Снижение рождаемости — следствие демографической ямы 1990-х и общемировых тенденций

На поддержку семей и увеличение рождаемости в нашей стране направлены немалые ресурсы, однако за январь — ноябрь 2018 года родилось на 7,5% меньше детей, чем за аналогичный период предыдущего. И если в 2016–м на одну женщину репродуктивного возраста в среднем приходилось 1,73 ребенка, то в 2017–м — уже 1,54. За этими цифрами — и ожидаемые отголоски демографической ямы 1990–х, и отражение мировой тенденции к сокращению рождаемости, которые проявились бы гораздо тревожнее, если бы мы ничего не предпринимали. Где стратегия сработала эффективно и какие меры еще могли бы способствовать увеличению рождаемости — разбираемся с Анастасией Бобровой, кандидатом экономических наук, заведующей отделом человеческого развития и демографии Института экономики НАН.

Сложное наследство

Тренд на сокращение рождаемости у нас был заложен еще в позднесоветские времена. Плюс Чернобыль и потрясения 1990–х, которые его только усугубили. Строить на этом фундаменте систему мер поддержки, которая бы переломила тенденцию, объективно непросто. Ведь количество женщин детородного возраста постоянно уменьшается. Судите сами. В 2017 году средний возраст матери при рождении ребенка был 29,2. Первенца рожали в 26,5. При этом численность женщин 20 — 29 лет по сравнению с 2010–м сократилась более чем на 130 тысяч! Но все равно есть регионы, выбивающиеся из общей картины.

— За первые шесть месяцев 2018 года рождаемость выросла в Любанском, Молодечненском, Мядельском, Солигорском, Гродненском, Брагинском, Ивановском районах, Несвиже, Быхове, Ганцевичах. И это далеко не полный перечень. Конечно, тут рост идет на десятки, а в Минске, скажем, в это время — минус 1.200! Но есть регионы и с традиционно высоким суммарным коэффициентом рождаемости, например, брестский. При этом политика–то у нас для всех одинаковая. Тут надо учитывать влияние неформальных институтов на семью, то, на сколько рождений женщина в принципе готова пойти — 1 — 2 или, скажем, 5. Ведь до определенного момента стремление семьи к пополнению выше любых других факторов и не зависит от достатка, жилищных условий... Но когда базовые установки удовлетворены, включаются и экономические расчеты: хватит ли денег еще на одного ребенка, достаточно ли комнат... Вот тут и могут сыграть меры поддержки, склонить чашу весов в пользу рождения, — считает Анастасия Боброва.

При этом важно не перейти тонкую грань, когда такая помощь станет восприниматься как заработок. Повышать рождаемость любой ценой неправильно. Роль семьи, ее ответственность за детей должны быть на первом месте. Тогда торможение процесса сокращения рождаемости будет качественным и заложит хорошую основу для будущего. Кстати, пока смягчить ситуацию нам помогает многочисленное поколение «беби–бумеров» 1980–х. Если число женщин фертильного возраста, от 15 до 49 лет, в целом сокращается, то группа 30 — 34–летних растет.

Семейный капитал

Начиная с 2014 года число детей, родившихся третьими, четвертыми и так далее, росло — на 3,2 тысячи. Безусловно, прослеживается эффект от введения новой меры долгосрочной поддержки — семейного капитала: при появлении третьего или последующих детей семья по заявительному принципу получает 10.000 долларов США. Воспользоваться которыми сможет по достижении 18–летия ребенка. На 1 октября 2018 года за капиталом обратились 58,9 тысячи семей, открыто депозитных счетов на сумму 589,18 млн долларов. Хотя нетрудно заметить (см. график), что в 2017 году произошло небольшое падение.


— Думаю, семейный капитал не был основным мотивом, но многих подтолкнул задуматься о третьем ребенке, — считает Анастасия Григорьевна. — Это хорошо, но приходит время совершенствовать подходы. Ведь если в семье появляется третий — деньги нужны сейчас, а не тогда, когда у старших уже могут быть свои семьи. Скажем, образование, на которое в перспективе можно будет потратить капитал, у нас есть и бесплатное, а, кроме того, как решать, кому из трех платное нужнее.

Кстати, в России, где материнский капитал появился раньше, период, через который его можно использовать, сократили с 18 до 3 лет. И уже пробуют оценить первые результаты. Как выясняется, эта сумма становится скорее приятным бонусом, чем средством кардинального решения проблемы, например, с жильем — для этого ее недостаточно. Чаще всего семьи ее тратили на образование — платные школы, сады для старших детей, причем столкнулись с тем, что учреждения образования порой не знали, как внедрить использование этих денег в свою систему.

Если же говорить о материальных стимулах в целом, то охотнее реагируют на них на селе. Но в любом случае больше детей рождается в городе — просто потому, что городских женщин в 5 раз больше. Например, из 46.743 детей, родившихся за первое полугодие 2018–го, 8.565 появились на свет в Минске. Желаемого увеличения цифр лишь повышением пособий здесь да и в других, даже малых, городах не добиться, считает эксперт. Возможно, имеет смысл дифференцировать меры поддержки для села и города. А также делать следующие шаги.

Точки роста

Возможность сидеть с ребенком 3 года — хорошо это или нет?  Вот что говорит Анастасия Боброва:

— У нас, мы посмотрели, очень много детей от 2 до 3 уже ходят в сад. Мамы при этом не всегда выходят на работу, а размер пособия у них сохраняется — это двойные расходы для государства: и на выплаты, и на дошкольные учреждения... При этом работающим мамам «детские» урезаются, хотя ухаживают за ребенком они точно так же и при этом еще платят в ФСЗН. Тут есть над чем подумать.


Конечно, сокращение декрета параллельно потребует создания инфраструктуры — большего количества садов новых форм. Например, специальных комнат на предприятиях для детей сотрудников, садов семейного типа, возможностей для самозанятости мам, которые могли бы присматривать за двумя — тремя другими детьми. В Минске, например, немало пустующих площадей под аренду. Если бы были прописаны льготные цены при открытии садов, частная инициатива пришла бы на этот рынок. А мамы возвращались бы к активной жизни.

— Это помогло бы поднять рождаемость. Ведь для многих перспектива на 3 года выпасть из жизни — психологический барьер. Да, можно выйти раньше, но социум сейчас давит: плохая мать... Плюс вопрос, с кем оставить ребенка. А если так несколько декретов подряд? Человека затем надо полностью переобучать, тем более сейчас, когда все быстро меняется. Не помешает больше гибкости и в занятости. Работу часто можно делать и на дому, одновременно находясь, например, с приболевшим ребенком, — поясняет свою позицию Анастасия Григорьевна.

Конечно, не стоит недооценивать и роль здравоохранения. 15 — 16% бесплодных пар, мечтающих о ребенке, — это тоже потенциал. Параллельно с расширением доступности репродуктивных технологий нужно активно работать над тем, чтобы сегодняшние девочки к возрасту, когда решат стать мамой — а это происходит все позже и позже, — сохранили бы свое здоровье. И без серьезных программ по профилактике тут не обойтись.