Про единственного в Беларуси колхозника–африканца Шака Кейту и его головокружительную карьеру от простого дояра до главного зоотехника наша газета рассказала в 2001 году. Спустя пять лет мы решили навестить его снова...Хороший мужик Шака Федорович
— Федорович, тут к тебе опять журналисты приехали! — увидев нас в мастерской мехдвора, закричали мужики.
Самый популярный человек в деревне Заречье Логойского района спускался со второго этажа, потирая руки:
— Где–то потерял рукавицы, — «хукнул» на озябшие черно–синие ладони и привычно пригнул голову, проходя в двери мастерской, предназначенные для стандартного славянского роста.
— Это из уважения люди прозвали его Шака Федорович, — объяснил мне этимологию милого сочетания и.о. начальника Логойского райсельхозпрода Николай Акулич и добавил: — Им приятно. Да и нам в райисполкоме так сподручнее. А то ведь совещания всякие, неудобно к главному специалисту без имени–отчества.
И то правда. Это 10 лет назад в Горецком районе работал обычный парень — дояр Шака. Теперь он главный животновод, периодически возлагающий на себя обязанности председателя, которых за время работы малийца в СПК «Горавец» сменилось аж четверо. В райисполкоме не скрывают: «Горавец» относится как раз к тем хозяйствам, которые в ближайшее время подлежат реорганизации, то есть присоединению к экономически более стабильным. Но Кейту и в новом предприятии возглавит структурное подразделение, заверяет районное начальство. Человек он эрудированный, специалист грамотный, да и народ его любит.
Сейчас в подчинении у темнокожего «Федоровича» 42 человека.
Коллектив на расспросы о шефе отвечает по–белорусски просто и искренне: «Хороший мужик!»
— Он, даже если недоволен чем, нам никогда не покажет, не накричит, — говорит животновод Николай Гринцевич.
— А если кого–то не оказалось на рабочем месте, ну слесарь там загулял, — приводит традиционный пример завфермой Тамара Гарбуз, — так Кейту сразу становится и вместо него навоз качает. Вообще, любого из нас заменить может.
— Он и правда переживает все внутри себя, — подтверждает Николай Акулич. — Летом даже приболел, сердце пошаливать стало. Довели мужика!
— Шака, в прежних интервью вы признавались, что не понимаете как можно дать человеку задание, проконтролировать сам процесс, а потом еще обязательно и проверить, — напоминаю я ему.
— Я доверяю людям, но проверять
уже привык, — улыбается главный зоотехник. — Вообще, с человеком работящим и трезвым всегда можно договориться.
— Про вас, кстати, тоже всякое писали. Можете, мол, и чарку пропустить, и шкваркой свиной не побрезгуете?
— Рюмку водки и даже самогонки на празднике выпить могу, — ничуть не смущается Шака и произносит фразу, которая из его уст звучит особенно красноречиво: — Не могу обижать людей, понимаете, не хочу быть белой вороной. А про сало — неправда. Его я не ем, но не из–за религиозных убеждений, а просто потому, что мне не нравится.
— Но поросят ведь держите...
— Конечно, и не одного. Делаю детям тушенку, сдаю, когда нужны деньги на крупные покупки. Пойдемте, я лучше вам свою любимую корову покажу, — предлагает мне Шака заглянуть на ферму.
Любимицу зовут Майка, относиться к ней с особым пиететом и впрямь есть за что. 20 литров молока в день! Однако наметанный глаз животновода подметил и другую особенность буренки:
— Посмотрите, какая у нее правильная конституция! — очерчивает в воздухе Шака идеальные параметры своей «модели» примерно с таким же воодушевлением, как иные вырисовывают вожделенные 90х60х90.
Поглаживая Майку, Шака не может удержаться, чтобы не сказать о наболевшем:
— Молоко высшего сорта сейчас у нас покупают по 367 рублей за литр. Продукт, который дается таким трудом, должен стоить минимум в два раза дороже.
Заботливый отец
Когда в 1998 году в группу сельского садика привели чернокожих мальчика и девочку, некоторые дети сначала даже испугались и заплакали. Уже давно 11–летней Фатиме и ее старшему на год брату Расиму не намекают на цвет кожи и не предполагают, что они искупались в какао. В Заречье их любят и дети, и взрослые. А когда в семье Кейту появился компьютер, дом и вовсе стал похож на клуб.
