Настоящий всенародный праздник отмечаем мы сегодня. Весть о переходе Красной армией советско-польской границы в сентябре 1939-го молнией разнеслась по городам и селам Западной Белоруссии. Люди взволнованно передавали из уст в уста: «Наши идут!»
Жители Западной Белоруссии встречают бойцов Красной армии, 1939 год.В Молодечно на встречу с Красной армией собрались тысячи людей. На митинге крестьянин Петр Ярошко говорил: «Дорогие товарищи! Мы долго ждали вас, и вы пришли. Спасибо за помощь. Будем строить свободную радостную жизнь без панов и капиталистов». Из Новогрудка советский командир сообщал: «Население встретило нас как освободителей. Мы проходили мимо деревень, украшенных красными флагами... Девчата дарят красноармейцам букеты цветов. Эти дни стали для народа радостным праздником». Подобное отношение западных белорусов к воссоединению с восточными было отнюдь не случайным: исторические документы свидетельствуют, что польская власть практиковала в отношении первых политику откровенного нациоцида и даже геноцида.
Так не договаривались
Хотя отдельным пунктом Рижского мирного договора польское правительство гарантировало соблюдение прав и свобод белорусского и украинского населения, на деле Варшава практически сразу взяла курс на жесткую полонизацию и окатоличивание непольских народов. Характерную оценку политике Польши в отношении белорусов в 1921 году дало даже правительство БНР, деятелей которого трудно заподозрить в просоветских или «промосковских» настроениях. Однако и оно в письме Патриарху Московскому и всея Руси Тихону констатировало: «Всем белорусам в польской дельнице грозит национальная смерть».
Высокомерное отношение «ясновельможных панов» испытали на себе и белорусские националисты. Те из них, кто не был готов к слиянию с польской нацией, клеймились «москалями». «Отношение к белорусам со стороны многих начальников и определенной части общественности очень пренебрежительное, — отмечали виленские «Белорусские ведомости» 10 октября 1921 года. — Нас считают то москалями, то большевиками, то вообще людьми второго сорта. Беларусь, частично попавшая под власть Польши, поделена на провинции-воеводства, и не видно, чтобы в этих воеводствах проводилась политика по принципу, объявленному в первые дни польского господства в нашем крае: равные с равными, вольные с вольными».
Однако равенства такого и быть не могло. Известна секретная докладная записка белостокского воеводы Генрика Осташевского главе МВД Польши от 23 июня 1939 года с говорящим названием «Проблемы укрепления польского господствующего положения в Белостокском воеводстве». Полагаясь на гриф секретности, воевода был вполне откровенен:
«Выражаясь кратко, наше отношение к белорусам может быть определено так: мы желаем одного и настойчиво требуем, чтобы это национальное меньшинство думало по-польски, ничего взамен не давать и ничего не делать в ином направлении. В настоящее время белорусов еще можно ассимилировать в единое русло польской культуры. Тем не менее в этом направлении у нас почти ничего не сделано. А если и делается, то очень мало. Рано или поздно белорусское население подлежит полонизации. Они представляют собой пассивную массу без широкого народного сознания, без собственных государственных традиций. Желательно, однако, этот процесс ускорить, иначе могут возникнуть различные недоразумения, мы должны одолеть древнюю белорусскую культуру».
Ликвидация неграмотности на западнобелорусских землях, 1939—1940 годы.
Высказывался на эту тему и виленский воевода Ботяньски: «Максимальная цель — это национальная ассимиляция местного элемента (белорусского), который сам себя называет «тутэйшымі». Дискутируя на тему методов, ведущих к ассимиляции, необходимо принять во внимание, что любая огласка на эту тему может быть вредной, надо действовать спокойно, но последовательно. Местная масса национально не осознает себя… Местные земли очень отличаются от других. Они не являются польскими. Следовательно, их обязательно надо сделать польскими».
Ни буквы, ни духа
На Польшу работали практически все ресурсы Западной Белоруссии. И все равно Польша накануне Второй мировой войны, несмотря на свои воинственные заявления, являлась отсталым государством, обреченным на гибель от руки мощного агрессора, коим стала гитлеровская Германия. Но, помимо экономической отсталости, на «кресах всходних» весьма остро стояла проблема народного образования. Если в БССР была фактически ликвидирована неграмотность, то в Западной Белоруссии по состоянию на 1931 год 43 процента жителей старше 10 лет были неграмотными. К сентябрю 1939-го на 100 квадратных километров в Виленском и Новогрудском воеводствах приходилось 5,4 школы, в Полесском — 3,4, в то время как средний показатель по Польше составлял 7,3.
