К началу 1939-го в Советском Союзе господствовал атеизм. Более 99 процентов храмов Русской православной церкви были закрыты либо разрушены. Это обстоятельство немецко-фашистские оккупанты решили использовать, начав войну с нашим Отечеством. Идеологи и пропагандисты Германии провозгласили «крестовый поход против безбожных большевиков», декларируя религиозную свободу на оккупированных территориях. Однако это был лишь тактический ход. Уже после окончания войны историки открыли в архивах истинные цели нацистов в религиозном вопросе: к 1960 году предполагалось уничтожить на территории Третьего рейха все существующие религии и начать насаждение неоязыческого германского культа.
Гитлер и его единомышленники прямо заявляли о неприятии основных истин христианства: о любви к ближнему, о равенстве и высоком достоинстве всех людей перед Богом, о милосердии и кротости. Человеконенавистническая идеология силы и самопревозношения, унижения слабых и немилосердия к обездоленным стала основой для создания в среде нацистской элиты неоязыческого культа, черпавшего идеи в древнем германском язычестве. Откладывая на время прямой конфликт с традиционными христианскими конфессиями в Европе, Гитлер тем не менее целенаправленно продвигал новую идеологию-религию в общественном пространстве Германии. Если на пряжках военнослужащих вермахта была надпись «С нами Бог», то в частях СС ни ее, ни других хотя бы видимых связей с христианством совсем не было. В частях СС и в высшем руководстве нацистской Германии начали практиковать языческие праздники и ритуалы, организовывались и массовые народные мероприятия в рамках новой «религии».
Нацисты планировали осуществить ни много ни мало дехристианизацию Европы, желали вернуть ее в языческое прошлое в новой привлекательной обертке. Геноцид, лагеря смерти и прочие ужасы нацистов были органичными составляющими этой античеловеческой религии-идеологии.
Жители оккупированной Беларуси увидели истинное лицо германского неоязычества без масок. И хотя оккупанты не препятствовали открытию храмов и служению священников, бесчеловечное отношение к местному населению и военнопленным быстро прояснило их сущность. Многие священнослужители помогали партизанам и подпольщикам, приближая день освобождения родной земли, при этом зачастую жертвуя своей жизнью.
Православной церковной жизнью в Беларуси во время оккупации руководил митрополит Пантелеимон (Рожновский). Оккупационные власти требовали от почтенного иерарха полного отделения православных епархий Беларуси от Русской православной церкви. Зачем? Уничтожение Церкви они хотели начать с ее разделения. Владыка Пантелеимон категорически отказался выполнять это требование, за что был отстранен от управления и отправлен под домашний арест. Его преемник архиепископ Филофей (Нарко) организовал церковный Собор, который в 1942 году провозгласил: самостоятельность Белорусской православной церкви может быть получена только с согласия Русской православной церкви и других Поместных православных церквей. Оказавшись после 1944-го в эмиграции, все епископы, участники этого Собора, вошли в состав различных епархий Русской православной церкви за рубежом. В итоге православные иерархи, священнослужители и верующие, несмотря на жестокие репрессии нацистов, сохранили единство и каноническое устройство церковной жизни даже во время оккупации.
Спасибо им, нашим предкам, за то, что отстояли нашу землю, нашу веру, нашу Церковь. За то, что не дали нацистским неоязычникам уничтожить наши святыни. За то, что сберегли наше духовное наследие, которым мы сегодня живем и вдохновляемся.
Протодиакон Павел Бубнов, преподаватель минских духовных академии и семинарии, кандидат богословия, главный редактор журнала «Ступени»
