Удастся ли когда-нибудь восстановить полную фотоколлекцию Исаака Сербова, оставившего около 5 тысяч кадров старинного Полесья?

Фотография больше не падчерица искусства, как это было когда–то. Спор, начавшийся в 1822 году с того самого момента, как Жозеф Ньепс получил первый в мире фотоотпечаток, можно считать завершенным. С недавних пор фотографов и художников признали равными игроками на одном поле, и те и другие могут претендовать на одни те же выставочные залы, одинаковые награды. Даже в Минске вернисажи живописи открываются не чаще фотовыставок (еще год назад кто бы поверил в такое?). На прошлой неделе Национальную премию в области изо впервые разыграли не только между авторами выдающихся скульптур и полотен, но и среди фотографов. А ведь первую дагеротипную фотомастерскую в Беларуси открыл Антон Прушинский еще в 1850–м. Правда, ни о каком фотоискусстве серьезных разговоров у нас не велось еще долго. Чье же имя стало началом той фотографии, которую единодушно признали не одним лишь историческим документом, а и достоянием искусства?

Пять лет назад в серии «Энциклопедия раритетов» вышла книга «Беларусы ў фотаздымках Iсака Сербава 1911 — 1912 гадоў». Сравнительно небольшим тиражом, пропав с прилавков в первые же дни продаж. Но интернет щедро растиражировал и уникальные фото, и не менее уникальные комментарии к ним автора, успевшего зафиксировать то, что исчезло бесследно в военно–революционном пожаре. Новые научные статьи и исследования надежно вернули забытого этнографа, фольклориста и археолога в контекст национальной культуры. Хотя в его биографии по–прежнему остается много белых пятен и вопросов без ответов. Один из самых интригующих — удастся ли когда–нибудь восстановить полную фотоколлекцию Сербова, оставившего около 5 тысяч кадров старинного Полесья, каким его не знали прежде.

Забвение

К 1911 году Исаак Сербов был, по всей видимости, фигурой известной не только во 2–м Минском городском училище, где преподавал. Свою первую фототеку он составил по заданию Минского церковно–археологического комитета, членом которого являлся, отправившись в зимнюю экспедицию по Минской губернии. А когда школяров распустили на летние каникулы, предложил в Северо–Западный отдел Императорского Русского географического общества (ИРГО) проект новой экспедиции «в страну дреговичей, или полешуков». Его заявка была далеко не единственной, фотографией и фольклором в те годы увлекались многие. Отнюдь не Сербов стал автором первых белорусских этнографических фотоколлекций, конкурсы и выставки фотографий вошли в моду за несколько лет до того. Однако поддержали одного Исаака Сербова, выделив на поездку 60 рублей. Результат ее был печален: по дороге домой на Смоленском вокзале вышел конфликт с кондуктором — с помощью жандармов тот вынудил–таки этнографа сдать свои вещи в багажное отделение, и по прибытии он обнаружил, что почти все его негативы на стеклянных пластинках превратились в осколки, а верный «Кодак» не стоит и пытаться чинить. «Смоленский разгром ошеломил меня», — написал Сербов позже в своем письме в Северо–Западный отдел ИРГО, предлагая вернуть аванс и планируя повторить прежний маршрут следующим летом уже за собственный счет. Однако там его поддержали снова, выделив деньги и на новый фотоаппарат.
Значительная часть корреспонденции в Северо–Западный отдел Императорского Русского географического общества, прописавшийся в Вильно, сохранилась. Как и подробные отчеты Исаака Сербова из новых экспедиций, к которым он прикладывал свои фотографии, — на основании этих отчетов было подсчитано, что в Вильно он передал не менее 5 тысяч отпечатков. Но в отделе рукописей Вильнюсского университета осталось всего 442.

Когда Ольга Лобачевская, профессор кафедры этнологии и фольклора Белорусского государственного университета культуры и искусств, попала в архив Вильнюсского университета, обнаружила, что все эти фото там безымянны. Хотя еще в 1970–х ее коллега Иван Тищенко использовал их в своих научных публикациях, называя автором именно Сербова. Несколько снимков хранится в нашем Национальном историческом музее, куда попали раритеты дореволюционного Минского церковно–археологического комитета. Вместе с сотрудницей музея Надеждой Савченко Ольга Лобачевская атрибутировала наследие Исаака Сербова в Минске, а несколько лет спустя увидел свет и его «полесский» фотоальбом, который мог выйти еще 100 лет назад, если бы издательским планам Русского географического общества не помешала война. Ольга Александровна не забыла резонанс, который вызвало это событие:
— После издания книги районные музеи буквально засыпали меня просьбами прислать фото для своих экспозиций. Парадокс в том, что сербовские снимки были почти всюду, только без всяких подписей. В советские годы большинство наших музеев оформлялись по одному шаблону, и если нужно было показать, например, дореволюционного гончара, копировали портрет гончара, сделанный Сербовым в деревне Городной, но вопросом авторства никто не задавался.

