«Система Семашко» помогла советскому здравоохранению справиться с тифом, малярией и полиомиелитом, а сейчас помогает в борьбе с COVID-19

COVID‑19 серьезный, но далеко не первый вызов, с которым сталкивается наша система здравоохранения. В свое время, даже не располагая тем широким арсеналом лекарств и технических средств, который имеется у белорусских медиков сейчас, порой в тяжелейших военных и послевоенных условиях она смогла справиться с эпидемиями тифа, полиомиелита, малярии и других не менее страшных болезней. Победить вспышки помогла известная во всем мире «система Семашко», названная по имени ее создателя, легендарного первого советского наркома здравоохранения.

От карантина до отселения

— Именно академик Николай Семашко, имя которого известно каждому врачу, — организатор советской «мобилизационной» модели здравоохранения, которая как раз наиболее эффективно проявляла себя в борьбе с эпидемиями. Какими методами и мерами побеждали эти вспышки? Действовал комплексный подход. Он предполагал углубленное изучение клиники, проведение противоэпидемических мероприятий, направленных на подавление очагов, борьбу с переносчиками, санпросвет. Шла планомерная борьба, которая затем сводилась к отдельным случаям. Быстрая мобилизация всех ресурсов при эпидемии, привлечение внимания общества, упор на профилактику в дальнейшем — главные особенности этого подхода, — рассказывает Андрей Герберг, старший преподаватель кафедры общественного здоровья и здравоохранения Витебского государственного медуниверситета. В сферу его научных интересов входит история медицины.

Вот один из показательных примеров. Во время Великой Отечественной на оккупированных белорусских территориях возникла эпидемия сыпного тифа: с 1940 года по 1944‑й заболеваемость им выросла в 45 раз! При освобождении Беларуси во многих населенных пунктах, где жители болели массово, пришлось установить карантинный режим. В целом тогда сыпным тифом заразились около 95.000 человек, брюшным — более 10.000. Чтобы избежать проникновения инфекции в войска Красной Армии, прибегали даже к временному отселению жителей от линии фронта. И уже в начале 1944 года была создана Республиканская чрезвычайная противоэпидемическая комиссия для противодействия распространению инфекции. На освобожденных территориях восстанавливались больницы и медпункты, развертывались изоляторы, строились бани, дезинфекционные камеры, колодцы с чистой водой, проводилась обработка одежды, больные госпитализировались. Но меры принимались и раньше. Например, известно, что с декабря 1943‑го по февраль 1944‑го в партизанские отряды было направлено 181.000 мл сыпнотифозной вакцины. Совместные усилия военных и гражданских медиков, местных властей преломили ситуацию и спасли десятки тысяч жизней.

Рыбий жир помогал растить в СССР здоровое поколение.

Хуже, чем грипп

Не менее масштабной была и борьба с малярией, мощные вспышки которой не обошли стороной нашу страну. Например, в 1940 — 1950‑х белорусы болели этим, казалось бы, тропическим заболеванием чаще, чем гриппом!

— Виной были завозные случаи. Сказалось отсутствие границ в СССР, свобода перемещения, тесные связи. Еще в 1935 году в Советском Союзе было зарегистрировано 9 млн случаев малярии. А активный очаг в Беларуси возник в результате перемещений во время и после войны. Был у нас всплеск и позже, в 1986 — 1990 годах, связанный с войной в Афганистане. Вообще, малярия — сложное заболевание, позднее и неадекватное его лечение практически всегда ведет к осложнениям и гибели пациента. С его изучением связаны четыре Нобелевские премии, это абсолютный рекорд. Только в 2015 году было объявлено, что создано первое эффективное лекарство. А вакцина пока еще в стадии клинических испытаний — и это при том, что малярией болели еще Александр Македонский, Христофор Колумб и, возможно, даже фараон Тутанхамон, как показали недавние ДНК‑исследования, — продолжает Андрей Александрович.

