Привкус «цветных революций». Противоядие стратегии «управляемого хаоса» есть!

Современный мир переживает перманентную трансформацию. Начавшись в конце 1980‑х годов, этот процесс прошел в своем развитии как минимум три стадии. Первая (относительно мирная) отмечена распадом биполярной системы международных отношений, стартовавшим в 1989 году и закончившимся разрушением Советского Союза и социалистической Югославии. Деструкция этих политических систем не только привела к возникновению новых, зачастую проблемных государственных образований на политической карте мира, но и спровоцировала серию этнополитических и военных конфликтов на постсоветском и постъюгославском пространствах. Параллельно с переделом территорий и появлением новых властных групп произошло сначала усиление роли США в мировых политических процессах, а впоследствии их превращение в страну-гегемона. Однако создание на обломках СССР и СФРЮ самодостаточных и устойчивых государств, способных проводить суверенную внутреннюю и внешнюю политику, не входило в планы США.

Ослабление имеющих потенциал суверенности стран (таковыми являлись прежде всего Азербайджан, Беларусь, Казахстан, Россия, Союзная Республика Югославия, Узбекистан, Украина), которого можно было достичь разными способами, начиная от требований либерализации экономики и заканчивая бомбардировками и применением технологий политических переворотов, осталось стратегией официального Вашингтона.

Вторая стадия трансформации мировой системы — с 1999 по 2008 год — может быть названа военно-революционной. Впервые после окончания Второй мировой войны страны НАТО без мандата СБ ООН в течение 78 дней бомбили суверенное европейское государство — Союзную Республику Югославию.

Итогом этого варварского акта стало не только «вбамбливание» страны в неоархаику, но и отделение части ее территории — автономного края Косово и Метохия, а также организация первой в постбиполярный период «цветной революции», что привело к свержению в октябре 2000 года режима Слободана Милошевича и определило последующее дробление Югославии.

Серьезным образом реализацию данной стратегии облегчили события 11 сентября 2001‑го. Взрывы башен-близнецов Всемирного торгового центра на нью-йоркском Манхэттене, которые унесли жизни 2977 человек (24 пропали без вести, при этом  19 террористов в список погибших не включены), осуществленные, согласно официальной версии, «Аль-Каидой» (неофициальные же версии весьма убедительно доказывают причастность государственных служб США к данной трагедии), окончательно позволили Белому дому в одностороннем порядке взять на себя право решать судьбу того или иного государства, якобы борясь с международным терроризмом, за права человека, построение гражданского общества и распространение демократии.

Однако нигде, куда бы американские военные и политики ни «несли демократию», обозначенные цели не были достигнуты. Зато была создана огромная, постоянно растущая зона нестабильности: серьезную обкатку технологии «цветных революций» как деструкторов политической системы прошли в Грузии (2003‑й), в Украине (2004‑й), в Кыргызстане (2005‑й).

Третья стадия (с 2008 по 2022 год) может быть определена как ультрареволюционная, хотя ее начало связано с другим событием. Операция «по принуждению к миру», ставшая ответной реакцией России на агрессию Грузии против Южной Осетии в августе 2008 года, оказалась переломным моментом в определении и установке пределов американского и — шире — западного гегемонизма. С этого момента Россия, показавшая всему миру, что постсоветское пространство — ее зона ответственности, а защита российских граждан, включая военных, в любой точке мира — приоритетная задача российского руководства, определила для американской стороны однозначный выбор стратегии «управляемого хаоса» как эффективного способа воздействия на своих геополитических оппонентов.

Усиление конфронтационного давления со стороны США на Россию, которое выливается, в частности, в активизацию «дуги нестабильности» в Евразии прежде всего через серию «цветных революций», происходит на фоне преломления вектора однополярности.

Главным трендом современности становится многосторонность. Приостановить, замедлить этот процесс США пытаются всеми имеющимися средствами: экономическим и политическим давлением, играми на нефтяном рынке, шпионскими скандалами и финансированием масштабных военных действий. Однако одним из самых действенных способов дестабилизации Евразии в русле стратегии «управляемого хаоса» являются «цветные революции», эдакие «технологические инновации» политической борьбы.  

«Когда враг повержен в хаос, пришло время торжествовать»

Стратагема «управляемого хаоса» возникла в глубокой древности. В частности, в китайской традиции «грабеж во время пожара» предусматривает необходимость активных действий, когда противник по каким‑либо причинам оказался в сложной ситуации. В трактате «Искусство войны», традиционно приписываемом древнекитайскому мыслителю Сунь-цзы и датируемом второй половиной V века до нашей эры, написано: «Когда враг повержен в хаос, пришло время торжествовать над ним».

В современных условиях хаос может быть вызван санкциями, падением курса национальной валюты, цен на энергоносители, ростом оппозиционных настроений, применением практики так называемых ненасильственных действий, которые приводят к отставке правительства, общей демократизацией, которая вполне сравнима с пожаром. Показательно, что «Искусство войны» — книга для обязательного чтения в системе военного обучения США.  

Что же касается истории возникновения концепции, то ее элементы присутствовали также в стратегии Римской империи эпохи завоеваний Галлии, Британии, Дакии. Известно, что римские полководцы целенаправленно создавали военно-политический и социально-экономический хаос в будущих провинциях Рима, стравливая между собой племена и их вождей, а также лишая противника ресурсов, продовольствия, воды. Похожие примеры можно обнаружить и в политике Чингизидов и Тимуридов относительно владений русских князей, азиатских султанов, индийских махараджей. Еще больше примеров использования концепции «управляемого хаоса» дает эпоха колониальных империй Нового времени, а также периоды, связанные с последними мировыми войнами.

