Такие мысли пришли мне в голову, когда нынешней осенью, стоя на своем рыбацком мостике, провожал в дорогу последний клин журавлей. Можно было, подражая поэтам, и взгрустнуть, но я чувствовал себя скорее военачальником, принимающим парад. Первыми улетели аисты, потом гуси, теперь вот журавли. Последними на нашем озере поднимаются в небо цапли. Вчера их было две, сегодня уже пять — это прилетели их соседи с озера неподалеку. Знаю, что они отправятся на широкое поле между Докшицами и Глубоким, где у них обычно большой сбор.
Вспомнились слова де Сент- Экзюпери о том, что мы в ответе за тех, кого приручили. К чему бы это? Ах да: это о моих новых приятелях — лисе и одичавшем в здешних краях коте, которого бросили хозяева. Он здесь сравнительно недавно, а вот лиса наведывается в наш хуторской поселок уже третий год. Были опасения, что она расправится с этим приблудным котом, оказавшимся, хоть и не по своей воле, на ее территории. Однако все вышло по-другому. Сдружила их рыбка, которой я стал угощать обоих. Мелочи на озере вдоволь, вот я и подбрасываю ее своим подопечным. Первой за трапезу принимается лиса, но не было случая, чтобы она не оставила хотя бы парочку рыбешек коту, который терпеливо ожидает своей очереди неподалеку. Оба они по-прежнему не подпускают к себе близко, но и не бегут от меня стремглав. Знают, кто их кормит…
Как и караванам птиц, мне тоже пора собираться в дорогу, как говорится, на зимние квартиры в столицу. Кто порадует свежей рыбкой Василия и Патрикеевну? Когда по приезде рассказал эту историю соседке по подъезду, она успокоила меня. Дескать, жили же они прежде и без рыбы.
Готов поспорить с теми, кто считает, что с годами люди становятся более сентиментальными. По-моему, это врожденное чувство. Сужу по себе: живя на природе все лето и окунаясь в истории, подобные тем, что рассказывал читателям не раз, я тоже мог бы стать глубоко сентиментальным человеком. Это правда, что с годами становишься мягче характером, глубже чувствуешь окружающий тебя мир. Сентиментальность тут ни при чем. Тогда что? Вот и сейчас, размышляя на эту тему, сделал для себя личное открытие.
С возрастом, особенно почтенным, мы начинаем осознавать, как многое и многих недолюбили. Потому и торопимся наверстать, только получается не всегда и не у всех. И все же именно на природе наиболее остро чувствуешь, как был неправ, когда скупился на любовь к тем, кто когда-то был тебе дорог. Нынешним летом в нашем хуторском поселке, затерянном на самом краю белорусской земли, волей-неволей стал свидетелем того, как двое моих земляков дарили оставшуюся любовь своим ныне покойным половинкам…
Наше сельское кладбище хоть и небольшое, но, пожалуй, самое красивое в округе. Располагается оно на высоком косогоре, совсем рядом с берегом озера. Когда-то в окрестностях, особенно в деревне на другом берегу, людей было побольше, и потому старых захоронений немало. Кладбище ухоженное. Два года назад здесь обрела покой и Тереза — супруга моего доброго знакомого Евдокима, некогда работавшего бригадиром в местном хозяйстве, а будучи уже пенсионером, он участвовал в строительстве моей усадьбы. Тогда, десять лет назад, был еще цветущим мужчиной, но в последнее время заметно сдал. Особенно после смерти Терезы. Эта статная, еще крепкая на вид женщина невесть где подхватила инфекцию коронавируса и, отказавшись ехать в больницу, тихо умерла в одночасье. В поселке болели многие, а вот Евдокима чаша сия миновала. Зато сейчас соседи заговорили о том, что врачи поставили ему неутешительный диагноз — потому и сдал.
Свежим августовским полуднем я возвращался с прогулки и, проходя мимо кладбища, заметил одиноко сидящего на скамейке у могилы Терезы Евдокима. Хотел было незаметно пройти мимо, но мужчина поднял глаза и его взгляд меня остановил. Каких только чувств в нем не было…
Подошел ближе и услышал проникновенную исповедь пожилого человека:
— Все чаще прихожу к своей Терезе пообщаться, попросить прощения, — начал Евдоким. — Недолюбил я ее, не оценил сполна при жизни. Каюсь… Будь я повнимательнее, может, и жила бы еще моя женушка на белом свете. Да и будь она рядом, и я чувствовал бы себя здоровее. Посмотри, Иванович, какое лето хорошее выдалось! Радоваться бы жизни надо, да что-то не получается.
