Коллекционер Игорь Сурмачевский.
Удивительное ощущение, когда под пальцами настоящая вещь, ее тепло передается, время исчезает — и ты оказываешься даже не в прошлом, а в позапрошлом веке. Оглядываешься по сторонам — все настоящее: стены, паркет, ковер, шкафы, кресла, стол, книги с потертыми корешками, подтяжки на ручке кресла, письменный прибор (чернила, правда, высохли)... Все совпало! И место настоящее — Дом–музей Ваньковичей, и все предметы — подлинные, из коллекции Игоря Сурмачевского.
Он сам и открыл эту уникальную выставку антикварных платьев и аксессуаров. Основная география представленных раритетов — Западная Европа, Америка и Россия. Когда–то все это принадлежало светским дамам XIX и начала XX столетия: роскошные бальные платья, накидки для посещения оперы, свадебные и прогулочные костюмы, а также и множество мелочей, без которых тогдашние дамы не обходились.
Веер-бризе.
«Все на этой выставке — настоящее. Именно в таких платьях появлялись дамы в этом же доме, возможно, в этих же комнатах, в таких же туфельках танцевали полонезы...» — рассказывает Игорь Сурмачевский, прохаживаясь рядом с экспонатами, бережно трогая платья и шляпы, что–то только ему понятное поправляя.
В какой–то момент мне даже показалось, что коллекционер и сам похож на шляхтича тех времен. Та же стать, такие же лихие усы и уверенность в движениях.
Дамский головной убор «Анютины глазки».
Пришедшие на открытие зрители немного робеют, прикасаясь к платьям прекрасных дам, воспетых великим Адамом Мицкевичем и его другом Александром Пушкиным. Выражение на женских лицах — соответственное, словно каждая примеряет на себя что–то из гардероба красавиц былых времен.
Коллекционер продолжает: «Каждое из этих платьев сделано вручную, швейных машинок тогда еще не было. Ткани привозились из Парижа, Лондона, Варшавы. Дамы так же, как и сегодня, пристально следили за веяниями моды, выписывая иллюстрированные журналы из Франции. Смотрели рисунки, подбирали модель, потом заказывали... Двух одинаковых платьев не существовало. Можно смело утверждать, что и в XIX веке мы были частью Европы. Звучала та же музыка, наши шляхтянки ходили в таких же платьях, как француженки, пользовались такими же духами и веерами, так же подавали руку кавалеру и так же кланялись».
Мне как человеку современному и практичному стало интересно, как все эти объемные платья, шляпы, сумки и ридикюли коллекционер хранит, как за всем этим великолепием ухаживает? И я не постеснялся спросить.
Игорь галантно взглянул на свою супругу Татьяну — именно она ответственна за эту часть коллекции (оказывается, все это хранится на манекенах, как в витрине магазина, занимая целую комнату, платья эти не стираются и не стирались). И тут же рассказал, как однажды пришел домой, а в квартире стоит легкий аромат цветочных духов. Его супруга на весу, поддерживая специальной варежкой, разглаживает одно из бальных платьев утюгом с парогенератором. «Что за странный запах, Татьяна, ты же такими духами не пользуешься?»
А она показывает на старинное платье и объясняет, что запах исходит именно от него. Представь, двести лет прошло, а ткань хранит еще тот аромат. Разве это не мистика? Вот чем отличается настоящая, подлинная вещь от новодела. В ней и аромат времени, и энергия тех, кто этот предмет делал, и тех, кто им пользовался».
Я завис над застекленной витриной, разглядывая всяческие мелочи былых времен. Коробочки, кошельки, табакерки, зажимы, пряжки, ножницы и щипчики, перламутровую ложку (она не для еды, а чтобы ухо почистить)...
Дом-музей Ваньковичей.
Игорь Сурмачевский продолжает экскурсию:
— В таких и подобных домах зимой и летом собирался бомонд нашей культуры — Ян Дамель, Монюшко, Дунин–Марцинкевич... Можно без труда представить эти дружеские вечеринки и светские рауты, только–только входящие в моду. Гости пили кофе и портер, угощались шоколадом из фарфоровых чашечек, говорили, музицировали. Дамы шелестели кринолинами, вот такими, как вы видите. А если становилось чуть прохладно, набрасывали на плечи шали... Это все мода эпохи романтизма, по–своему она прекрасна.
Часть экспозиции.
За стеклом две пары бальных туфелек, без каблуков, плоских. Называются они — стерлядки. Сделаны, между прочим, в Париже.
И тут же рядом платье для утреннего чая. Мне показалось, что в таком не очень удобно пить чай, да и сидеть в нем не очень.
Шкатулка для дамского рукоделия. Чемодан для путешествий, чем–то напоминающий футляр швейной машинки, как и всевозможные сумочки, кошельки и ножики для чистки яблок (приличная барышня не могла себе позволить взять и надкусить плод).
Ножницы для рукоделия. Сталь, золото.
И еще меня очень поразила элегантная емкость для нюхательной соли. На балу дамы уставали, корсет затягивали туго, голова могла закружиться, вот тут и нужна соль. Понюхал — и снова бодро танцуешь мазурку.
P.S. Кстати, черный элегантный цилиндр обтянут идеально постриженным бобровым фетром, а ведь я раньше думал, что это бархат или шелк. Вот для таких маленьких открытий и стоит сходить в Дом–музей Ваньковичей и познакомиться с выставкой.
Советская Белоруссия № 14 (25149). Суббота, 21 января 2017