Современные события на арабском Востоке и в Украине являются звеньями одной цепи и полностью вписываются в разработанную в США геополитическую концепцию «управляемого хаоса» («контролируемой нестабильности»), авторы которой — Збигнев Бжезинский, Джин Шарп, Стивен Манн.

Одним из первых в научный дискурс понятие «управляемый хаос» ввел выпускник Национального военного колледжа (Вашингтон), бывший сопредседатель Минской группы ОБСЕ по Нагорному Карабаху и советник Госдепартамента по Центральной Азии, советолог Стивен Манн. Его работа «Теория хаоса и стратегическая мысль» впервые увидела свет в 1992 году и имеет прямое отношение к «цветным революциям» в республиках бывшего СССР.

Доктрина контролируемой нестабильности: удар по ценностям

Следует отметить, что в США вопросами целенаправленного влияния на развитие отдельных стран и целых регионов занимаются с 1960‑х годов, но лишь в 1990‑е концепция глобального управления в условиях критичности, хаотизации больших пространств и сообществ получила название «управляемый хаос», или «доктрина контролируемой нестабильности». В то же время следует помнить, что эта концепция формально не является оформленной в документ внешнеполитической доктриной США. Применительно к политической практике это скорее некий собирательный образ, вобравший в себя реально существующие принципы, которыми США руководствуются в своей внешней политике. «Усиление эксплуатации критичности» и «создание хаоса» активно используются в качестве инструментов обеспечения национальных интересов США.

Основные положения данной доктрины предполагают:

♦ объединение в нужный момент и на требуемый период разрозненных политических сил страны-мишени, которые проявляют недовольство в отношении существующей политической системы, законного правительства;

♦ подрыв уверенности лидеров страны-мишени в своей легитимности, а также в способности защиты власти и государства со стороны силовых структур;

♦ прямую дестабилизацию обстановки в стране-мишени, поощрение настроений протеста с привлечением криминальных элементов, чтобы посеять панику и недоверие к правительству, осуществить его фактическую делегитимацию;  

Геополитика хаоса опирается прежде всего на реально существующее общественное недовольство в стране из-за отсутствия нормальных каналов взаимодействия по линии «власть — общество», когда негативное самоощущение населения вызывает осознанный социальный дискомфорт, что, в свою очередь, может привести к общепризнанной в обществе неспособности власти функционировать в прежнем режиме.

При этом должна существовать некая организационная группа, которая может влиять на внутриполитический процесс в стране-мишени. Для геополитической экспансии нужны также определенные социальные группы или сообщества, которые можно использовать в качестве «инкубатора революционных настроений» (например, оппозиционно настроенная интеллигенция, молодежные группы). Такого рода «общины» объективно играют роль «пятой колонны».

По разнообразным информационно-коммуникационным каналам недовольство и идеи трансформации существующей политической системы активно транслируются вовне данного сообщества, что может создавать кумулятивный эффект недовольства.   

Современные технологии деструкции государственной системы направлены на перенос агрессии из военно-географического пространства в информационное. Полем битвы становятся когнитивная, ментальная сфера, самосознание народа, его национальная и культурная идентичность.

Первый шаг в этом направлении — дискредитация, а при возможности и уничтожение традиционных ценностей нации. А для того чтобы внешняя информационная агрессия воспринималась массовым сознанием безболезненно, она рядится в глянцевые одежды, представляется как движение по пути прогресса и защиты прав человека.

Мартин Либицки.

Согласно одному из ведущих разработчиков способов применения информационных технологий в системе национальной безопасности США Мартину Либицки,

информационно-психологическая война — один из действенных способов поражения противника. По мнению эксперта, следует выделять четыре формы ее ведения: культурный конфликт (замещение ценностей), операции против национальной воли (снижение иммунитета нации, деформация ее ценностей и традиционных установок — в этой части большое внимание уделяется фальсификации истории), военного руководства и войск противника.

В стратегии «управляемого хаоса» оказываются задействованы прежде всего две первые формы. Их успешное осуществление создает почву для провоцирования разного рода конфликтов (социальных, этнорелигиозных, межнациональных), которые при определенных обстоятельствах могут переходить в «цветные революции», перевороты, вооруженные конфликты и даже локальные войны. В итоге на определенной территории формируется зона хаоса.

В условиях хаотизации пространства размывается национальный суверенитет, разрушается политическая вертикаль власти. В таких условиях национальные лидеры (прежние или новые) становятся более зависимыми от международных групп влияния и транснационального бизнеса, а сами государства — более уязвимы и подвержены различным потрясениям.

Концепция «управляемого хаоса» может быть применима как к отдельным странам, так и на региональном уровне. Наличие нескольких региональных зон деструкции способно породить глобальный хаос, управлять которым будет довольно проблематично. Первым явным симптомом неуправляемости дестабилизированного пространства стало появление на обломках Ирака и Сирии «Исламского государства», которое, в свою очередь, катализировало напряженность и нестабильность не только на арабском Востоке, но и во всем мире.

Елена ПОНОМАРЕВА, доктор политических наук, профессор, профессор кафедры сравнительной политологии МГИМО МИД России, заместитель директора Института системно‑стратегического анализа (ИСАН).

Евгений РЯБИНИН, кандидат политических наук, доцент, доцент кафедры политологии Мариупольского государственного университета имени А. И. Куинджи.

(Продолжение следует.)