Свидетельства очевидцев
Муза Заслонова — дочь легендарного белорусского подпольщика и партизана, Героя Советского Союза Константина Сергеевича Заслонова. Она никогда не забывала, чьей дочерью ей выпала честь быть. Кинорежиссер по профессии, Муза Константиновна сняла фильм об отце. Много встречалась с бывшими партизанами, его сослуживцами, работала с архивными материалами. И в результате родилась рукопись документального романа «Фамилия». Текст готовился долго и непросто, что тоже может стать сюжетом для отдельного произведения. Сегодня «дело жизни», как говорит сама Муза Константиновна, практически завершено. Мы публикуем отрывок из рукописи.
Я решила детально, скрупулезно разобраться в истории Куповатского боя, в котором погиб отец и вокруг которого, как я уже писала, ходило так много сплетен и домыслов.
В музее истории Великой Отечественной войны мне порекомендовали обязательно поговорить с бывшим секретарем подпольного райкома КП(б)Б Витебской области Адамом Константиновичем Стельмахом.
Адам Константинович располагал к себе искренностью и горением. Не горячностью, а именно горением. Неравнодушием, каким, как я всегда думала, обладал и Заслонов. В момент нашей встречи этот старый уже человек был очень болен и не имел сил вести со мной длительную беседу. Но он подарил мне тогда только что опубликованные свои воспоминания, где осмелился затронуть факты, до тех пор замалчиваемые. Все, что касалось РННА! И именно в этих его записках я нашла главное объяснение обстоятельств, связанных с Куповатью. Вот отрывок из тех записок.
«Летом 1942 года немецкое командование бросило против партизан воинские части «народников» так называемой Русской Национальной Народной Армии (РННА), созданной из числа военнопленных Красной Армии. В августе эти части блокировали многие населенные пункты между Оршей и Богушевском. Руководство партизанского соединения и райком партии решили организовать связь с командирами гарнизонов РННА с тем, чтобы привлечь их на свою сторону... В этом деле проявил инициативу и принял самое активное участие Заслонов. В результате переговоров 10 августа снялись одновременно 5 гарнизонов РННА из деревень Новая Земля, Гичи, Рудня, Петрики и перешли на сторону партизан. Всего в наше соединение прибыло 236 солдат и офицеров из РННА и 78 полицейских. Они принесли с собой 5 минометов, 300 мин, 10 пулеметов, автоматы, винтовки, много боеприпасов...»
И сразу же стало понятно, кому предназначалось то письмо, наброски которого я обнаружила в папиной записной книжке, хранившейся в музее истории Великой Отечественной войны. На одной страничке небольшой по размеру книжки были такие строчки: «По имеющимся у меня данным... которыми я располагаю по донесениям моей разведки Вы /перечеркнуто/ ...как настоящий патриот Страны Советов пытаетесь связаться с нами... /перечеркнуто/ ... и свое патриотическое настроение... /перечеркнуто/ ...связать с нашими боевыми действиями... Вы прекрасно знаете и понимаете... /перечеркнуто/ Вас агитировать не следует, т.к. Вы полноценно грамотный товарищ... Что нашего строя никому не свергнуть...»
И на второй страничке: «Дорогой товарищ! Близится гибель фашизма... /перечеркнуто/ Я прошу в любое время, удобное для Вас, явитесь ко мне для устных переговоров. Заверяю Вас и даю честное слово партизан, идите абсолютно спокойно, не беспокойтесь за последствия. Никто Вас и пальцем не тронет, не спадет с Вас ни одного волоса... /перечеркнуто/ ...И будет ли справедливо, если мы, советские люди, будем друг друга уничтожать, когда у нас есть общий проклятый враг?! Время встречи, место встречи устанавливайте Вы. Я благосклонно полагаюсь на Вашу честность и справедливость... Прошу встретиться, очень хочется встретиться и нужно.
С приветом, комбриг Заслонов».
