иначе будут сопряжены с совершением иных правонарушений. При определенных условиях и при наступлении определенных последствий действия как организаторов, так и участников прыжков могут квалифицироваться как административное правонарушение (к примеру, нецензурные выкрики), так и уголовное преступление (причинение смерти, телесного повреждения по неосторожности).
Мы всегда реагируем на сообщения граждан: если кто-то из очевидцев прыжков позвонит и попросит разобраться, мы обязательно прибудем на место происшествия. Но изначально вовсе не для того, чтобы кого-то наказать или составить протоколы. Ведь работа милиции в первую очередь направлена на предупреждение и профилактику правонарушений. Поэтому, если ребята не нарушают ни одну из статей административного кодекса, на первый раз проведем с ними профилактическую беседу.
А вообще, лучше всего было бы роупджампинг ввести в правовые рамки. Если эти мероприятия буду приравнены к аттракционам в парках с их системой техники безопасности, все от этого только выиграют — и организаторы, и участники, и зрители.
МНЕНИЕ
Сергей Игумнов, доктор медицинских наук, психиатр:
Большинство людей из этой когорты отличаются такими чертами, как импульсивность, склонность действовать невзирая на последствия, они полагаются на пресловутый “авось”. Про таких говорят “На миру и смерть красна” — если за действиями наблюдают зрители, такой человек прыгнет обязательно. В одиночестве же, скорее всего, откажется от трюка.
Хотя отказаться от прыжка, признать свой страх — нормальное явление. Мне приходилось общаться с людьми, которые реально находились в экстремальных ситуациях, прошли Афганистан, Чечню. По их словам, если кто-то утверждает, что при свисте пуль над головой не испытывал страха, значит, он либо дурак, либо позер. Страшно, и даже очень! Инстинкт самосохранения никто не отменял. И непрофессионалам я не советовал бы повышать риск травматизации и преждевременной смерти.
К слову, будущих роупджамперов, руферов, стритрейсеров и так далее можно вычислить еще в раннем детском возрасте. По данным зарубежных исследований среди них большая часть имела синдром гиперактивности. Это дети, которые не слушаются, бегают по классу, ведут себя импульсивно. Их всего 4—5 процентов в популяции, но на них же приходится до 50 процентов детского травматизма. Причем в последствии такие черты сохраняются.
muravsky@sb.by
Фото автора