В результате целенаправленной политики польских властей к 1934/35 учебному году осталось только 16 белорусскоязычных школ, а к 1938/39 учебному году все белорусскоязычные школы были переведены на польский язык.
По сути, закрытым для западных белорусов было и высшее образование. В 1938/39 учебном году во всей Польше насчитывалось всего 218 студентов-белорусов. Среди учащихся Виленского университета количество белорусов в 1930—1936 годах составляло не более 1—2 процентов, а вот доля поляков в 1937/38 учебном году составляла 72,6 процента, отмечает брестский историк Александр Вабищевич. В результате если в БССР был сформирован слой белорусской гуманитарной и технической интеллигенции, то на «кресах всходних» доминирующее положение в интеллектуальной элите занимали поляки.
Так, в Полесском воеводстве (без Камень-Каширского повета) в 1928 году лишь 2,5 процента интеллигенции приходилось на долю белорусов. На поляков же — 75 процентов. И это притом что в Полесском воеводстве поляки составляли 8 процентов населения, а белорусы — 65.
Пытки в концлагере
Печальной была и ситуация в сфере здравоохранении. В докладной записке от 15 декабря 1939 года нарком здравоохранения БССР Иван Новиков писал: «На территории Западной Белоруссии было около 3000 больничных коек, или 0,6 на 1000 населения против 3,2 на 1000 населения в БССР, то есть коэффициент обеспеченности населения больничными койками в БССР в 5 раз выше по сравнению с Западной Белоруссией. На исключительно низком уровне была поставлена профилактическая помощь на селе. Сеть санитарно-противоэпидемических учреждений была весьма маломощная, не было санитарных станций, санбакинститутов, лабораторий и других профилактических учреждений. Медицинская помощь в основном была платной, и широким слоям населения она была недоступна».
Уже в 1923 году в Польше было расстреляно 109 белорусских патриотов. К 1927-му в застенках Западной Белоруссии томились 3000 человек. Тюрьмы и концлагерь в Березе-Картузской были переполнены, через последний прошли, по самым неполным данным, 10 000 белорусов, евреев, литовцев, поляков, русских, украинцев. Изощренные пытки и вопиющие нарушения основополагающих принципов правосудия, прав человека и гражданина — во всем этом Вторая Речь Посполитая вполне могла состязаться с самыми тоталитарными режимами ХХ века.
Узник Березы-Картузской в 1937—1939 годах И. Бурак вспоминал: «Новоприбывший на второй день помещался в одиночную изолированную комнату, где в течение шести-семи дней подряд подвергался зверскому избиению. При этом узник должен был стоять лицом к стенке, не шевелиться, не падать на пол без команды… Разговора никакого в лагере не допускалось, даже взглядом нельзя было передавать ничего. Передвижение на площади, на кухню, умываться, на работу и т.д. было только по команде «бегом марш!». За малейшее нарушение драконовских правил — битье резиновыми палками до полусмерти, причем по любой части тела (спине, голове, груди, лицу и т.п.), то есть там, где чувствовалось больнее, нестерпимее, а за нарушение распорядка дня, а зачастую и без этого, сажали в карцер на шесть, семь дней».
Ненамного лучшие порядки царили и в гродненской тюрьме, где избивали за малейшую провинность и непослушание, причем в экзекуциях нередко принимал участие лично начальник тюрьмы. Один из заключенных 4 апреля 1933 года сообщал: «Нас бьют резиновыми палками самым беспощадным образом. Бьет и калечит лично начальник тюрьмы. Поводом на это может явиться хотя бы то, что тот или иной товарищ поделится со своим соседом по камере куском хлеба; такой «преступник» подвергается зверскому избиению. И вообще, каждый товарищ за малейшую глупость «не пшестшегэня регулямину» наказывается карцером… Чтобы спровоцировать на бунт, фашистские каты вытаскивают свою жертву из камеры и на глазах у всех товарищей избивают до потери сознания».
Бархатное освобождение
Все западные исследователи констатируют, что инциденты во время вступления частей Красной армии имели локальный характер и широких размеров не принимали, обращает внимание доцент кафедры истории Беларуси, археологии и специальных исторических дисциплин Гродненского госуниверситета им. Я. Купалы, кандидат исторических наук Владимир Егорычев:
— Отмечается также и тот факт, что советские войска продвигались нарочито медленно, что давало возможность польским частям отходить к румынской границе. Особенно медленно шло продвижение на юг от Львова. Гитлеровцы, как признавал впоследствии германский посол в Бухаресте Фабрициус, «были в ярости оттого, что русские не постарались как можно быстрее закрыть румынский коридор для польских властей и армии...».
