Новый год, мандарины и всей семьей на «Щелкунчика». И если по поводу мандаринов в мире могут быть разногласия (в каждой стране свои кулинарные пристрастия), то насчет «Щелкунчика» разногласий никаких — идем! В белорусском Большом театре билетов на постановку Валентина Елизарьева практически не осталось. Огорчилась и обрадовалась одновременно: рада, что балет так популярен, расстроилась, что не попасть. Но театралы и дети Берлина огорчились куда больше: у них шансов увидеть «Щелкунчика» в это Рождество нет. Самый популярный и кассовый спектакль сняли с репертуара в канун праздника, заменив «Дон Кихотом». Почему? Потому что обнаружили в «Щелкунчике» постколониальное прошлое, расизм и сексизм. Зрители и балетный мир в шоке.
Японский танец. Версия нашего Большого театра.
Снятую с репертуара версию «Щелкунчика» поставили в 2013 году россияне — исследователь старинных балетов Юрий Бурлака и хореограф Василий Медведев.
«Этот маразм в мире наблюдается около десяти лет», — пишет мне заслуженный артист России, блестящий премьер Мариинского театра Игорь Колб. В берлинской версии балета спорные с точки зрения современной политкорректности сцены длятся всего несколько минут, но из-за них отменен весь спектакль. И мне это кажется ужасным.
Сейчас в Германии разразилась настоящая буря: все СМИ обсуждают театр. Давно там не было такого внимания к культуре — все политика да политика, фрау Меркель уходит, беженцы прибывают, а тут — о красоте, которая казалась вечной, да вдруг померкла. «Staatsballett видит проблему «Щелкунчика» в семенящих китайцах? Но это не более чем с любовью сделанный шарж», — пишет Berliner Morgenpost и называет происходящее новой формой «идеологической опеки». Bild собирает круглый стол с политиками и интеллектуалами и обсуждает, что на общество снова напяливают моральный корсет, объясняя, что и как думать. Frankfurter Allgemeine Zeitung вопрошает: «Публику что, держат за идиотов?» Ну да. Теперь в программках собираются писать не только содержание спектакля, но и объяснение, почему, например, у арапчат темные лица, что делают в арабском танце женщины из гарема и почему это плохо.
Романтические стереотипы вековой давности могут убить любой классический балет: там героини борются за любовь и нередко из-за нее умирают — разве такой смерти достойна современная эмансипированная женщина?С точки зрения нынешней политической корректности было бы лучше, чтобы Одетта не надеялась обрести спасение в замужестве с принцем Зигфридом, а сама вышла на бой с Ротбардом. Чтобы Жизель все-таки позволила виллисам затанцевать обманщика графа Альберта до смерти (а то сторонники новой политкорректности обвиняют виллис в пассивности), Мария в «Бахчисарайском фонтане» сразилась бы с Заремой, а потом подняла бы восстание против хана Гирея. А «Спящая красавица»? Это же вообще кошмар! Принцесса Аврора спит сто лет, пока не придет Принц и не разбудит ее поцелуем. Не учит ли балет тому, что женщину можно целовать без ее согласия? И хуже того — что она после этого будет счастлива? Ужас, ужас!
«В театр приходят мечтать», — говорит Игорь Колб. Так что оставьте нам наши романтические стереотипы, они помогают жить. Тем более мы знаем: это сказка. Но нам всем — и взрослым тоже — они нужны.КСТАТИ
В Минске авторский «Щелкунчик» Валентина Елизарьева идет с волшебными декорациями Евгения Лысика. Там нет ни гарема, ни арапчат, ни арабского, ни китайского танца — зато есть персидский, который танцуют в обжигающе-золотом, и японский. Там, кстати, семенят японские танцовщики и ничуть не смущаются.
plesk@sb.by
