Недавно увидела в сети копию программки Ленинградского театра кукол 1974 года «Пособие детям и их родителям, как стать театральным зрителем». Со стишками типа «И умен ты, и хорош, ребятенок милый, но зачем же ты орешь с поросячьей силой?»
Увы, все написанное там по–прежнему актуально.
Да что дети... Взрослые тоже утратили, например, умение неспешно наслаждаться стилем писателя. А театр? У него свои трудности. Театр более зависим от публики, чем литература, писатель может творить «в стол», а спектаклю нужен зритель, театру нужны сборы. Поэтому в репертуарах появляется развлекаловка...
Впрочем, не везде. Недавно свое двадцатипятилетие отметил театр, который в подобном не замечен. Это один из коллективов филармонии, но уникальный: Белорусский поэтический театр одного актера «Знiч». Спектакли — по классике, на белорусском языке, к тому же — моно. И вполне самоокупается. Как это удается? Может, наш зритель–читатель не так уж глуп или художественный руководитель и создатель театра, актриса Галина Дягилева знает особенный секрет?
Фото ВИТАЛИЯ ГИЛЯ, «СБ».
— Не в том ли секрет успеха, что у вас своя ниша на театральном рынке, поскольку репертуар завязан на школьной программе?
— Наши зрители действительно в основном школьники и студенты, и работаем мы в сотрудничестве с комитетом по образованию. Но есть у нас и постоянный взрослый зритель, который любит поэзию, белорусское слово. Мы предлагаем учителям возможность необычного урока литературы — привести учеников на наш спектакль. И этот урок превратится в праздник. Но не всегда имеем желаемый отклик...
— У вас спектакли сложные, требующие сопереживания... А современные дети не в состоянии даже высидеть на месте полтора часа, если это не за монитором. Вы это замечаете?
— Конечно, замечаем. Бывает, артистам приходится даже выходить из роли и обращаться к залу, пытаясь успокоить. У меня тоже были такие случаи. Однажды идет спектакль, а дети в зале просто неуправляемы... А среди зрителей — заграничные гости. И мне пришлось... свистнуть, чтобы остановить шум. В театре Якуба Коласа, когда я играла в «Снежной королеве» Маленькую Разбойницу, я научилась хорошо свистеть в два пальца.
— Помнишь недавний скандал, когда в одном из областных театров прервали спектакль из–за того, что дети в зале шумели? Общество разделилось на две части: одни считали, что это непрофессионализм артистов, которые не смогли справиться с ситуацией, другие — что театр поступил правильно, хамство спускать с рук нельзя.
— Между артистом и зрителем должен быть диалог. И в упомянутом случае не правы обе стороны. Я бы, конечно, не остановила спектакль. Это больно — играть, когда тебя не слушают... Но нужно продолжать. Когда я свистнула — это тоже было от боли и, наверное, неправильно... Артист и в таких случаях должен что–то предпринимать, не выходя из образа.
— Подростковая аудитория всегда была самой сложной. Много лет назад наш класс водили на спектакль по Василю Быкову «Пойти и не вернуться». И в сцене, когда главные герои после признания в любви лезут в землянку, зал начал улюлюкать, смеяться... До сих пор помню острое чувство неловкости — за то, что и я сделала соответствующую гримасу... Потому что страшно выделяться, когда вся школа смеется! И еще я запомнила, как покраснели молодые артисты...
— Но спектакль не остановили?
— Нет. Более того, в нужных местах все сопереживали, спектакль понравился...
— Когда приходит такая аудитория, необходима помощь учителей. Ведь если они ведут учеников в художественный музей, не допускают же, чтобы дети черкали на картинах... Мы перед спектаклем всегда делаем пролог — кто–то рассказывает о постановке. Многое зависит и от мастерства актера.
— Само явление «культпоход в театр» воспринимается скептически. Есть ли толк от того, что детей загоняют в театр, музей, на выставку?
— Слово «загоняют» больше неуместно. Это раньше нам могли заполнить зал учениками одной школы. Потом мы с коллективом обсудили это и решили, что нам интереснее, если зрители приходят из разных «источников», по пять–десять человек — те, кто хочет. Чтобы это была театральная публика.
— А как ты приучала к театру, скажем, своих внуков, дочь?
