Очень хотелось подойти к этим красивым и осторожным птицам поближе, но нельзя было их нечаянно вспугнуть. Зато меня вспугнули…
У шлагбаума усадьбы остановилась новенькая «Вольво», и из нее в легком сверкающем плаще вышла Алина. Я сразу ее узнал. За десять последних лет она, казалось, совсем не изменилась. Мать, работавшая учительницей начальных классов, всегда звала ее Аллой, но почему-то больше прижилось к ней имя Алина, которым называл ее отец – директор местного Дома культуры. Но то были прежние времена! Нет в этом уходящем поселке больше ни школы, ни Дома культуры, где молодежь собиралась на вечеринки. Бесследно исчез и отец Алины. Но поговаривают, что его, бизнесмена, быстрая и напористая дочь все же отыскала и теперь не отказывается от его опеки. Для начала – переехала к нему в Ленинград, то есть Питер. Здесь этот город на Неве все почему-то называют не иначе как столицей. Но обо всем по порядку…
— Вот приехала организовывать поминки по матушке, — сообщила Алина. – Все-таки год уже прошел. А вашего соседа Павла, который работал в латвийском ресторане, попрошу накрыть стол. Есть и к вам просьба, Иванович…
— Какая? – насторожился я.
— Ну что за стол без свежей рыбы! – воскликнула Алина. – А у браконьера нашего, Сергея, сняли сети. Вы же у нас и без них хорошо ловите. Я знаю!
— Ты же понимаешь, что рыбалка – дело непредсказуемое…
— Понимаю. Ну, как получится. Пожалуйста…
Думал, что разговор закончен, да где там! Алина невинным голосом продолжала:
— Заскочила в наш пустой дом, а там холод собачий. Может, Иванович, на ночлег пустите? А завтра уже затоплю…
— Как ты себе это представляешь? Что соседи скажут?
— А мне плевать, — загорячилась молодая женщина.
— Тебе, может, и так, а мне – нет. Подожди минуту.
Пошел в гостевой домик и принес небольшой электрический обогреватель.
— Работает, как зверь. Бери…
Алина уехала, а мне вспомнилось, как однажды она уже ставила меня в неловкое положение.
Но прежде все же расскажу о главной драме, которая произошла в жизни этой красивой девушки. Встречалась она с Григорием, местным агрономом. Тоже красавец под метр девяносто. В те дни она, наконец, встретилась со своим отцом. Тот подарил ей в Питере хорошую двухкомнатную квартиру. Сыграли в деревне свадьбу и уехали с Григорием в город. Там тоже дела шли неплохо. Муж нашел хорошую работу. Алина все больше порхала, как бабочка, по магазинам и спортзалам. И надо же – однажды к ним заявилась односельчанка Ванда и попросила на время ее приютить. Какая проблема? Живи. Не чужая все же. Да не заметила Алина, как между ее мужем и приехавшей в Питер Вандой вспыхнул роман. Как оказалось, крепкий, серьезный. Скандала было не миновать. Алина выбросила вещи пылких влюбленных за порог. А те вернулись в деревню, на свои прежние рабочие места. Построили крепкий и удобный дом. Один за другим пошли и детишки. Казалось, Григорий и Ванда созданы друг для друга. И это особенно злило и тревожило Алину. Время от времени думала о том, как отомстить счастливой паре за свою испорченную жизнь, да пока на ум не приходило ничего путного.
Люди – разные. Кто-то сочувствовал Алине и ее матери – быстро постаревшей и осунувшейся, кто-то злорадствовал. Алина стала каждый год летом приезжать с разными бойфрендами. Мне лично понравился из них только один. Это был латыш, спокойный и, по всему видно, серьезный мужчина. Однако вскоре и он исчез из нашего поля зрения.
Несколько лет назад Алина приехала одна. Казалось, перебесилась. Выглядела замечательно. Вновь стала плавать по озеру на лодке. Гребла – как в молодости, не налюбуешься. Однажды, когда я рыбачил со своего мостика, девушка проплыла мимо и, поприветствовав меня, направилась к соседнему плесу поплавать. Лодка осталась на берегу. И плавала она уверенно, красиво. У плеса есть небольшой мостик для прыжков в воду. Алина, прежде чем отплыть, решила, видимо, нырнуть. Да поскользнулась. Ударилась и громко вскрикнула. Разумеется, я поспешил на помощь. Ничего серьезного. Ободрала несильно, хотя и до крови, руку, но не было даже вывиха. Однако было ясно, что управлять веслами в таком состоянии уже не сможет.
— Садись в лодку, — скомандовал я. – Доставлю живой и невредимой.
У хутора, где жила Алина с матерью, есть небольшая пристань. Туда и направил я лодку. Правда, плавание выдалось не совсем обычным. Алина попросила прощения, но сбросила с себя мокрый купальник. Сидела, правда, спиной ко мне. Но все же... Если кто-то видел с берега, скорее всего, подумал: «Пожилой мужик поймал молоденькую русалку». Вот такая она, Алина!
Я постарался, как и просила эта женщина, и наловил разной рыбы. Здесь особенно любят линя и умеют его хорошо готовить. Но рыба эта ленивая и очень осторожная. Нелегко дается рыбакам.
На дворе намечалось что-то вроде бабьего лета. Паутинки хотя и не летали, но сквозь дрожащее марево отчетливо пробивались скупые лучи солнца. Алина оживила картинку, сделала ее еще более мягкой и теплой своим присутствием, когда приехала за рыбой. В ярком спортивном костюме она выглядела безукоризненно, хотя было очевидно, что годы уже вознамерились всерьез напомнить о пролетевшей молодости и лучших днях. Подумал: куда до нее Ванде, поглощенной заботами о детях и хозяйстве. Может, и правильно все у них получилось.
Предложил выпить в беседке чаю. Моего любимого, зеленого. Глянула на часы и согласилась. Неожиданно разговорилась.
— Открою вам тайну, Иванович, — с некой грустью в голосе сказала она. – Вы мужчина умный, тоже наверняка немало испытали в жизни разного. Не приехала бы я сейчас сюда на эти поминки, могла бы и в Питере это сделать, да захотелось лишний раз взглянуть на Гришу, убедиться, что все у них по-прежнему так же хорошо. Никак не отсохну я от него. А ее, стерву, убила бы. Даже планы такие строила. Но вот переболела. Простила всех. Глянула на их детишек издалека и подумала, что вряд ли бы я такую дружную семью создала. Они вернулись сюда, как журавли. Я же уже неперелетная…
Через два дня Алина уезжала в Питер. Машина вновь остановилась у шлагбаума. Молодец, что решила попрощаться.
— Не знаю, вряд ли я сюда еще приеду, — сказала она.
— А ты не прощайся, — ответил я. – Приезжай следующим летом, я тебя опять, как русалку, на лодке покатаю.
— Ну, это вряд ли, Иванович, — светло и задорно, вспомнив былое, улыбнулась молодая женщина и чмокнула на прощание в щеку.
Хотел, было, напомнить ей, что неплохо было бы вернуть мой обогреватель, да передумал. Жалко, что ли, такой вещицы?