Я обнял Евдокима за худые плечи и попытался подбодрить обычными в таких случаях словами.
Идя по неширокой дороге домой, подумал, что сосед прав: лето действительно выдалось хоть и капризным, но вполне приемлемым, чтобы радоваться жизни. Евдоким, конечно, неплохой мужик. Никогда не бездельничал, вместе с Терезой пустил в большое плавание сына и дочь, которые не забывают его и сейчас. Зато жене, надо признать, нервы он потрепал немало. Сильно переживала она, когда узнала о похождениях супруга с агрономом Дарьей. В последнее время и чаркой стал злоупотреблять. Какой нормальной женщине это понравится? Ну вот и раскаялся, да разве вернешь то время, когда можно было хоть разок заглянуть в синие, как августовское небо, глаза его Терезы?
Бабушка Мария, когда осталась без своего Степана и состарилась, несколько раз порывалась уехать доживать свои дни к средней дочери в Псков. Однажды решилась вроде как окончательно и даже повесила на двери большой замок. Сосед Павел и соцработник Елена устроили небольшой пикник по случаю ее отъезда. Они уже устали отговаривать бабушку Марию от этой поездки. Я тоже знаю соседку не первый год, но не стал ее переубеждать. Почему-то был уверен, что она и сама обязательно вернется. Не ошибся. Два года назад, приехав на усадьбу весной хозяйничать, узнал, что соседка вернулась и даже удивилась, что замок на двери ничуть на заржавел и легко открылся. По случаю возвращения некогда лучшей доярки района Павел и Елена вновь устроили пикник. Я тоже к ним присоединился.— Понимаете, мои дорогие, — говорила взволнованная женщина, — дело даже не во мне, а в Степане. Как же он будет томиться в песочке на нашем кладбище совсем один? Без меня… Неправильно это. Недолюбили мы друг друга…
— Вот говоришь, дело не в тебе, — возразил Павел. — Дело как раз в тебе. Видно, и вправду любила Степана, хотя, знаю, и ссорились вы нередко…
С той поры бабушка Мария каждый день навещает своего мужа. Могу подтвердить — дорога от ее хутора до кладбища пролегает мимо моей усадьбы.
На следующий день я снова вышел на мостик, но не увидел ни одной цапли. Улетели… Казалось, что осиротело и само озеро. Но это не так. Эту серую прохладу, казалось, только и ждали хищники — щука и окунь. Однако за лето я уже отвел свою рыбацкую душу на этих своих любимцах. Выходит, в самом деле пора собираться в дорогу и мне. Из более или менее серьезной работы осталось только поднять из воды на берег и упаковать на зимовку свою «Маркизу». Улыбнулся, глядя на нее: стареет вместе со мной. Но, кажется, на мой век хватит. На миг перед глазами встала картинка, как с приходом майских дней я распаковываю «старушку» и полной грудью вдыхаю нежный весенний воздух. Спускать плавсредство еще рано. Лодка полежит и высохнет на берегу до открытия сезона рыбной ловли на нашем и окрестных озерах. Для рыбаков это некое молчаливое торжество. Нельзя спугнуть удачу. Я-то уже знаю, что какие бы уловки и хитрости ни придумывали рыболовы, именно удача, рождаемая некими тайными силами природы, лежит в основе философии этого увлечения взрослых мужчин. Впрочем, все чаще можно увидеть с удочками на водоемах и женщин…
Как же еще далеко до весны!
Серые тучи с Балтики лениво отпускали на землю, усыпанную желтой листвой, мелкий дождик. Он еще не холодный и не мешает любоваться этой грустной картиной увядания. Стоп! Не увядания, а подготовки к очередному пробуждению природы. Вот так будет лучше. Нельзя поддаваться хандре и унынию, которые нам пытаются навязать хмурыми днями некие коварные силы. Ключом к противодействию им может стать хоть уже и банальное, но истинно верное утверждение о том, что у природы действительно нет плохой погоды.
