На что только не идут осужденные, чтобы смягчить наказание
В почте редакции «СБ. Беларусь сегодня» встречается разное — читатели пишут много и с явным удовольствием. Нередки и письма из пенитенциарных учреждений. Осужденные и подследственные реагируют на публикации и спорят с авторами — времени-то свободного много, особенно в СИЗО, почему бы не развлечься и не попытаться завязать переписку с журналистами. Сразу отмечу: в данном случае личной переписки не будет...
О «публичном покаянии»
Есть среди писем из исправительных учреждений и «особая» корреспонденция. Приходят такие послания, как правило, из СИЗО и обязательно содержат слезную просьбу опубликовать их в газете, потому что пишут об осознании вины, прощении и даже покаянии…
Сейчас такие письма чаще всего приходят от тех, кто в 2020 году по причине собственного идиотизма влез в попытку госпереворота, — они банально пытаются облегчить себе приговор. Есть у них миф про «публичное покаяние», которое в итоге обязательно позволит смягчить наказание или даже избежать его. Не позволит ни первого, ни второго. Но миф, как известно, явление живучее, он и толкает некоторых к общению с редакцией. О «покаянном» письме и пойдет речь, только покаяться в этот раз решил не очередной бчб-недоумок.
Из Мозырского ИВС написала в редакцию Козырь Елена Сергеевна. Стандартно просит потерпевших простить ее, потому что все осознала, о душе и детках задумалась и прочее слезовыжимательное. И совсем вскользь о самом преступлении. Так обычно пишут, когда рассчитывают, что получатель, мягко говоря, человек не совсем умный. Потому что, например, о признании вины есть в письме небольшая оговорка — только в части неотправленного товара. То есть вина признана, но не совсем.
Расчет, видимо, на то, что в хитросплетениях мошенничества (часть 3 статьи 209 УК РБ), которое совершила автор письма, никто разбираться не будет и вопросов задавать тоже. Журналисты ведь существуют, чтобы их тоже разводить, хотя бы на эмоциональные публикации, так?
А ведь неотправленный товар — это еще и предоплата за него. Которую, судя по письму, Елена Сергеевна признавать не собирается. Вернее, ее присвоение, если писать грамотно. А не было бы предоплаты, не было бы и уголовного дела. Даже, как оказалось, двух.
О прощении
Да и вообще, обращение в газету, чтобы попросить прощения у потерпевших… Почему бы не сделать это персонально? Если действительно раскаиваешься. В материалах дела есть контакты всех обманутых — пиши себе, объясняй и отправляй через адвоката, времени в СИЗО предостаточно. И на ручки-конверты как раз «заработано».
Но, как выяснилось совсем не из письма Елены Сергеевны, многовато потерпевших у нее — по первому уголовному делу 237 человек, по второму пока 9, но количество обманутых продолжает расти.
Это ж сколько писанины, особенно если от души и для каждого отдельно. Зачем, если можно оптом — в газету сочинила душещипательное, считай, отстрелялась. И в суде весомо прозвучит, что аж через «СБ» у всех прощения попросила. А по факту-то вообще ни у кого не попросила, да и вину признала частично. Но кто ж об этом узнает.
Сама Елена Сергеевна, конечно, в суде, как и в письме, опять будет правильные слова говорить. Например, о том, что во всем жизнь тяжелая виновата — сама болела, ребенок инвалид… Видимо, так тяжела была болезнь, что только людей разводить сил и хватало. Правда, не совсем понятно, в какой момент наличие личных проблем стало оправданием для совершения преступлений. Но Елена Сергеевна знает: в попытках разжалобить кого-то все средства хороши, можно и больным ребенком прикрыться. Лишь бы сработало.
Единственное, с чем в письме безоговорочно хочется согласиться, так это с желанием трудом искупить содеянное. Исправительная колония № 24 для этого вполне подходящее место — там и работать научат, и вылечат, если понадобится. И систему ценностей подкорректируют. Елене Сергеевне это явно только на пользу пойдет.
