Ограничительные меры Россия ввела в ответ на продление экономических санкций Евросоюза, который таким образом закрепил политическое решение, принятое лидерами стран-членов Евросоюза на саммите 22 июня.
НАПОМНИМ, санкционная «война» длится уже почти три года. Впервые Россия ввела продэмбарго против западных стран как контрмеру, введенную западными странами в связи с присоединением Крыма и ситуацией в Донбассе, в августе 2014 года. Тогда Путин подписал указ, ограничивающий ввоз определенных продуктов из США, ЕС, Канады, Австралии и Норвегии. Позднее продэмбарго распространили на Албанию, Черногорию, Исландию и Лихтенштейн, которые присоединились к антироссийским санкциям. Затем в этот список вошла и Украина.
Хорошо помню, осенью 2014 года многие из нас возлагали очень большие надежды на вдруг широко распахнувшиеся экспортные двери России. Если в 2013 году РФ ввозила продовольствия на 43 миллиарда долларов — примерно 14 процентов импорта, то после введения санкций в 2014-м образовалась солидная брешь: уже через полгода, по информации российской таможни, объем поставок продуктов упал на 34 процента. Поэтому в ответ на просьбу соседей закрыть санкционные ниши, а попросту говоря, привезти побольше своего продовольствия, мы ничуть не сомневались, что быстро нарастим поставки еды и сельхозсырья. По сути, сначала так и получилось. Но по итогам 2015 года наш экспорт сельхозпродукции и продуктов питания в денежном выражении упал с 5,6 миллиарда долларов в 2014-м до 4,4 миллиарда. Заметьте: выручка упала при том, что экспортные поставки, например, молочных продуктов в натуральном выражении увеличились на 16,2 процента, мяса птицы — на 19,3, говядины — на 10,6, картофеля — на 44,7 процента и так далее. Причина снижения валютной выручки — неблагоприятная ситуация на российском рынке, на который и приходится свыше 90 процентов нашего экспорта продовольствия.
«Несмотря на увеличение физических объемов поставок, мы потеряли свыше миллиарда долларов из-за девальвации российского рубля, снижения покупательского спроса и в целом снижения цен на продовольствие», — объяснял тогда начальник главного управления внешнеэкономической деятельности Минсельхозпрода Алексей Богданов. А поскольку кризис в России грозит затянуться, наши экспортеры все острее ощущают потребность диверсифицировать рынки сбыта.
Но есть и другая причина. Не один год российские сельхозпроизводители боролись за повышение ввозных пошлин на продовольствие, доказывая правительству, президенту, законодателям, что не в состоянии конкурировать с мощным потоком импорта. Слишком высокая себестоимость продукции. А тут — эмбарго! Конечно, в отрасли это восприняли как шанс. Другое дело, как сумели этим шансом воспользоваться. По-разному. Особенно рвануло производство свинины и мяса птицы. В целом импорт еды снизился почти в два раза — до 26,5 миллиарда.
А вот буренки ударницами так и не стали, хотя и старались. Дефицит молока в России ежегодно колеблется в пределах 6 — 8 миллионов тонн. При этом, по данным «Союзмолока», 20 процентов рынка в результате антисанкций освободилось. Занимай — не хочу. А нечем. Здесь как нельзя кстати оказались белорусские молочники: если в 2013 году наши молочные продукты занимали 42 процента от всех импортируемых, то в 2015-м — уже 85. От нас же пришли и позабытые россиянами сыр с плесенью, моцарелла и пармезан, хамон и хлеб с салом, яйца цесарок и перепелок, халяльные и кошерные продукты. На любой вкус. И кошелек также. Причем мы поставляем на экспорт только излишки продукции: 60 процентов от всего переработанного молока и 30 — от переработанного мяса. В переводе на молоко — 11 тысяч тонн отправляем ежедневно, в переводе на мясо — тысячу тонн продуктов. Это ни много ни мало порядка 12 миллионов долларов ежедневной валютной выручки. На тонне говядины — 350 долларов, на тонне сухого молока — 540, на тонне сыра – более тысячи долларов.
В прошлом году на долю России пришлось 96,3 процента всего молочного экспорта республики. Это, по сути, означает «монозависимость» наших предприятий от российского рынка. Но к 2020-му разница между российским импортом и белорусским экспортом составит порядка 1,7 миллиона тонн в пересчете на молоко. Это фактически закрывает весь планируемый прирост нашего экспорта. Поэтому срочно нужно искать других покупателей. Но как известно, серьезное препятствие для входа на рынки третьих стран — высокий уровень конкуренции либо высокий уровень тарифной защиты. Тем не менее география экспорта постепенно расширяется. В прошлом году кроме стран СНГ молочная продукция поставлялась в 24 страны на сумму около 7 миллионов долларов. Одним из ключевых экспортных рынков в Минсельхозпроде считают Китай.
Проблема для нас в том, что сегодня и российским производителям, получившим солидную господдержку, нужен рынок, а не конкуренты. Запущены долгосрочные программы. По мнению экспертов, защитить российского производителя могут лишь интервенции и меры регулирования. Вряд ли ошибусь, такой мерой в определенной степени и стал Россельхознадзор.
А кто сказал, что будет легко?
Эмбарго с Запада — это, конечно, несомненный шанс для российского производителя сельхозпродукции. Но и шанс для нас. Один, стало быть, на двоих...