— Специально не приучала. Семья у нас творческая. Муж — художник, дочь — художница, человек воцерковленный, пишет иконы. Внуков — шестеро. Случается, и внуки выступают, Николай, который теперь учится на отделении дизайна в Институте современных знаний, в спектакле «Маленькi прынц» играл на скрипочке. Но в семье я никогда не делала из своей работы культа. Гонор — преграда в любой профессии, и особенно в искусстве.
— А как ты сама впервые приобщилась к театральному искусству?
— Я попала в настоящий театр поздно. Мама была партизанской связисткой, после войны осталась в кадрах армии. И когда развелась с моим отцом, мы из военного городка в Боровой под Минском поехали на ее новое место службы, на Чукотку. Пожили там... Потом какое–то время — в Луганске, в семье отчима. За ту четверть, которую я успела проучиться в украинской школе, я выучила басню, и когда вернулись в Минск, с этой басней пошла на конкурс на телевидение — там режиссер Клавдия Анисимовна Казакова набирала детей в студию. Меня приняли. И я стала вести детские телепередачи.
— В чем отличие детских спектаклей? Наверное, интерактив, визуальность?
— Конечно. Каждый наш спектакль для детей — интерактивный. У нас же моноспектакли, поэтому нужно делать их зрелищными. Есть кукольные представления... Спектакль «Вясёлая каруселя» по Артуру Вольскому — спектакль–игра, который исполняет прекрасная актриса Лариса Горцева и во время которого дети выходят на сцену и участвуют в действии.
— Театры привлекают детей тем, что рассказывают им об их проблемах на их сленге... А вы предлагаете классику, к тому же моноспектакли.
— Причем не собираемся пересказывать классику на новый лад. Мы показываем тот уровень, до которого нужно подниматься. Приучаем любить белорусскую литературу, белорусский язык. Но разве спектакль по «Палескiм рабiнзонам» Янки Мавра может быть неинтересен и современному ребенку? А жанр моноспектаклей очень популярен. Это мобильная, востребованная форма, вспомнить Владимира Рецептора или Евгения Гришковца! Наш театр пробивает информационную стену между публикой и белорусской литературой. И здесь нужен камертон! Особенно играя для детей, которые остро реагируют на фальшь.
Правила поведения в театре, которые нужно объяснить детям:
Свое место следует занять до третьего звонка. Если в зале уже погасили свет, лучше сесть где–нибудь с краю на свободное кресло.
Отключить мобильный телефон!
У зеркала в гардеробе можно только поправить прическу. Причесываться, подкрашиваться — лишь в туалете.
Подавать пальто гардеробщику нужно, перекинув через барьер.
Вдоль рядов кресел проходить лицом к сидящим зрителям. Если идут мимо тебя, встать и дать дорогу.
Рассматривать через театральный бинокль людей в зале — верх неприличия.
Сидя в кресле, не класть руки на оба подлокотника.
Во время спектакля не разговаривать и не шуршать обертками.
Не вставать, пока не закончится спектакль, и не торопиться в гардероб за верхней одеждой, как будто тебе не понравилось представление.
МНЕНИЕ
Ольга Сергеева, руководитель литературно–драматической части театра «Знiч»:
— Нередко декады по белорусскому языку и литературе учителя хотят завершить нашим спектаклем, таким, например, как «Красёнцы жыцця» по поэме Якуба Коласа «Новая зямля» или по стихам Янки Купалы «Мне сняцца сны аб Беларусi». Выезжаем и в районные, и в сельские школы. В месяц у нас от 8 до 14 спектаклей. Меньше, чем раньше, — у нас тоже прошли сокращения. Но ни одного «минусового» спектакля ни разу не было, чтобы мы не заполнили зал.
КОМПЕТЕНТНО
Юрий Гильдюк, художественный руководитель Белгосфилармонии:
— Чаму тэатр «Знiч» у нашай фiлармонii? Мне здавалася раней, што гэта трохi дзiўна. Зараз так не здаецца. У тэатра, безумоўна, ёсць свая нiша — гэта беларуская лiтаратура, беларуская музыка. Галiна Дзягiлева заўсёды ў пошуку новых твораў, актораў, супрацоўнiчае з многiмi нашымi слыннымi кампазiтарамi.
rubleuskaja@sb.by
Советская Белоруссия № 67 (24697). Четверг, 9 апреля 2015