Раз уж тема РННА стала вдруг открытой, то и все, кто до этих пор как–то уклончиво рассказывал о событиях в Куповати, стали откровеннее. И Людвиг Иванович Селицкий, бывший комиссар в бригаде Заслонова, сразу отбросил свою очень тонкую, хитроватую дипломатичность и помог мне детально разобраться в обстоятельствах, сопутствовавших тем событиям. Уж он–то знал о них все досконально!
После первой успешной операции по переходу людей из частей РННА Заслонов получил специальное задание проводить особенно активную пропагандистскую работу в этих частях. Многие попали в плен ранеными. Фашисты предложили им выбор: расстрел или в ряды РННА. Естественно, большинство выбрали жизнь, рассчитывая потом перейти на сторону партизан.
Несмотря на то что Заслонову было поручено делать все, чтобы перетянуть из РННА в партизаны как можно больше народа, в это же время он получил категорический приказ: срочно со всеми своими отрядами выходить за линию фронта, чтобы влиться в ряды Красной Армии! Заслонов вынужден был отдать команду всем своим отрядам двигаться по направлению к тем местам, где легче можно было перейти линию фронта. Однако как раз тогда по его заданию уже подготовили очередную большую группу солдат и офицеров РННА, готовых уйти к партизанам. Заслонов не мог бросить этих людей на произвол судьбы. Уже договорено было с ними о времени перехода и месте встречи. Этим местом являлась Куповать, а время — 6 — 7 часов утра 14 ноября. Вот почему Заслонов остался в Куповати только лишь со штабом и всего с несколькими десятками своих партизан. Он намеревался догнать двигавшиеся к линии фронта отряды после того, как к нему присоединятся ожидаемые «народники». К деревне Куповать, окруженной непроходимыми болотами, имелось только два подхода с двух противоположных сторон. Со стороны деревни Кузьмино — довольно широкая дорога. А со стороны Утриллово — узкая гать, проложенная по болоту. По этой гати и должна была подойти ожидаемая группа перебежчиков. Отряд под командованием Селицкого Заслонов направил на дорогу к Кузьмино, чтобы они завязали там в нужное время небольшую перестрелку и отвлекли внимание немцев от событий в Утриллово и Куповати. Когда Заслонову доложили наблюдатели, что по гати движется большая колонна «народников», он приказал ни в коем случае не стрелять и всех пропустить. Уверен был, что это его «перебежчики», не стал даже будить остальных партизан. Тем более группа Андрея Агеева поздно ночью вернулась с трудного боевого задания и ей требовался отдых. Заслонов вместе со своим адъютантом Женькой Корженем и разведчиком Иваном Козловским вышел навстречу колонне «народников». Для переговоров с ними он послал Козловского, непосредственно проводившего подготовку этого перехода в частях РННА. Козловский спустился к гати. Наверняка он увидел, что пришли не те люди, с которыми он оговаривал переход... Но тут вдруг, расталкивая пробиравшихся по гати людей, разбрызгивая болотную жижу, откуда–то из середины колонны выскочил офицер. Он в упор выстрелил в Козловского и начал отдавать приказы к боевым действиям. Заслонов понял, что сложилось все не так, как планировалось, и тут же послал Женьку будить всех и начинать оборонительный бой. Почему же не отступили сразу, ведь силы были явно неравные — человек сорок против двухсот?! Вот как объяснил все это Селицкий: «Костя спас меня и моих людей! Ведь если бы он сразу отступил, то привел бы фашистов ко мне в тыл! Тогда наверняка погибли бы все — и мы, и его люди».
Что же произошло? Об этом рассказали Селицкому люди, позже вырвавшиеся из РННА. В ночь с 13 на 14 ноября в часть, готовившуюся на рассвете уйти в лес, внезапно нагрянула фашистская инспекция. По–видимому, предательство все–таки было. Сволочей хватало везде, а там особенно! Зачинщиков расстреляли. Остальных в срочном порядке отправили куда–то под Смоленск. В Куповать же направились совсем другие люди, в основном из добровольных полицаев.