Как же удалось победить эту болезнь в сложнейшие послевоенные годы? Борьба с малярией шла под общим руководством Минздрава СССР, и главный упор был сделан на работу региональных противомалярийных станций. Например, в Могилеве такая заработала в июне 1944‑го. Тогда в области было отмечено 8392 случая малярии. И кривая резко шла вверх: в 1945‑м было уже более 23 тысяч, в 1946‑м — более 37 тысяч! Ситуация начала исправляться благодаря упомянутому комплексному подходу: химпрофилактике — жители наиболее проблемных районов превентивно принимали противомалярийные препараты, борьбе с переносчиками болезни комарами — места их обитания, водоемы, опрыскивались ядохимикатами, осушались. Изучалось поведение кровососов, в практику вошло занавешивание окон марлей, широко велась просветительская работа, шла подготовка специалистов.

В итоге к началу 1950‑х годов случаи малярии исчислялись не тысячами, а лишь десятками и необходимость существования отдельной станции отпала. Она стала частью местной санитарно‑эпидемиологической службы.

Стойкий вирус

До появления вакцин полиомиелитом — одним их тяжелейших инфекционных заболеваний — в Беларуси каждый год болели около тысячи детей. Противостоять этой болезни было крайне сложно: вирусы, которые ее вызывают, способны жить в окружающей среде, например, на поверхности овощей, несколько месяцев, а носитель может передавать заразу другим даже при кашле или чихании. В БССР вспышка, оставившая множество больных с параличами мышц рук и ног, деформациями суставов, сколиозами и т.д., случилась в 1953 — 1961‑м годах.

Пропаганда новых гигиенических подходов была повсеместной.

— В течение XX века такие подъемы наблюдались по всему миру и в лидерах были США. Полиомиелит настолько коварен, что 10 процентов заболевших им погибали, а 40 процентов становились инвалидами. Долгое время считалось, что это детское заболевание, хотя это не так: болеют и взрослые, и у них оно протекает наиболее тяжело, заканчиваясь либо параличом, либо смертью. В 1950‑е вакцина была разработана в США, к 1958 году была испытана и советская. Началась массовая вакцинация: в 1960‑м в СССР было привито 80 процентов населения, и заболеваемость уменьшилась в 200 раз! — удивляет масштабами успеха Андрей Герберг.

Добиться такого результата помогли также изоляция заболевших, дезинфекция одежды и посуды, влажная уборка. Одно время считалось, что болезнь побеждена, однако в 1995 году в России вновь случилась вспышка. А в 2015‑м два случая полиомиелита были отмечены в Украине. Активная иммунизация стала жертвой своих же успехов: забыв об ужасах полиомиелита, кто‑то поддался антипрививочной моде.

Противники вакцинации, очевидно, не в курсе и того, чем чревата дифтерия, прививка от которой, АКДС, появившаяся в 1949 году, сейчас входит в национальный календарь. Андрей Герберг напоминает: к началу XX века от дифтерии умирали около 10 процентов заболевших. И хотя затем инфекцию удалось обуздать прививками, в 1990‑е годы возникла новая вспышка:

— Проблема была в распаде СССР. Контроль за прививками ослаб, охват иммунизацией снизился на 30 — 40 процентов. До этого все работало четко: вакцинация, ревакцинация через 6 месяцев, карантин для больных — это формировало коллективный иммунитет. Как только работа ослабла, набралась критическая масса непривитых, и это дало вспышку в 1994 — 1995 годах. По разным оценкам, в странах бывшего СССР заболели от 50 до 140 тысяч человек и от 1 до 5 тысяч умерли. В Беларуси только в 1995 году было около 400 случаев заражения. Ситуацию взяли под контроль беспрецедентными акциями: прошли две волны вакцинации населения, были привиты тысячи. А потом вернулись к точке отсчета: своевременной вакцинопрофилактике, выявлению носителей инфекции и их изоляции.

То есть к той самой основе, заложенной организатором советского здравоохранения Николаем Семашко.

Андрей Герберг подтверждает: основные принципы этой проверенной временем модели у нас сохранены. Есть централизация управления, профилактика, пропаганда здорового образа жизни. Если надо мобилизовать ресурсы, это происходит быстро, тем более что страна у нас компактная.

И хотя COVID‑19 еще не до конца изучен, традиционный комплексный организационный подход даст результат — как неоднократно показала история.

vasilishina@sb.by