В сериале «Семья» (альманахе о четырех ячейках общества внутри одного большого дружного семейства) Степан Девонин играет молодого отца Вадима, для которого роль родителя в новинку. О том, каких ценностей придерживаются в его семье, как он променял профессию ветеринара на актерство, а также о творческом тандеме с женой и дебюте дочки в кино Степан рассказал «Знаменке».
– Он такой же смешной, как и первый.
– После первого сезона вы поделились, что у вашего героя очень много текста, который непросто учить…
– Во втором еще больше: Вадик крайне многословен. Он не может ничего сказать одним предложением, ему нравятся витиеватые фразы. Моя жена в основном говорит «да», или «нет», или «ой!», а Вадик, конечно, распинается.
– Вы сами были таким же молодым отцом, как Вадик?
– Нет конечно. Вадик – квинтэссенция отцов-паникеров. Но я тоже отчасти был таким. Как все говорят: с первым ребенком упавшую соску кипятишь, все обрабатываешь паром, со вторым – водой обмываешь, а с третьим просто облизываешь и обратно в рот вставляешь. У меня нет пока второго и третьего, но, думаю, приблизительно так же выйдет. С первым не понимаешь, почему малыш плачет, а он плачет, потому что он ребенок и это (либо смех) единственный способ выражения чувств: он ведь не умеет разговаривать. Но я не такой ополоумевший, как Вадик, у него порой совсем крыша едет.
– Но в каких-то проявлениях Вадима близкие могут вас узнать?
– Наверное, я тоже бываю занудой. Он же невероятный нытик, с ним невыносимо, как его терпят? И как он – их, непонятно, ведь Вадику кажется, что он единственный адекватный в семье, все остальные непонятно как вообще выживают.
– Ваш персонаж – старший сын, которого родители считали центром вселенной. А в какой семье росли вы?
– Я единственный ребенок, к сожалению, нет ни братьев, ни сестер родных. Вырос в поселке городского типа в 1990-е годы, в особой атмосфере.
Кадр из сериала «Семья»
– То есть вас в детстве сильно не баловали?
– В то время у родителей не было такой возможности. Но у меня еще куча двоюродных братьев, с которыми росли вместе, и никого из нас не баловали. Нормальное дворовое детство.
– Как на вас повлиял деревенский быт? Хотели уехать в большой город или, наоборот, родина держала в крепких объятиях?
– Не знаю, вырос и вырос – это просто данность, иногда выходило весело, иногда не очень… Все было прекрасно, поесть, попить и одеться получалось. Деревня не держала – всегда хотел учиться в большом городе. И уехал в Москву, сперва поступил в ветеринарную академию.
– Почему ветеринария? Любите животных, жалеете их?
– Скорее, люблю, но не особенно жалею, ведь человек, который испытывает подобные чувства, вряд ли может стать ветеринаром. У нас на факультете ходила шутка: «Такой хороший хомячок – давай посмотрим, что у него внутри». Поэтому, думаю, нужно обладать долей садизма, чтобы лечить и зверей, и людей. Совершенно не хотел становиться человеческим врачом. Тогда быть ветеринаром считалось не очень престижным, а сейчас это направление набирает обороты. Уже есть и ветеринарная микрохирургия – мой однокурсник занимается ею: удаляет слезные железы у собачек. Операция стоит баснословных денег. Если ты хороший ветврач, работаешь всегда, а не как артист: сегодня снимаешься, а завтра нет.
– У вас есть питомцы?
– Конечно, куда же без них. Бультерьер миниатюрный. Я по натуре собачник. Кошек не очень воспринимаю, но, возможно, потому что у меня на них адовая аллергия.
– Сколько вы успели проучиться?
– Год. Сдал сессию и решил поступать в актерский вуз.
– Что подтолкнуло?
– Черт его знает. Почему-то так решил. Когда поступал, в Школе-студии МХАТ было 300 человек на место, но неожиданно для себя прошел.
– А в целом как приняла Москва? Как сепарировались от родителей?
– Нормально жил, не бедствовал, но и не шиковал, конечно. В ветеринарной академии мне стипендию не давали, потому что я пришел по направлению от колхоза. Родители присылали закатки. А в школе-студии после первого курса получил ректорскую стипендию – около шести тысяч российских рублей в месяц, а моя мама зарплату получала в районе четырех с половиной. Этих денег хватало нам с товарищем, который жил со мной и учился на тройки. И мама передавала сумки со всякими соленьями-вареньями, было весело.
– Вы сбросили более чем 30 килограммов для фильма «Сердце мира». А сейчас вы в гармонии со своим весом? Не предпринимали больше кардинальных попыток похудеть?
– Недавно опять специально потолстел. Наталия Мещанинова снимала картину «Один маленький ночной секрет», и мне пришлось поправиться почти до 110 кило, то есть набрать еще 20 к своему привычному весу. Ничего особо для этого не делал, ел и много спал.
– Какие жертвы ради искусства!
– Ну не жертвы, очень интересно потом на себя смотреть. Вот сейчас худею – не специально, а просто чтобы нормально функционировать.
– Вы в семье ведете здоровый образ жизни – правильное питание, спорт? Или это не ваша история?
– Знаете, вообще не моя, в ней все, что я не люблю. По необходимости приходится себя контролировать, но, если бы можно было безнаказанно есть то, что хочешь, этот вариант выбрал бы с удовольствием.