Историк отмечает также, что в некоторых районах Западной Белоруссии до прихода Красной армии были созданы военно-революционные комитеты, которые организовывали вооруженные отряды рабочих и крестьян. Те разоружали полицейских и осадников, брали под охрану мосты, заводы и фабрики. Однако гуманизм проявлялся и здесь, хотя далеко не всегда был оценен самими поляками:
— Так, на станции Скидель повстанцы разоружили военный эшелон, всех, кто не сопротивлялся, отпустили. Однако отпущенные присоединились к другой польской воинской части и вернулись в Скидель. Они начали расправы, убийства повстанцев. Лазарю Почимку, который попал им в руки, каратели отрезали уши, выкололи глаза, на спине и груди вырезали звезды. О трагическом положении в Скиделе ревком сообщил Красной армии, части которой 21 сентября вступили в город.
Владимир Егорычев убежден:
— 17 сентября 1939 года, когда Красная армия начала освободительный поход в Западную Белоруссию и Западную Украину, воистину день исторической справедливости. Осенью 1939-го Ллойд Джордж писал польскому послу в Лондоне, что СССР занял «территории, которые не являются польскими и которые были силой захвачены Польшей после Первой мировой войны». Объединение белорусского народа происходило не за счет интересов других народов, не несло и не несет какой-либо угрозы соседям, не вступает в конфликт со здравым смыслом и моралью. Время показывает, что большинство граждан современной Польши спокойно и с пониманием относятся к событиям 82-летней давности.
Гродненский историк считает:
— День воссоединения стоит того, чтобы приподняться над повседневностью, душой и сердцем почувствовать себя частицей белорусского народа с его самобытной судьбой. И пусть связь времен помогает нам быть сильными и стойкими.
Зарплаты от пана
Заработная плата рабочих Западной Белоруссии была невысокой. К примеру, средний дневной заработок рабочего в Новогрудском воеводстве составлял 2 злотых, в Полесском — 2,96 злотого. На Городищенской фанерной фабрике рабочие-мужчины получали 1,20 злотого, рабочие-женщины — 0,60 злотого. При этом килограмм ситного хлеба стоил 0,34 злотого, пшеничной муки — 0,53, масла — 3,4, литр газа — 0,35, а 10 кВт.ч — 7,3 злотого.
«Катехизис польского ребенка»
Этот «учебник» для детей был написан поэтом Владиславом Белзой в 1900 году. На вопрос учителя: Kto ty jesteś? («Кто ты?») — ученики вне зависимости от национальной принадлежности должны были отвечать: Polak mały («Маленький поляк»). И далее, как во время переклички на стадионе, следовал заученный диалог: Jaki znak twój? («Каков твой символ?») — Orzeł biały («Белый орел») — Gdzie ty mieszkasz? («Где живешь ты?») — Między swemi («Среди своих») — W jakim kraju? («В какой стране?») — W polskiej ziemi («На польской земле»).Социально-экономическое положение «кресов всходних»
Развитие западнобелорусских земель в период польского господства сильно отставало от развития собственно польских регионов. Фактически Западная Белоруссия являлась отсталым сырьевым придатком Второй Речи Посполитой. В 1931 году на западнобелорусских землях сельские жители составляли 85 процентов. Составляя 23 процента территории и 11 процентов населения Польши, Виленское, Новогрудское и Полесское воеводства имели только 2,8 процента предприятий и 1,9 процента рабочих страны.ТОЛЬКО ФАКТЫ
♦ На съезде служащих сельхозаппарата Полесского воеводства 16 апреля 1937 года выдвигалось требование запретить продажу земли православным: «Лояльный полешук, или «тутэйшы», — это поляк. Тот, кто указывает в декларации национальность белорус, украинец или еврей, не может купить землю».
♦ Летом 1937 года новогрудский воевода Адам Корвин-Соколовский предлагал на съезде поветовых старост осуществить ряд насильственных мер в области культуры и образования: полностью ликвидировать школы, использующие белорусский язык, уволить всех учителей-неполяков, распустить национальные коллективы самодеятельности.
♦ В 1937 году бюро исследований Виленско-Новогрудского округа Лагеря национального единения предлагало выработать «рациональные методы» национальной ассимиляции. Белорусы не признавались отдельным народом, считались ответвлением польского, им предписывался латинский алфавит.
osipov@sb.by