— Для школы Фатима и Расим — настоящий подарок, — в один голос твердят учителя, перечисляя успехи своих учеников с необычным цветом кожи и особо отмечая, что их заботливый отец не пропустил ни одного родительского собрания. — А как они танцуют всей семьей на праздниках!
— Я буду топ–моделью, — кокетливо заявляет Фатима.
Расим на правах старшего рассуждает почти по–взрослому:
— Дома я должен вытопить печь и присмотреть за сестрой. Поросят кормит тот, кто свободен.
— А на день рождения уже заказали подарки? — спрашиваю я, узнав о приближающейся дате. Кстати, родились Расим и Фатима в один день, только через год.
— Мы хотели бы энциклопедию в электронном виде, — в один голос заявляют именинники.
Побывав в их уютном доме, я поняла, что там действительно не хватает только такой энциклопедии, все остальные книги разных познавательных серий в полном комплекте.
— Каким вы видите будущее своих детей?
— Кем бы они ни стали, лучше им будет в Беларуси, — отвечает глава семейства. — В наших странах слишком разные системы образования, условия жизни, и они, как и я, вряд ли смогут устроиться в Мали.
...Почти 20 лет Шака вдали от Родины. Оттуда в числе лучших он был отправлен на обучение в Советский Союз. Туда вернулся по окончании Горецкой академии. Тогда и убедился, что уровень жизни в Беларуси значительно выше. Однако, как любой человек, скучает по родным и мечтает когда–нибудь снова встретиться. Увы, огромное расстояние измеряется огромными же деньгами.
Так сложились обстоятельства, что некогда счастливая семья Кейту распалась. Жена так и не смогла привыкнуть к сельской жизни и переехала в Минск. При этом родители решили, что дети останутся с отцом.
— Я не обижаюсь на нее, — с пониманием говорит Шака. — У нее нет своего жилья, да и жизнь в большом городе требует больших затрат. Каждые выходные стараюсь возить детей к матери. Вместе мы купили им компьютер...
— Так стало быть, вы опять – завидный жених. Кстати, в своей стране вы могли бы иметь четыре жены, как ваш отец, дяди, братья?
— (Смеется – видно шутку оценил.) А здесь хочу одну, которая бы понимала меня, любила моих детей и была хорошей хозяйкой, — перечисляет свои требования Кейту.
Светлая душа
— В вашей семье исповедуют две религии...
— Мои дети — православные. Расим часто ходит в церковь, иногда я его вижу с Библией. Это нормально. Они живут в христианском обществе, и я не хочу им навязывать какие–то свои законы. Сам я — мусульманин и верю в Аллаха.
Переходим к бытовым проблемам. И Шака Кейту рассказывает, что с нетерпением ждет, когда к их деревне подведут газ, показывает погреб, снизу доверху уставленный банками с вареньями–соленьями, и снова вспоминает о своей стране.
— За 20 лет я так и не привык к вашей кухне. Правда, сейчас в супермаркетах появились некоторые овощи и фрукты, которые я ел в детстве.
– А какими нашими продуктами вы бы дополнили африканский рацион?
— Для моего народа экзотика такое количество сортов яблок, слив. Еще я здесь впервые попробовал очень вкусные лесные ягоды. Люблю малину и с удовольствием делаю варенье.
Фирменное блюдо семьи Кейту — рис с подливой, в которую Шака за неимением заморских ингредиентов добавляет белорусские лук, морковку, капусту.
С ним можно говорить обо всем: проблемах животноводства, отметках детей, гастрономии, любви. И на каждый вопрос крестьянин Кейту отвечает спокойно и рассудительно. Он отточил свой русский так, что акцент практически неслышен, и с удовольствием перечисляет мне некоторые слова из еще одного пока нового для него языка: «калi», «няма», «зрабiць».
— Кожа-то черная, зато душа белая, — образно рассуждает Николай Акулич о расовых различиях, ставя Кейту в пример другим. — Ведь бывает и наоборот: человек светлый, а мысли темные...
