— Екатерина Дмитриевна, после недавнего совещания у Президента выработан комплекс мер, позволяющих несколько сместить акцент в борьбе с наркоугрозой. Давайте подведем некий итог: что дало принятие в конце 2014 года Декрета № 6?
Можно было изготовить тот же спайс, которого хватило бы на целый город. Эту опасность предусмотрели, поэтому добавили такой квалифицирующий признак, как изготовление наркотиков с использованием лабораторного оборудования. Нужно было в первую очередь повлиять на потребление психотропов несовершеннолетними. Запрещенные вещества дошли до учреждений образования. Это тоже стало квалифицирующим признаком. Снизили возраст наступления уголовной ответственности с 16 до 14 лет. Но законодатель пошел на это исключительно в профилактических целях. Подростки должны были понимать, что они отвечают за свои поступки. Особенно с учетом акселерации: ребята уже в 12 лет осознают, что делают. Все в комплексе возымело профилактический эффект. К счастью, 14-летние к уголовной ответственности за время действия нынешнего законодательства не привлекались. Более того, в воспитательной колонии несовершеннолетних до 18 лет шесть человек.
Что касается изъятий: констатируем ежегодное увеличение изымаемых наркотиков и психотропов наряду со снижением передозировок. И этому в большинстве своем способствовало межведомственное взаимодействие. По нашей инициативе с подразделениями государственных таможенного и пограничного комитетов разработан совместный план.
После совещания у Президента изменилось восприятие проблемы многими госорганами и обществом в целом. Когда ей уделяется внимание на таком высоком уровне, очевидно, что наркомания угрожает национальной безопасности. Между строк можно прочитать: люди, опомнитесь и посмотрите, что может быть с нашей страной. Взгляните, что происходит у соседей. Так давайте всем миром попытаемся искоренить это зло.
— Сегодня главным мерилом эффективности считаются не количественные, а качественные показатели — снижение наркоугрозы в целом. В их числе предотвращение вовлечения несовершеннолетних в преступность, объем изъятых наркотиков, выявление каналов сбыта и нарколабораторий, уменьшение числа случаев гибели от передозировок. Сложнее ли станет работать в этом ключе?
— Качественная составляющая всегда стояла во главе угла. С момента принятия Декрета № 6 особым критерием в работе стало не количество преступлений, а то, насколько нам удалось не допустить гибели молодых людей от наркотиков. Если сохранили хотя бы одну человеческую жизнь или спасли одного наркозависимого — уже результат.
Почему обращали внимание и на количество выявленных преступлений? Согласитесь, странно, когда в этой сфере два года кряду не выявлялось преступлений, а наркоситуация в районе далека от благополучной. Оцениваем деятельность сотрудников: чем они занимаются? На такую тенденцию необходимо влиять. Мы не заставляем на местах выявлять преступления, а просим разобраться в ситуации. Почему, например, люди состоят на учете у нарколога, кто они? Может, нужна помощь в лечении или трудоустройстве. Кроме того, если человек употребляет, значит, есть сбыт. Привозит, достает у знакомых. Или это вещества местного происхождения? Вот с этой точки зрения и подходим — разбираемся по каждой ситуации в каждом регионе. Будучи координатором в борьбе с наркотиками, МВД вникло и в организацию наркологии, и в систему профилактики в образовании.
— При содействии МВД создан экспериментальный центр длительной реабилитации для наркозависимых людей. Инициативу поддержали Министерство здравоохранения и Министерство труда и социальной защиты. Это определенный поворот в сторону людей, которые употребляют наркотики. Признание того, что им нужна медицинская и психологическая помощь. Многие ее уже получили?
— В экспериментальном центре, который заработал в сентябре этого года на базе РНПЦ психического здоровья, медики не ограничиваются 28 днями реабилитации наркозависимых. Сперва пациенты проходят детоксикацию, если есть необходимость. Затем с ними усиленно работают психотерапевты, психологи, проводятся групповые занятия. Это ноу-хау. Раньше человеку лишь снимали абстинентный синдром — применялось исключительно медикаментозное лечение. Психологическую поддержку наркозависимый мог получить лишь в государственных центрах либо в общественных организациях на платной основе. Реабилитационный центр — шаг вперед в лечении такой категории людей. Ведь проблема в том, что даже если человек находится под диспансерным наблюдением у нарколога, то, по сути, масштабная работа с ним не проводится.