– Как поддерживаете себя в форме? Есть ежедневные ритуалы, пробежка по утрам например?
– Нет, бег вообще вреден, на мой взгляд. Много хожу, по 20 тысяч шагов в день. С собакой гуляю – и ей прекрасно, и мне хорошо.
– Спортзал не посещаете?
– Нет, это совсем не мое. Мне становится скучно, не понимаю, что там делать. Смотреть на стену или экран и бежать по дорожке – совершенно не принимаю такое времяпрепровождение. Когда идешь по улице или едешь на велосипеде, тебе интересно, вокруг свежий воздух, меняется картинка, а дышать потом людей в спортзале – точно не мое. Бассейн мне, правда, нравится.
– Актеры, в силу своей природы, больше других подвержены депрессиям. Что вам помогает прийти в форму, когда на душе скребутся кошки?
– Вообще, считаю мифологизацией то, что актеры подвержены депрессиям, – ерунда все это. Как говорил Олег Павлович Табаков, «наше дело веселенькое». Вот чем слезы на сцене отличаются от настоящих? В жизни нам больно, а на подмостках они вызывают у актера радость. Некоторые коллеги говорят: «Столько пота, крови сегодня на сцене отдал», – лукавство, на мой взгляд.
– К психологам никогда не обращались? Сейчас это модно.
– Пару раз ходил, но мне совершенно не понравилось. Тоже не мое. Сидишь, что-то рассказываешь незнакомому человеку, а зачем? В итоге сам справился.
– Как так случилось, что вы на время уходили из профессии?
– На два года покинул театр и сидел с ребенком, а жена работала. Дочка совсем маленькая была, меньше года. Первую неделю сложно, а потом входишь в ритм – и нормально.
– Потом Саша подросла, и вы решили, что пора возвращаться?
– Нет, как-то само собой все получилось. У нас появилась няня, потом я начал сниматься в «Сердце мира», получил приз на «Кинотавре» за лучшую мужскую роль – и покатилось. Я в принципе уже думал, что все, не буду больше артистом, надо придумывать что-то новое. Но нет, не отпустило.
– У вас творческий тандем, где жене зачастую отдается главная роль – режиссера. Как с этим миритесь? Мужчинам под началом у супруги психологически сложно.
– Ну в жизни-то я не под ее началом, а на съемочной площадке – да, потому что ей отвечать за то, что она снимает, а не мне.
С женой и дочерью
– А Наталия строгий режиссер, может, даже деспотичный?
– Не деспотичный, но строгий.
– Можно сказать, что вы любите работать вместе?
– Судя по количеству ее фильмов, в которых я снимался, – да.
– В этом году будет 15 лет со дня, когда вы встретились. У вас в семье принято отмечать даты, юбилеи?
– Не принято. Я даже не знал, что уже 15 лет, спасибо, что сказали.
– Вам не приходилось в жизни совершать романтических безумств? Серенады, например, петь под окнами?
– Нет, я лишен слуха. Может, по молодости что-то и было, но уже не помню.
– А что для вас понятие «семейные ценности»?
– Это уважать партнера и слушать. Что такое семья? Это когда обе половины терпят, а когда чаша переполняется, пара распадается. Поэтому важно слушать друг друга. И слышать.
– Вы по нынешним меркам рано стали отцом – в 26. Чувствовали себя готовым?
– Да, я очень хотел ребенка. Это было осознанное решение, готовились к нему, ходили по врачам.
– Вашей дочери десять лет. Уже превращается из милой девочки в бунтующего подростка?
– В бунтующего – нет. Думаю, в запасе еще года два-три есть. Но уже фифа, да.
– Вы как-то сказали: «К сожалению, думаю, она станет артисткой». Вы в Саше видите актерский талант или она сама так решила?
– Не факт, она еще не определилась, но есть такое ощущение. Кстати, у нее отличный слух, хорошо поет – это ей от мамы досталось.
– И она, кажется, уже снималась в ваших проектах?
– В сериале «Алиса не может ждать», в эпизоде, один раз всего. Но ее там, скорее, интересовала материальная выгода: вместе со словами ей выдали немного денег, и мы на следующий день радостно поехали их тратить.
– Говорят, чтобы быть счастливым, надо ставить новые цели и достигать их. Согласны? Или у вас своя схема?
– Наверное, отчасти да, но для меня счастье во многом в тишине и спокойствии – их всем в последнее время не хватает. Так что моя схема – тишина, спокойствие и созерцание.
– Пока мы с вами говорили, иногда слышались крики петухов. Теперь живете за городом?
– Пока да. Порой хочется куда-нибудь уехать из мегаполиса, чтобы появилась возможность спокойно подумать, создать что-то новенькое.
Степан ДевонинЛика БРАГИНА (специально для «ЗН»),
Родился: 12 августа 1986 года в поселке Верхнеднепровском (Смоленская обл.)
Образование: Школа-студия МХАТ
Семья: женат на режиссере Наталии Мещаниновой, дочь Александра (10 лет)
Карьера: снялся в таких фильмах и сериалах, как «Шапито-шоу», «Окрыленные», «Вечная жизнь Александра Христофорова», «Сердце мира», «Дылды», «Мир, дружба, жвачка», «Почка», «Вертинский», «Алиса не может ждать», и других
фото из личного архива Степана Девонина