След

В архивах Вильнюса нашлось письмо, датированное 1928 годом за подписью Вацлава Ластовского, в те годы секретаря и заведующего секцией этнологии Института белорусской культуры, в котором он просит Антона Луцкевича помочь в розыске снимков, оставленных Исааком Сербовым в Вильно накануне 1915 года.
— Ответа Луцкевича обнаружить не удалось, — продолжает Ольга Лобачевская. — Однако благодаря сотрудникам отдела рукописей Виленского университета нашлись материалы переписки между Советской Россией и Польшей приблизительно того же времени о передаче Виленского архива Сербова в качестве обмена ценностями. Каким был результат — неизвестно, нужно искать дальше. Успели ее передать, погибла ли? Известно лишь, что часть снимков Сербова хранится в фотоархиве Кунсткамеры. И самая большая коллекция — в Вильнюсе.

Комната

Подробности биографии самого Исаака Сербова также мало известны. Есть лишь основные даты: родился 27 мая 1871 года в деревне Кульшичи Могилевской губернии, в 1892–м окончил Полоцкую учительскую семинарию, в 1918–м — Московский археологический институт... Как выглядел он сам, можно судить разве что по коллективной фотографии, сделанной в мае 1924 года на первой Всебелорусской конференции архивистов. Из всех, кто запечатлен на этом фото, один лишь Сербов уцелел во время репрессий. Аресты начались в 1929–м, все научные труды, опубликованные накануне секцией этнографии Инбелкульта, были уничтожены, в том числе статьи Сербова. Как и другие, он также не избежал опасной критики в прессе, но судьбу большинства коллег не разделил. Что могло его спасти? Может быть, возраст или происхождение из самой гущи крестьянской бедноты? Надежда Кашкова, внучка Исаака Сербова, полагает, что ни то ни другое:
— Он был очень набожным и при этом чрезвычайно осторожным — как вспоминала моя мама, для молитв в семье Сербовых была отдельная комната, входить в которую девочкам строго запрещалось, и никаких крамольных разговоров при них никогда не вели.
Девочки — это дочери его родного брата Леона, чьих детей Исаак Сербов опекал почти до последних дней. Старших племянниц он взял в свою семью — родных детей не было. К слову, сам женился на дочери православного священника, и, по всей видимости, именно семья жены помогла ему с покупкой первого фотоаппарата. Вопреки распространенному заблуждению, еврейских корней он не имел. Библейские имена у Сербовых и их односельчан были традицией — на своих дореволюционных фотографиях он ставил штамп «Исаак Авраамович Сербов».

Возвращение

В 1919 году Исаак Сербов возглавил секцию по делам музеев, архивов и охраны памятников искусства и старины Могилевского губернского отделения народного образования, которое в то время размещалось в Гомеле. И когда Гомельскую губернию объявили на военном положении, занялся переправкой архивных документов и музейных раритетов в Москву.
— Но в 1925–м, когда уже был сотрудником Инбелкульта, пытался вернуть эти ценности в Беларусь, — сообщает малоизвестные факты Ольга Лобачевская. — А еще в 1914–м мечтал создать в Вильно музей народной одежды, искал деньги для осуществления этой идеи... Кроме таланта, исключительного чувства ракурса и композиции, Сербов обладал даром вовремя почувствовать, что важно сохранить в первую очередь. Но основные книги вышли у него еще до революции. Позже — всего одна, «Вичинские поляне», изданная в 1928 году. И после войны увидел свет альбом, посвященный народному ткачеству, вышивке и ковроделию.
Очевидно, погиб личный архив Исаака Сербова, который он не смог взять с собой в эвакуацию в Тамбов, где и умер в 1943 году. Судя по всему, архив был обширным, если принять во внимание, как много было сделано только с 1910 по 1913 год. После открытия его фотографий уже в новом столетии Вильнюсский университет бесплатно высылал нашим музеям цифровые копии снимков Сербова, признав ценность его наследия для Беларуси. Теперь наши ученые надеются на взаимопонимание с российскими архивами, где хранится немало неизвестных кадров белорусской истории.

cultura@sb.by