— Виктор Геннадьевич, в выпусках новостей довольно часто звучит уже стандартная фраза: протесты переросли в беспорядки. В этом году так было в США после победы на выборах и инаугурации Трампа, в Италии, Швеции, Бразилии, Румынии, Франции, Голландии и других странах. Возникает вопрос: почему поначалу вполне мирные политические акции перерастают в погромы, поджоги, столкновения с полицией?
Зачастую этот хулиганский экстремизм и протестный потенциал в качестве горючего материала используют радикальные политические силы. Вспомните, какую роль сыграли те же футбольные фанаты в одесских событиях 2014 года. Или миллионные манифестации в Париже в прошлом году против нового Трудового кодекса. Началось все достаточно умеренно, а закончилось вспышкой насилия. Хулиганы в масках, хорошо экипированные, стали отрывать куски от мостовой и кидать в полицию. Французы, которые просто пришли мирно протестовать против закона о труде, были шокированы увиденным. Конечно, бывают и спонтанные беспорядки, которые, как правило, вспыхивают из-за какого-либо инцидента. Например, столкновения в американском Фергюсоне в августе 2014 года начались после того, как полицейские застрелили темнокожего подростка.
В большинстве государств массовые протесты стали частью политической культуры. И далеко не всегда чистой и прозрачной. Для многих, наверное, было откровением, что за участие в митингах против Трампа предлагали заплатить по 15—18 долларов в час и 1500 долларов в неделю. Объявления об этом распространялись в социальных сетях, а финансирование демонстранты получали от широко известного миллиардера и влиятельного лоббиста. На самом деле ничего удивительного в этом нет. Политика — это большой бизнес, в том числе шоу-бизнес, сложные политтехнологии. Ставки там велики. Протесты на чистом энтузиазме, как правило, краткосрочны и могут быстро затухать. Долгосрочные же акции требуют подготовки и вложения немалых средств.
— Но что выступает движущей силой социальных протестов в ЕС и США? Например, есть мнение, что Запад переживает сегодня экзистенциальный кризис. Причем основной его жертвой называют средний класс. Квалифицированные рабочие, служащие, фермеры, профессора, предприниматели недовольны высокими налогами, наплывом мигрантов, ростом безработицы, политикой жесткой экономии, усиливающейся конкуренцией в экономике. И они судорожно ищут выход из сложившейся ситуации, мечась между “общечеловеческими идеалами и ценностями” и прагматичными интересами и потребностями.
— Я не стал бы преувеличивать серьезность кризиса западного мира, но проблемы там накопились немалые. Западу все труднее поддерживать прежнюю модель с высокими социальными выплатами. Бизнесу становится невыгодно размещать производства в странах с большими налогами. Поэтому экономический центр развития все более отчетливо смещается в Юго-Восточную Азию. В Китае или во Вьетнаме уровень жизни растет буквально с каждым годом. Потому что туда идет капитал, там развивается производство, создаются новые рабочие места. Однако при этом Запад не теряет своей привлекательности для мигрантов из неблагополучных регионов. Общество государств Запада поставлено перед выбором: ужесточить правила въезда в страну или оставаться образцом открытости и демократии. Но тогда надо быть готовым к тому, что мигранты привносят новую политическую культуру, свои традиции. Это ухудшает жизнь местного населения. И люди ставят перед своими правительствами очень острые вопросы: почему мы должны помогать чужакам, верните нам прежнюю стабильность, безопасность, уверенность в завтрашнем дне. Отсюда победа Трампа, Brexit, укрепление позиций ультраправых во Франции и Германии, евроскептицизм в Венгрии.
В принципе, когда некоторые группы граждан испытывают некий дискомфорт и желают, чтобы их услышали, хотят рассказать окружающим о своих бедах, это нормальное явление, стимулирующее и власть действовать более результативно. Печально, когда за дело берутся так называемые профессиональные протестующие, авантюристы всех мастей, анархисты, щедро проплаченные радикалы.
— Для них, к сожалению, границ свободы часто не существует. Кстати, обратите внимание: среди тех, кто протестовал в Куропатах, еще раньше участвовал в митингах предпринимателей на рынках, теперь возмущается якобы против Декрета № 3, мелькают одни и те же люди. Очевидно, что они пытаются манипулировать митингующими, использовать их в качестве средства для достижения личных целей, спровоцировать на противозаконные действия. Неужели люди, идущие на поводу у этих провокаторов, не понимают, что их элементарно подставляют и в случае чего ими воспользуются в качестве щита?