Работа в экспериментальном центре другого формата. Семь пациентов — первая группа, которая прибыла на лечение. Все они разные. Ужасало, что человеку около тридцати, а зависим он 12 лет. Причем, когда спрашиваешь, какие наркотики пробовал, в ответ слышишь — все… Месячную программу уже прошли 11 человек. Помимо пагубной привычки, у многих проблемы с законом — кто-то не платит алименты, у других отбывают наказание супруги, третьи не могут устроиться на работу, потому что действует ряд ограничений. Поэтому пришлось практически каждого водить за руку и разговаривать о работе, документах. И даже потом из поля зрения эти люди не выпадают — несколько раз в неделю приходят в центр на групповые занятия.
Важно вот что: они понимают, что нужны государству. Ведь наше общество в некоторой степени стигматизировано — отторгает наркозависимого. Человек с такими проблемами изгой — никому не нужен, со временем даже родители от него устают. И если хотя бы одного удается вернуть к нормальной жизни, это большое достижение для государственной антинаркотической политики.
— Еще один пример взаимодействия министерств — подписание МВД и Министерством информации информационной стратегии по профилактике наркопотребления и противодействию незаконному обороту наркотиков в Беларуси на 2020—2025 годы. В чем ее суть?
— Неужели общество до сих пор не оценило масштабы проблемы?
— Не все люди это понимают. В школах, к примеру, регулярно рассказываем, что, если в интернете предлагают легкий конфиденциальный легальный заработок, от него нужно отказываться. Но, к сожалению, об этом редко говорят с детьми родители. А от наркотиков не застрахован никто, в том числе и благополучные семьи.
В концепции приходится говорить и о стигматизации и борьбе с ней. Общество должно относиться к наркоманам как к больным, которым нужна помощь. Тем самым попытаемся вытянуть потребителей из тени, ведь проблема латентная: в стране более 88 тысяч скрытых потребителей наркотиков. Почему? Думают, порой не без оснований, что никому не нужны. В прошлом году, к примеру, был конфликт с одной из общественных организаций, которая активно занимается помощью наркозависимым. В силу ограниченных материальных ресурсов они снимают дом недалеко от Минска. Так вот, кто-то из соседей выяснил, что там, мол, живут наркопотребители. Все это выросло во всеобщее недовольство: как это, по соседству наркоманы?.. Порой людям сложно понять, что преследуются благие цели.
— Свидетельство объективного, взвешенного и гуманного подхода к людям, совершившим в том числе наркопреступления, — применение институтов условно-досрочного освобождения и замена наказания более мягким, а также амнистия. Насколько активно все это используется применительно к осужденным по 328-й статье?
— Амнистия предусматривает сокращение срока отбытия наказания. Институт условно-досрочного освобождения и замена наказания более мягким как использовались, так и используются. По статье 328-й никакие ограничения не принимались. Здесь важно понимать, что люди осуждены на длительные сроки. Поэтому у некоторых слоев общества сложилось впечатление, что к этой категории не применялся такой институт. В соотвествии с законодательством человек должен отбыть 2/3 наказания. Вот и посчитайте сами: если осужден к 8 годам лишения свободы, какой срок ему нужно отбыть, чтобы этот институт начал действовать. А это тоже большой отрезок времени.
— Екатерина Дмитриевна, что подразумевает индивидуализация наказания за наркопреступление?
— Суд изучает все аспекты, для того чтобы объективно подойти к назначению наказания. Учитываются личность обвиняемого, совершенное им деяние — насколько оно соответствует тяжести части той или иной статьи, его участие, мотивы, которыми руководствовался, умысел. Вот это и есть индивидуальный подход. Для нас, сотрудников милиции, алгоритм понятен: мы как орган дознания выявляем преступления и пресекаем их совершение, а дальше правовую оценку по собранным материалам дают следственные подразделения. Человек, к примеру, нарушает общественный порядок, скандалит. Его задерживают сотрудники милиции и при личном досмотре находят наркотики. В соответствии с нашим законодательством это преступление. Да, мы предотвратили общественно опасное поведение, медики выяснили, что задержанный находится в состоянии наркотического опьянения, при личном досмотре обнаружили наркотики, а хранение — уголовно-наказуемое деяние, которое обязаны задокументировать в соответствии с законом. Сокрытие — его нарушение, которое влечет соответствующее правовое последствие для сотрудника милиции. А отсюда рождается миф — милиция ловит и сажает в тюрьму потребителей.
bizyk@sb.by
