Когда сыновья повзрослели, жизнь обоих поначалу складывалась вполне удачно — устроились на работу, обзавелись семьями. Позже старший Вадим занялся бизнесом и, надо признать, небезуспешно. Младший же, Михаил, вдруг пристрастился к выпивке. Он очень быстро покатился по наклонной и за короткое время потерял все, что имел, — авторитет, рабочее место, жилье, семью...
Сначала за пагубную привычку Михаила уволили из организации, где он трудился, затем попросили из малосемейки, в которой жил с супругой и сыном. Жена Наташа подала на развод, но даже это спивающегося мужика не образумило, не огорчило, ведь с некоторых пор ему вдруг стали безразличны и некогда горячо любимая женщина, и сынишка.
Со спокойной совестью ставший безработным и бездомным могилевчанин вернулся жить к родителям. И те его, на свою голову, приняли и даже окружили заботой — одевали, кормили, не заставляли вносить свою лепту в оплату “коммуналки”. В общем, устроился великовозрастный выпивоха с полным комфортом. Единственной проблемой были постоянные “лекции” отца, который никак не мог смириться с образом жизни младшего сына. А тот слушал молча, иногда негромко огрызался, но никогда не скандалил, не повышал голоса — относился к категории тихих пьяниц.
Валентина Тимофеевна оказалась словно между двух огней. И мужу сочувствовала, ведь тот постоянно нервничал, расстраивался, не берег здоровья, и непутевого отпрыска ей было жаль чисто “по-бабьи”. Пару раз между пожилыми супругами даже возникали серьезные споры, чего прежде никогда не случалось, но и это выпивоху совсем не трогало.
Но, в общем-то, жила семья тихо и мирно, никому неудобств не доставляла, с виду казалась благополучной. Может, поэтому ничего и не заметили, не забили своевременно тревогу ни соседи, ни социальные работники, ни участковый. Так уж повелось — в крупных городах люди живут разобщенно, обособленно, друг о друге почти ничего не знают, и, если человек ни на что не жалуется, считается, что у него все в порядке.
Между тем обстановка в квартире Давыдовых, хоть и незаметно для окружающих, но накалялась все больше. Отец и сын уже не могли спокойно смотреть друг на друга, постоянно раздражались. Старика выводили из себя пьянки сына, его безделье, а потерявшему совесть отпрыску надоели бесконечные нотации.
На момент, когда разыгралась трагедия, Василию Андреевичу исполнилось 78 лет, передвигался он с трудом, с тросточкой. Беспокоили зубы — чтобы съесть яблоко, чистил его ножичком, затем разрезал на небольшие кусочки. Впоследствии именно этот нож и стал орудием преступления.
...Отец был на кухне, когда нетрезвой походкой туда же заявился 44-летний Михаил. По-хозяйски залез в холодильник, осмотрел его содержимое, водрузил на плиту чайник. Старик, как обычно, спросил, думает ли сын браться за ум, завязывать со своей пагубной привычкой, устраиваться на работу. Ответом была глумливая улыбка. Михаил повернулся лицом к родителю, закатил глаза — дескать, как твои “лекции” достали! И тогда в душе пожилого человека вскипела злоба: Боже, кого же я вырастил на свою голову, когда все это закончится?!
Обида, горечь, безысходность придали немощной руке твердости. Схватив со стола нож, пенсионер вонзил его в грудь сына — метил в сердце. Выдернул оружие, замахнулся для нового удара. Но вмиг протрезвевший Михаил выбил у отца нож, отбросил в сторону, сам вызвал милицию, стал жаловаться. Он даже не пытался, как поступают многие в таких ситуациях, защитить собственного отца, сказать, что это семейное дело, сами разберутся. Ведь своей вины в разыгравшейся трагедии пьяница не усматривал.
Михаил получил от рук родителя тяжкую травму: были повреждены не только мягкие ткани, но и легкое — пришлось лечиться в больнице, его прооперировали. То, что в отношении отца завели уголовное дело, что старика арестовали, сына совсем не трогало — напротив, его переполняла жажда мести.
Во время судебного заседания даже прокурорским работникам, повидавшим по долгу службы немало тягостных сцен в этом зале, было тяжело наблюдать за обвиняемым и потерпевшим с одной фамилией. Старик с палочкой со слезящимися глазами — в клетке. И мужик средних лет с красным лицом, свидетельствующим о том, что выпивает, — вольготно развалился на лавке.
Щемило сердце и при виде несчастной старушки, заботливо интересовавшейся у мужа, что ему принести, что передать. Один Михаил оставался безучастным к трагедии родителей. Напротив, он даже попытался очернить Давыдова-старшего, громко спросив: “А помнишь, мама, как отец и с тобой ругался?” Та медленно повернула голову к младшему сыну, взглянула укоризненно, горестно, затем немного помолчала и сказала: “Так ведь из-за тебя все было!..”
Конечно, чисто по-человечески старик был достоин сожаления, а его непутевый отпрыск — порицания, но закон есть закон: за покушение на убийство не предусмотрено наказание, не связанное с лишением свободы. По решению суда Василию Андреевичу придется провести шесть долгих лет в колонии усиленного режима. Сумеет ли едва держащийся на ногах от горя и позора старик дожить до окончания срока, вернуться на свободу и провести хотя бы остаток дней рядом с любимой и любящей супругой, в тепле и уюте, в своей квартире?..
КОММЕНТАРИИ
Елена Исакова, старший помощник прокурора Могилева:
— Не дай Бог, попасть в такую ситуацию! При этом, по моим многолетним наблюдениям, большинство людей, даже не самых достойных, выпивающих, окажись на месте этого потерпевшего, винили бы в первую очередь самих себя, пытались бы всеми возможными способами облегчить участь престарелого отца, заступались бы за него, искали ему оправдание. Да и нравоучения, из-за которых в семье постоянно возникали конфликты, не казались бы им обидными, потому что любой родитель, имея непутевого сына, старался бы наставить его на путь истинный для его же блага. Но в данном случае мы не видим ни раскаяния, ни сожаления, ни каких-либо других глубоких переживаний, лишь злобу и жажду мести. Что ж, судя по всему, Михаил относится именно к тому типу пьяниц, которые уже не способны правильно расставлять приоритеты, так как давно потеряли моральные, нравственные ориентиры. Им безразличны родные и близкие — собственные дети и родители. Лично мне было очень жаль обвиняемого, на протяжении всего процесса сжималось сердце.
Ирина Барановская, психолог высшей категории Могилевской областной психиатрической больницы:
— Конечно, помочь в данной ситуации могли бы соседи, социальные службы, но старики не выносили свою беду на суд общественности, стеснялись. Между тем престарелые родители часто сами же своей излишней любовью и заботой делают детям хуже. В подобных ситуациях нужно уметь занять совсем иную позицию, “переступив через себя”: не помогать материально, не пускать жить в свою квартиру, в крайнем случае заставить оплачивать “коммуналку”. И тогда дармоеду не оставалось бы ничего иного, как искать работу, добывать средства к существованию. Наши же пенсионеры нередко трудятся до глубокой старости, чтобы содержать великовозрастных детей и внуков, а те, устроившись вполне комфортно на всем готовом, не видят смысла самостоятельно чего-то добиваться, так и живут за деньги старшего поколения чуть ли не до собственной пенсии.
mendeleva@sb.by