— Правила проведения массовых мероприятий (если, конечно, они разрешены местными властями) прописаны в законодательстве. Первое и самое очевидное требование — никакого насилия и призывов к нему. Выражать свою позицию нужно максимально корректно. Время, маршрут шествия, планы участников — все должно быть организовано. Это же не просто пешие прогулки. В масштабах большого города любые экспромты митингующих могут привести к нехорошим последствиям, например, к коллапсу дорожного движения, перебоям в работе общественного транспорта и даже массовым беспорядкам.
Естественно, очевидные нарушения закона надо уверенно пресекать. В противном случае инициатива может перейти к агрессивной части манифестантов. И тогда возникает прямая угроза общественной безопасности. В какой-то момент сотни и тысячи человеческих индивидуальностей утрачивают самоконтроль и превращаются в единый механизм, действующий по законам толпы, где человеку отводится роль винтика. В таком случае достаточно малейшего повода, первого камня в витрину, чтобы мирный протест превратился в жесткое противоборство и серьезный гражданский конфликт.
Понятно, что запретить людям выражать свое мнение невозможно и бессмысленно. Всегда должна существовать возможность выпустить пар, выговориться, привлечь к себе внимание. Более 20 лет назад я побывал в лондонском Гайд-парке. Там всегда есть выступающие, всегда найдется хоть пять-шесть ораторов, оттачивающих свое красноречие. Гайд-парк стал синонимом места, где можно свободно провозглашать и отстаивать любые идеи. Для власти это является способом вовремя разглядеть проблемы, подумать об их решении, услышать интересные идеи.
Люди, стоящие в оппозиции к власти, всегда будут использовать любые общественные проблемы. Это касается и наших внешних оппонентов. Такова обычная политическая конкуренция — ничего личного! Но чтобы конкуренция не превращалась в жесткое противостояние (по принципу “лучшее лечение зубной боли — гильотина!”), была конструктивной, нужен широкий диалог власти и общественности, хорошо отработанная обратная связь. Сложные вопросы, резонансные документы лучше обсуждать не на улицах, где чаще господствуют эмоции и стихийность, а в спокойной, открытой и аргументированной дискуссии с привлечением структур гражданского общества.
ХВАТИТ МУТИТЬ ВОДУ
Несмотря на то что выплаты по Декрету № 3 приостановлены до внесения в него корректив, в Минске и других городах страны все же прошли акции протеста против этого документа. Людям позволили выразить свое мнение публично. Однако на деле выяснилось, что многие пришли на митинги вовсе не затем, чтобы решить свои проблемы, а с целью еще больше накалить обстановку. Представители местной власти, где прошли так называемые марши нетунеядцев, рассказали, что были готовы к обсуждению любых вопросов с их участниками, но те от диалога демонстративно отказывались. Например, в Гродно к собравшимся вышла заместитель председателя Гродненского облисполкома Зоя Кулеша:
— Я пригласила участников митинга пройти в исполком для делового разговора для того, чтобы выслушать каждого человека, если он без работы или по каким-то причинам подпал под действие декрета. К сожалению, таких оказалось только пять человек, которые были услышаны, и их проблемы были реально разрешены. Остальным этот разговор, судя по всему, оказался не нужен.
Схожая картина наблюдалась в Слониме, Орше, Могилеве. В Молодечно к митингующим обратился председатель райисполкома Александр Яхновец:
— Активистам “марша” я предложил пройти в здание райисполкома, где находились руководители структурных подразделений и депутаты Парламента. Мы готовы были к обсуждению любых вопросов, не только относительно декрета. Увы, диалог совсем не входил в планы зачинщиков мероприятия. Видимо, цели у них были совсем другие.
Наверняка не поиском работы было озабочено и большинство пришедших на акцию в Могилеве. С ними общался депутат Парламента Игорь Марзалюк:
— Первое, с чего я начал, — попросил поднять руки тех, у кого есть проблемы. Таких рук я насчитал семь. Меня больше всего впечатлил уровень большевизма участников акции в самом плохом смысле этого слова. Если мы хотим решить какой-то вопрос, то как минимум должны услышать аргументацию друг друга, потом найти компромисс. Я считаю так: если ты пришел на мирный митинг, кастета в кармане быть не должно. Нельзя закрывать лицо платком. Есть вещи, которые не должны выходить из конституционного русла. Хватит мутить воду. В этом году мы отмечаем важные исторические юбилеи. И я хотел бы, чтобы 2017-й для нас проходил не под знаком революции, которая в конце концов привела к беспределу и гражданской войне, а под знаком 500-летия Библии Франциска Скорины и белорусской консолидации, которая происходила в декабре 1917 года на Всебелорусском съезде. Мы один народ, у нас одна страна, и делить нам нечего.
