Анна КРИВОСПИЦКАЯ в медсанбат попала в 17 лет.Назад дороги нет
В уютной горнице тепло и уютно. Обе хозяйки — Анна Николаевна и ее дочь Александра — гостям всегда рады. По такому случаю старшина медицинской службы, что называется, при параде: на выходном пуловере — военные награды. Вспоминать прошлое, признается, нелегко. Но и молчать о пережитом невозможно. Судьба лишила ее не только юности, но и детства:
— Отца за отказ идти в колхоз раскулачили и расстреляли. А маму с детьми сослали в Архангельскую область. Мне тогда было семь лет, сестре — четыре, а брату — всего три месяца.
Позже разрешили родственникам ссыльных забрать малышей, и Аня вернулась в свою деревню Лапени Чаусского района. Сначала остановилась у дяди, но вскоре выяснилось: места для сироты там нет. Ушла к бабушке с дедушкой и оставалась с ними даже тогда, когда с младшими детьми вернулась назад мама. Но трудности не мешали девочке учиться на отлично. Одни пятерки и в дипломе медучилища, которое Аня закончила аккурат в июне сорок первого:
— Вручили документ 1 июля. И сразу же отправили на работу в местную больницу.
А еще через несколько дней юная медсестра уже сопровождала раненых красноармейцев на станцию.
— Ехали на грузовой полуторке, как вдруг над нами закружил вражеский самолет, дал сверху несколько очередей. Шофер испугался, убежал. А я со всеми осталась в кузове, — рассказала Анна Николаевна. — «Мессершмитт» сделал еще два захода и скрылся. Водитель вернулся, и мы доставили солдат к поезду.
Грузили раненых в теплушки. Аня было собралась обратно, но начальник поезда приказал остаться: помогать бойцам нужно было и в пути.
Сестричка медсанбата
Состав взял курс на восток. Двигались в основном ночью, чтобы не попасть под прицел немецких самолетов.
— Раненые стонали, просили помощи, хотели пить, — вспоминать это, поделилась Анна Николаевна, тяжело и сегодня. — Воду для них удалось заполучить лишь на следующей остановке, в Веремейках. А у жителей Кричева попросили еще и посуды, хлеба, чтобы поить и кормить людей в дороге. В Кричеве стало известно, что Чаусы уже заняли фашисты.
До Брянска, до которого в обычной жизни часов пять на поезде, добирались около двух суток. Здесь на окраине города раненым определили место на территории мясокомбината. Вместе с другими медиками девушка выносила их из теплушек всю ночь.
— К утру еле стояла на ногах. Мой красный сарафан — в лоскуты, белые парусиновые туфли — в клочья. В итоге вместо «гражданских» нарядов мне выдали армейское обмундирование: гимнастерку чуть ли не до колен, бушлат с пилоткой. И кирзовые сапоги 42-го размера вместо «родного» 36-го. В них и дошла до Берлина.
Но сначала, вспоминает, вместе с Красной Армией пришлось отступать. Призналась: было страшно. О том, что готовит завтрашний день, старались не думать. Главное — доставить к санитарному поезду раненых прямо с боевых позиций, а затем переправить их в тыл. Спасать-лечить приходилось и в пути, и в полевых госпиталях.
«Родилась в рубашке»
Вера в Победу — главное, в чем черпали силы. Потому что одними физическими законами не объяснишь, каково это — сутками не спать, таскать под пулями людей весом минимум вдвое больше своего. В жару и в морозы, по пояс в снегу и по колено в грязи. На фронтовых дорогах случалось и то, что можно почти без натяжки причислить к чуду. Например, историю спасения Ани на одной из маленьких станций близ Сталинграда в августе сорок второго. Там, призналась женщина, воочию увидела, как выглядит ад:
— Немецкий бомбардировщик пошел в атаку. Бомбы взрывали землю, люди кричали. А когда полыхнула цистерна с бензином, казалось, что загорелось даже небо. Я бежала, не понимая, куда, зачем. Вдруг слышу голос: «Сестра, ложись!» Подчинилась сначала этой команде, затем поползла на голос — и оказалась в окопе. Потом полный провал в памяти. Когда очнулась, не смогла подняться. Оказалось, что меня прикрыл своим телом солдат. Старым был или молодым, красивым или высоким — не запомнила ничего, но навсегда благодарна ему за спасение. Врач в госпитале сказал, что «в рубашке родилась»: из всего нашего поезда только я и выжила. А потом добавил: «Приходи в себя быстрее. Работать некому». Так что вскоре снова была в строю, но уже в составе другого военно-санитарного поезда.
Под страшные бомбежки новый передвижной госпиталь тоже попадал не раз. Однажды после такой «остановки» медсестру контузило так, что она три месяца практически ничего не слышала. Хотя на теле ни царапины, осколки только ремень разрезали. Медикам и раненым из первых и последних вагонов, куда угодили снаряды, повезло меньше.
— Из всего эшелона людей набралось лишь на две машины-полуторки, — уточнила ветеран.
Фронтовая любовь
День Победы для Анны стал счастливым и одновременно горьким.
— Счастье от того, что он наконец-то настал, даже описать трудно. Мы с моей боевой подругой 9 мая 1945-го встретили в Берлине. Прошли через Бранденбургские ворота и оставили автографы на Рейхстаге. А еще через несколько минут ее настигла снайперская пуля, — об этой потере, не скрывает Анна Николаевна, она тоже не забывала никогда.
Мужа Анна нашла в Берлине.Войну завершила в звании старшины медслужбы. Однако домой вернулась лишь в сорок шестом: еще год выхаживала раненых в освобожденной Германии. Окончания срока службы Анны ждал и красноармеец Александр Кривоспицкий. С красивой медсестрой он познакомился в сорок четвертом, когда девушка выхаживала его после тяжелого ранения. И понял, что влюбился. Расписались молодые в Берлине. А когда вернулись в свою страну, осесть решили в Чаусах. Анна Николаевна работать пошла в инфекционное отделение местной райбольницы. Только мирного стажа у нее более сорока лет. А вместе с военным, считай, полвека. Среди наград ветерана — медали «За освобождение Варшавы», «За победу над Германией». Несколько польских медалей, в том числе «За Одру, Нису и Балтику».
markova@sb.by
