Возникнет ли на фоне мирового энергетического кризиса газовая ОПЕК?

Переговоры в Тегеране могут иметь далекоидущие последствия для энергетического рынка. Дело не в том, что Россия и Иран находятся под санкциями, а в том, что на их долю приходится (оценки разнятся) 35 — 40 процентов доказанных запасов газа. Турция этим полезным ископаемым небогата. Но Анкара активно заявляет свои претензии на статус энергохаба. И активно развивает инфраструктуру, связывающую месторождения Азии и Ближнего Востока с потребителями в Европе. Географическое положение у Турции в этом отношении очень даже выгодное. Договоренности в Тегеране свежие, как они будут реализовываться, станет ясно позднее. Но в целом просматриваются очертания газовой ОПЕК. Тем более что возникновение такой структуры вполне логично на фоне энергетического кризиса, ключевым источником которого является именно газ, а не нефть, как в прошлой истории.

Неформальная организация

Можно по-разному относиться к картелям и чистой конкуренции (эти понятия вроде бы несовместимые), но во время пандемии и других мировых неприятностей формат отраслевого взаимодействия ОПЕК+ показал свою действенность. Конечно, был сбой в марте 2020 года, когда Москве и Эр-Рияду не удалось достигнуть полного консенсуса и на фоне нерешенных противоречий цена нефти упала до 30 долларов за баррель. Жутко низкие котировки для отрасли, которые могли ее убить за какой-то год-два. В том числе и эта угроза подтолкнула все стороны к активной дипломатии — и о снижении добычи договорились уже в апреле. Надо отметить, что нефтяной рынок при всей волатильности и виражах острую фазу пандемии прошел относительно удачно. Конечно, штормило. Но удалось сохранить и добывающие мощности, и спрос в приемлемом диапазоне.

Собственно говоря, формат ОПЕК+ и задумывался как стабилизирующий орган после очередного энергетического кризиса 2008‑го. Правда, был он нефтяным. Котировки барреля тогда в моменте превышали 150 долларов. Во-первых, снизился спрос. Во-вторых, дорогая нефть спровоцировала интерес как к технологиям сбережения, так и использованию альтернативных видов топлива. В итоге упали спрос и цены. И в середине прошлого десятилетия нефтяные государства еле-еле бюджет с концами сводили. Страны послабее, как Нигерия, вообще балансировали на грани дефолта. По результатам этой глобальной чехарды и возник формат ОПЕК+.

Кстати, организация, по сути, неформальная (в отличие от самой ОПЕК). Фактически с совещательной функцией. Тем не менее, несмотря на отсутствие многих формальностей, она показала свою эффективность.

Потребители тоже не видят в ней угрозы. Переработчикам-импортерам крайности по цене сырья (слишком дешевое или дорогое) приносят излишние беспокойства и немалые убытки. На самом деле за стабильность выступают и продавцы, и покупатели.

Волатильность интересна исключительно спекулятивному финансовому сектору. Именно по этой причине формат больше всего не нравится англосаксонским странам, ведь их основная специализация — биржевые спекуляции. Американцы еще до украинского конфликта разными заходами пытались развалить демпфер ОПЕК+.

Тешили себя надеждами сформировать пул потребителей: звали в него Японию, Южную Корею, Китай и всех других желающих. Но сделка не состоялась. Как и попытки внести долю неожиданности через высвобождение и выбрасывание на рынок стратегических запасов. Все эти финты закончились почти безрезультатно. Но попытки были. Четкие и очевидные.

Рабочая схема

Собственно говоря, визит Байдена в Эр-Рияд — очередной сюжет из того же сериала. Белый дом активно подталкивает Саудовскую Аравию к резкому наращиванию добычи. Судя по всему, цель — спровоцировать ценовую войну добывающих стран и повторить в той или иной конфигурации ситуацию марта 2020 года. Но арабская сторона была вежлива и непреклонна. Нарастила объемы добычи, но ровно на столько, сколько согласовали в рамках ОПЕК+.

Конечно, цена 100 — 120 долларов за баррель несколько высоковата. Но, во-первых, сказывается мировая инфляция. Во-вторых, на рынок энергоносителей в значительной степени сейчас влияют не экономические факторы, а разнообразные геополитические риски, источником которых в значительной степени являются Вашингтон и Брюссель. Если эти риски убрать, то и рынок выровняется. Необязательно на запланированном уровне около 70 долларов за баррель (все-таки американская валюта инфляциирует не на 2 процента, как раньше, а уже почти на 10), но на равновесном и приемлемом для потребителей уровне.

Пока же надо опять признать: при всех недостатках (а они есть) схема ОПЕК+ работает. По крайней мере, при всей волатильности на рынке нефти не творится такого безобразия, как на газовом.

В 2021‑м ЕС разрушил стабильность энергорынка, привязав своей директивой газовые контракты к биржевым котировкам. В результате получили сумасшедшую волатильность.

Еще в прошлом году, когда по украинскому вектору было относительно спокойно, цена за тысячу метров кубических подпрыгивала почти до 2 тысяч долларов, пробивая все мыслимые и немыслимые планки. И такая аритмия на рынке не нужна ни потребителям, ни производителям. Даже мощная немецкая экономика нежизнеспособна при таких ценах.

Конечно, в трубе углеводород намного дешевле, чем на бирже. Но дьявол-то кроется в том, что европейцы стоимость трубного газа привязали к биржевому. И он тоже стал прыгать. Не столь резво, как котировки на торгах, но достаточно существенно и ощутимо.

Ответ на кризис

Европейский ответ на энергокризис получился достаточно странным: обострение отношений с Россией и санкции против ее энергетического сектора. Что еще больше усугубило волатильность. Но это выбор европейцев. Тем временем господин Байден несся на Ближний Восток, чтобы склонить Саудовскую Аравию нарастить добычу. Другими словами, разрушить договоренности в рамках ОПЕК+ и спровоцировать ценовые войны и шторм уже на нефтяном рынке. К счастью, Эр-Рияд не пошел на американскую сделку и увеличил добычу ровно на столько, сколько было запланировано в рамках договоренностей ОПЕК+. Рационализм возобладал.

Как и прагматизм в Тегеране. На рынке углеводородов Иран и Россия в какой-то степени являются конкурентами. Но это не мешает находить логичные и выгодные формулы для взаимодействия. Максимизация прибыли на сырьевых рынках (справедливо не только для углеводородов) кроется не в высоких ценах, а в том уровне конъюнктуры рынка, при котором стоимость гарантирует и высокое потребление.


Кстати, хотя Вашингтон с параноидальной настойчивостью обвиняет Пекин и Москву в разрушении глобальных устоев, на самом деле именно Белый дом этим и занимается. К счастью, не всегда успешно. Но в некоторых направлениях своей буйной деятельности, несомненно, преуспел. Другой вопрос, что, как показал опыт ОПЕК+, международные договоренности могут достигаться и без участия и благословения Вашингтона и Брюсселя. И такие инициативы, прагматичные и стабилизационные, которые предлагает Москва, находят отклик в мире. А вот идеи Вашингтона уже не котируются.