Как разворачивались дальнейшие события в Куповати, поведал мне Андрей Иванович Агеев, единственный человек, находившийся в момент гибели Заслонова рядом с ним. Андрей Иванович, колхозник из сибирской глубинки, всю жизнь терзался сомнениями: все ли возможное сделал тогда, в тот роковой день, в деревне Куповать?! А почему? Станет ясно из этой магнитофонной записи его рассказа.
«...Вернулись мы с Яновского боя в Куповать вечером 13–го. Утром рано — тревога. Женька Коржень прибегает: «Занять круговую оборону!» Уже под вечер в последний раз прибежал и говорит: «Дядя Костя просил продержаться до темноты. Темнота настанет — пойдем по сигналу на прорыв!» Меня Заслонов вызвал в штаб.
Настало время, Дядя Костя приказывает: «Будем выходить! Подготовься! Вовремя ракету подай!» Я быстрей проскочил через дверь, а огонь, просто шквальный!! Прямо по штабу стреляли! Кричу: «Дядя Костя, быстрее! Мы пристреляны! Смотрите!» Ну, он с прохладцей выходит... как ступил на крыльцо, дверь закрыл... и очередь по нему! Прямо в грудь! Он так пошатнулся... Я к нему. Он захрипел, и все! Я затащил его на погребню. А в это время пуля попала мне прямо в винт автомата, и автомат у меня с плеч свалился. Я тогда Дядю Костю положил, успел дослать ракету и побежал к этому автомату. Подскочил к нему, и меня прямо в ногу... А отряд уже пошел на прорыв. Дядя Костя, убитый, на погребне... Убитый он! Убитый! Я еще с него планшетку сдернул. «Дядя Костя! Дядя Костя!» И все! И ничего не ответил...»
Я заметила, что этот пожилой человек все время как бы старался оправдаться. Будто чувствовал какую–то вину в гибели командира. А его и вправду не раз после того рокового боя упрекали товарищи: мол, бросил, не потащил за собой, пусть ползком, пусть хоть как! Вот он повторял и повторял: Заслонов погиб сразу. Мгновенно! Этот укор так всю жизнь и пронес на себе бывший партизан. Я же считаю, разве можно тут судить?
Приведу кусочек из магнитофонной записи рассказа еще одной участницы тех событий — Веры Васильевны Доморацкой.
Отошли в Адамовский лес. Потом разведка пошла опять в Куповать, подобрать, если можно, убитых. «Народники» уже ушли оттуда. Они все хотели узнать, где Заслонов. Полагали, что убит, но не знали точно. А за голову Заслонова давали 50 тысяч марок. Собрали жителей Куповати, но никто не сказал. Назавтра мы похоронили его и всех убитых. А ребята на могиле дали клятву — на каждом шагу мстить немцам за смерть Дяди Кости.
Константин Сергеевич был особенный, не как все остальные командиры. Он всегда жалел людей. Если посылал на задание, предупреждал: «Головой зря не рискуйте. Если сегодня невозможно выполнить задание — выполните завтра». Для раненых всегда было лучшее питание.
Заслонов, хоть и не военный был, а умел ориентироваться в военной обстановке. Когда в Логах шел бой, мы же почти в мешке оказались! А он сумел вывести нас почти без потерь. И еще самолеты принять с Большой земли. Не каждый так сумеет. Просто не знаю, почему так получилось в Куповати?!
И после гибели Константина Сергеевича ребята часто повторяли его любимое слово: «Рубанем!» Он так говорил: «Рубанем, ребята!» «По фашистам рубанем!» Мы песню сочинили, не знаю, кто — все вместе, наверное... Печальную песню, ведь только что погиб... «На мяжы, дзе зломак кукурузы, перавесiў пер’я цераз тын, спiць Герой Савецкага Саюза — партызан Заслонаў Канстанцiн!». Мы и не знали еще, что ему присвоили Героя, — сами ему дали это звание. И пели эту песню вечерами у костра в лесу!..»
